Наталия Жукова: Во-первых, зависит от конкретных петербуржцев. Во-вторых, в Москве уже привыкли. А что, сильно волнуетесь?
И.З.: Есть немного. Конечно, и у меня, и у Леонида Николаевича немало в Москве деловых контактов, и друзей тоже хватает. Но не хотелось бы менять привычный образ жизни - когда вокруг много доброжелательных людей, много встреч, открытый дом
Н.Ж.: Работу в родном ИТАР-ТАСС планируете продолжить?
И.З.: Надеюсь. Я в ТАССе с 1983 года, как говорится, верой и правдой. Плохо представляю, что могла бы работать в другом месте.
Н.Ж.: А знакомству с мужем вы профессии обязаны?
И.З.: А вот и нет. Многие думают, что если я журналист, то с Леонидом Николаевичем на интервью или пресс-конференции познакомилась. А у нас - совершенно уличное знакомство. Вернее, вокзальное. Шли с подругой по перрону. И вдруг откуда-то снизу, из-под платформы голос: "Девушка, подайте руку, пожалуйста!" Смотрю - на путях железнодорожных стоит молодой человек. Я его вытянула на платформу, а он очень долго и церемонно благодарил. А потом: "Дайте телефончик".
Н.Ж.: Но вы же не каждому первому встречному, наверное, телефончик давали?
И.З.: Не каждому. Но очень уж он обаятельный был, не устояла. И очень ждала, что позвонит через день-другой. А он не звонил. Я про него ничего не знала. Сказал только, что работает в Театре Ленинского комсомола.
Н.Ж.: А кем он работал тогда?
И.З.: Директором.
Н.Ж.: И сразу сказал, что директор?
Н.Ж.: Просто время пришло или что-то подтолкнуло?
И.З.: Мы очень поссорились, и он после просил прощения и одновременно предложение сделал. Как Леня рассказывал, он очень переживал нашу ссору и решил, что я ему небезразлична. Родственники - и его, и мои - были не в восторге от нашего решения. Моих пугала разница в возрасте, а Ленины (и я их даже тогда хорошо понимала) помнили его прежнюю жизнь. И вообще многие добрым словом поминали его первую жену. Так что бракосочетание наше было весьма скромным.
Н.Ж.: И вы даже не смогли показать нам свадебных фотографий...
И.З.: Их действительно нет. Народу в ЗАГСе было мало, и так случилось, что никто не взял фотоаппарат.
Н.Ж.: Ссора, в результате которой вы поженились, была не последней?
И.З.: Ох, не последней. Месяца через четыре мы уже собрались разводиться. Я на что-то очень сильно обиделась. Написали мы заявление, назначили нам день - через месяц, кажется. Вышли, идем по Невскому. И тут Леня говорит: "Слушай, я сегодня поесть не успел, работы много, и сейчас еще на работу надо вернуться, а ты, может, пока дома, что-нибудь приготовишь?" Ошарашил просто. В общем, в тот же вечер за семейным ужином и помирились.
Теперь это уже не ссоры, а споры. Во-первых, воспитание дочери. Когда все хорошо и мы Елизаветой гордимся - это все от папы. Если она начинает вести себя дурно, дерзить, то это, оказывается, мои гены и мой недосмотр в воспитании.
Н.Ж.: А она "папина" или "мамина" дочка?
И.З.: Лизавета - общая. Когда наступал Миллениум, им в школе задали сочинение на тему "Чем войдет в историю ХХ век". Мы ей стали говорить что-то про полет Гагарина. А она заявила, что считает главным событием века, что встретились мама и папа и родили ее. Когда она повзрослела, появились, понятно, вечерние отлучки. Сначала до десяти отпускали, потом стала отпрашиваться до полуночи. И когда она обещает, что придет к двенадцати, то уже в одиннадцать Леня заводит шарманку: "Позвони ей - точно ли она будет к двенадцати?" Звоню, проходит 20 минут - он опять: "Позвони. Как она доберется, кто ее проводит?" Но сам не звонит никогда.
Н.Ж.: А кто придумал, чтобы Лиза изучала японский язык?
И.З.: Сама придумала. Увлеклась Акутагавой, Мураками. Решила учить японский язык. Вся комната в карточках, иероглифах. Поступила на восточный факультет.
Н.Ж.: Лиза не жалуется, что вы ее слишком опекаете?
И.З.: Жалуется, но куда она денется. Иногда мне кажется, что мы отыгрываем то, что в ее детские годы не получилось. Время было такое - нужно было много работать, особенно в перестроечные годы, чтобы не растеряться, себя не потерять. Я даже иногда себя виноватой чувствую перед семьей. Как только Лизе исполнилось три года, я ее с легким сердцем отдала в детский сад. А ведь работа в информагентстве - это не с девяти утра до шести вечера. То заполночь придешь, то вообще сутками. Вечерних мероприятий, которые, по существу, являлись продолжением работы, тоже очень много: презентации, премьеры - и у Лени, и у меня. Так что не слишком она избалована была нашим вниманием. И как-то рано поняла, что работа - на первом месте.
Н.Ж.: А что у вас с отдыхом?
