Архивная публикация 2007 года: "Жена политрука"
Альбом со свадебными фотографиями тогдашний курсант Франц Клинцевич снабдил цитатами «из великих». Среди прочих была и такая: «Женщины и дети — особые люди: им надо все прощать». Этим принципом он руководствуется до сих пор, утверждает жена заместителя председателя думской фракции «Единая Россия» Лариса Клинцевич.
— Как вы познакомились с Францем Адамовичем?
— Мы познакомились еще в школе: Франц приехал учиться в девятый класс к нам, в город Ошмяны (Гродненская область Белорусской ССР), из деревни Крейванцы. Как потом выяснилось, мы понравились друг другу сразу. Но более тесно стали общаться уже после школы. Франц поступил в Свердловское высшее военно-политическое артиллерийское училище, а я — на исторический факультет Гродненского госуниверситета. На четвертом курсе мы поженились, но еще целый год жили порознь — доучивались. По окончании военного училища Франца направили служить в литовский город Алитус — это всего в ста километрах от дома.
— Грамотно ваш муж распределился!
— Вы знаете, так получилось: Франц по образованию политработник, но по окончании училища он решил пойти служить в ВДВ. Поэтому и поехал в Прибалтику, где базировалась одна из воздушно-десантных частей. В Алитусе родился наш сын: мы иногда смеемся и называем его на литовский манер Андрюкасом.
— А вообще, вам пришлось поездить по военным городкам?
— Прослужив в Литве, мы поехали служить в Кишинев, там у нас родилась дочь Настя. Потом Франца направили в Афганистан, и затем уже служба в Москве. Так что мы сравнительно немного кочевали по стране и в основном служили в довольно крупных городах: части ВДВ обычно базируются в городах…
— В официальной биографии вашего мужа указано, что в 1986 году он окончил 10-месячные офицерские курсы иностранных языков — изучал язык дари…
— Да. Мы только переехали из Прибалтики в Кишинев, только-только получили квартиру, и его сразу отправили на эти курсы. Он уехал, а я с детьми перебралась домой, к родителям, стала ждать его возвращения. Перед самой отправкой в Афганистан Францу дали месячный отпуск, но к его приезду и я, и свекровь попали в больницу. В результате Франц на целый месяц остался один с двумя детьми — пятилетним Андреем и совсем маленькой Настей. Так что еще до Афганистана ему пришлось пройти серьезные испытания. Впрочем, он справился.
— В Афганистане он пробыл два года — наверное, самых тяжелых в вашей жизни?
— Франц возглавлял спецподразделение, которое занималось… Как бы это точнее сказать — не совсем легальной работой. Знаете, он мне не очень об этом рассказывает. Что-то уже в течение жизни я узнавала от его друзей. Однажды я узнала, что он ходил к «духам». Не знаю, насколько об этом сейчас можно говорить… Он ходил на переговоры в их расположение. Без оружия, один. Неверное слово или движение… Вы понимаете… Он часто ходил по лезвию ножа, но тогда я об этом ничего не знала: он меня берег.
Вообще Афганистан прошел через сердце. Я навсегда запомнила ощущение страха: если проезжающая машина вдруг останавливалась у нашего дома, сердце тут же уходило в пятки. Что говорить, мы здесь жили одним днем. Прошел день, ничего не случилось — и слава богу. Тревога была вплоть до самого его возвращения. Вроде бы оставались считанные дни, а все равно ведь — на все воля Божья. Очень за него боялась. Но обошлось, и, как с детьми мы ни готовились к встрече, Франц приехал, когда нас не было дома. Возвращаемся с детьми с прогулки, открываем дверь, смотрим — наш папа вернулся и уже спит. Это был один из самых счастливых дней…
— За Афганистан у него два ордена Красной Звезды. Даже не рассказывал — за что?