И.З.: Отдыхаем тихо. Читаем. У нас есть в садоводстве домик с удобствами во дворе и шесть соток с теплицей. В первый год я даже что-то посадила. Урожай вырастили и собрали, были очень горды собой, хвастались всем налево и направо, но на этом все закончилось. Ну и еще один раз я была в командировке в Голландии и, естественно, по примеру коллег купила луковицы тюльпанов и крокусов, все воткнула в землю - была клумба. Но теперь там в основном хозяйничает моя мама.
Н.Ж.: Ей это дело привычное?
И.З.: Да. Я из очень простой семьи. Главной задачей для родителей было дать нам с сестрой высшее образование, и они ее выполнили. Я окончила журфак Ленинградского университета, а сестра - Политехнический.
Н.Ж.: А семья Леонида Николаевича?
И.З.: А вот они из дворян. Из рода Меховицких. Его мама (89 лет ей недавно исполнилось) написала от руки целую тетрадку - вся их генеалогия. Дедушка Леонида Николаевича был профессором Политехнического института, бабушка - художницей, окончила Академию изящных искусств в Сорбонне. У нас есть ее картины, писала она много, и даже в блокадные годы. Леня, который тоже пережил блокаду, рассказывал, что бабушка писала портреты вождей - продавала или меняла на продукты. Мама и отец у него - инженеры-конструкторы, проработали всю жизнь в строительстве, отец возглавлял крупный трест.
Н.Ж.: В дворянском роду есть и фамильные вещи, так ведь?
Н.Ж.: Зато он у вас теперь всегда показывает ясную погоду. В доме. Она ведь ясная? И вас никогда не смущали юные сильфиды, которые окружали мужа на работе?
И.З.: Честное слово, никогда. Когда Лиза была маленькая и по телевизору показывали балет, она всегда звала: "Мама, смотри, папины дочки танцуют!" Она как-то поняла, что кроме нее есть еще какие-то очень хорошие девочки, о которых папа заботится. Никогда я себе не забивала голову проблемой, есть у него служебный роман или нет. Я в нем уверена. Я, дочь, его мама и собака Самсон - это его мир. Ему нужен этот мир, и он его бережет от внешних потрясений.
А что это вы про сильфид? У меня от мужа команды похудеть не было. Я, правда, по собственной инициативе время от времени пытаюсь, но пока не получилось.
Н.Ж.: Может, и не надо, раз команды не было. И вы же готовить, кажется, любите?
И.З.: Очень люблю. У меня масса книг, теперь я еще из Интернета кучу рецептов вытаскиваю. Но муж тоже любит готовить. Плов делает только он, я даже никогда не пробовала, потому что конкуренции не выдержу. Между прочим, кулинария тоже причина наших жарких споров. Когда я начинаю что-то готовить, то - обязательно: "А вот это не так, а вот сюда травки вот этой добавь". В общем, такие, знаете, бывают конфликты вокруг сковородки, когда он лезет под руку
Н.Ж.: А вы под руку не лезете, когда супруг, например, что-нибудь ремонтирует?
И.З.: Нет. Но критикую. Ну в самом деле, у него ремонты обычно очень затягиваются. До последнего отъезда в Москву, когда его назначили, у нас в ванной от шкафчика отлетела ручка. Пообещал сделать прямо сейчас. Расположился, принес инструменты, но что-то отвлекло. Приехал на 1 мая, эта ручка оказалась у него в кармане. Но тут выяснилось, что особый шуруп требуется. 3 мая уехал, и ручки я не вижу - видно, опять с собой увез.
Н.Ж.: После его назначения вы редко видитесь?
И.З.: Мы виделись три раза. Я хотела приезжать на выходные, но Леонид Николаевич отсоветовал: все равно он работает, времени нет совсем. Да и живет он пока у родственников, в проходной комнате.
Н.Ж.: А назначение было для вас неожиданностью?
И.З.: Абсолютно. Он отправился в Москву на один день, а потом позвонил и сказал, что не приедет в ближайшие дни. Я говорю: "Ты же одну рубашку взял!" Ну, куплю, говорит, рубашку. Я все же заподозрила что-то, стала расспрашивать. И тогда он сказал, что дал согласие и подписано распоряжение о его назначении первым заместителем министра. Такие решения он принимает сам. Если он взялся - значит, ему интересно и мы не можем возражать.
Н.Ж.: А не было бы интересно - не взялся бы?
И.З.: Уверена, что нет.
Н.Ж.: А почему, как вы думаете, это предложение сделали именно ему?
И.З.: Он очень работоспособный и думающий человек. Если нужно добиться чего-то, то, как бы ни было трудно, он рано или поздно этого добивается. Он - человек успеха. Но это все очень серьезно. Почему вы не спрашиваете про его слабости?
Н.Ж.: У идеального-то мужа?
И.З.: У идеального - маленькие слабости. Леня помешан на галстуках. Всегда сам их себе покупает. И старые никогда не выбрасывает.
Н.Ж.: Сколько же их тогда?
И.З.: Сосчитать невозможно. У нас в шкафу - музей галстучной моды. От коротких, широких, цветных (помните такие?) до узеньких, почти ниточек. Несколько сотен, я думаю. И он никогда никому не дарит галстуки. Когда идем на день рождения к мужчине, проще всего ведь подарить галстук, верно? Начинаем выбирать, и Леня обязательно заявляет, что у него у самого такого нет. Убеждаю, что можно и подарить, и себе купить. И ни разу не уговорила: он не любит, чтобы у кого-то было как у него.