— Я не могу сказать точно, за что именно. Единственное, что я знаю, — за свою службу там он должен был получить больше орденов, чем получил. По крайней мере, это мнение его сослуживцев по Афганистану. Но так получалось, что представления на награды вечно где-то терялись. Правда, сам он относится к этому философски: Франц считает, что дело не в наградах. Важны отношения с людьми, а муж в этом плане — человек весьма щепетильный. Солдаты его очень любили.
Мы постоянно писали друг другу. Однажды Франц предупредил, что уезжает в командировку куда-то вглубь страны и писем какое-то время не будет. А тут по телевидению показали репортаж Михаила Лещинского (тогдашний собкор Центрального телевидения в Афганистане. — «Профиль»). И мы видим, что Франц дает интервью Лещинскому. Мужа было трудно узнать: с усами, с бородой, в какой-то шапочке явно местного покроя, в каком-то непонятном обмундировании — чуть ли не в «духовской» одежде, похудевший… Это был такой ужас! Конечно, все собрались у телевизора: кто-то кричит, у кого-то слезы, соседи прибежали: «Франца показывают!» А репортаж всего две-три минуты — мы даже не поняли, что он там сказал…
— У Франца Адамовича какая-то поразительная тяга к экстремальным видам деятельности: после Афганистана он стал главой Союза ветеранов Афганистана, а в середине 90-х ветеранские организации входили в зону особого риска: вечно там кого-то взрывали, в кого-то стреляли… К вам не приставляли охрану?
— Нет, охраны у нас никогда не было. Хотя опасность была. Но, видимо, у Франца сильный ангел-хранитель. Накануне взрыва на Котляковском кладбище (взрыв на могиле бывшего руководителя Российского фонда инвалидов войны в Афганистане Михаила Лиходея произошел 10 ноября 1996 года, погибло 14 и было ранено 26 человек. — «Профиль») Франц дома сломал ногу. Причем перелом был настолько сложным, что он не то что с палочкой ходил — практически все время лежал. Поэтому поехать на кладбище Франц попросил своего заместителя — к счастью, во время взрыва тот не пострадал, — и, когда тот позвонил и сказал, что там произошло, Франц бросился туда. Как был, в гипсе. И телевизионщики, которые прибыли туда почти одновременно с ним, показали Франца на костылях. Выглядело это так, будто его там ранили…
— Но потом — уже будучи депутатом, в 2000 году, — Клинцевич возглавил региональное отделение «Единой России» в Чечне. Не самая безопасная работа. Вы как жена не пытались отговорить его?
— Вы знаете, я интуитивно почувствовала, что он будет этим заниматься. У него же такой опыт — Афганистан. А кого еще назначить? В Чечне ему приходилось решать схожие задачи, для работы с контингентом нужны были те же качества — смелость, решительность, где-то даже безрассудство. Франц — альтруист: ему хочется, чтобы все жили в мире, согласии, дружбе. К нему очень хорошо относились чеченцы…
— Но и подрывы кортежей, в составе которых он ездил, все-таки случались…
— Да, это было. Вообще, когда он приезжал из Чечни, с ним рядом тяжело было находиться. Целые сутки он был настолько напряжен, настолько наэлектризован! Но результат от его работы был, и нам было особенно приятно, когда деятельность в Чечне публично отметил президент…
— Не так давно некто Андрей Клинцевич стал куратором военно-патриотических программ «Молодой гвардии «Единой России». Это ваш Андрюкас?
— Да.
— Пример папы оказался заразителен?
— Папа для него с детства пример. Маленьким Андрей всегда носил папины пилотки, погоны, я ему постоянно перешивала военную форму. И в результате он окончил Суворовское училище, потом — военное училище, юридический факультет — он по специальности юрисконсульт — и, как отец когда-то, после училища пошел служить в ВДВ. Здесь близко служил, в Кубинке. Но Андрей у нас — любитель экстремальных видов спорта, у него более 1000 прыжков с парашютом. Видимо, во время одного из прыжков он повредил спину, и ему пришлось по состоянию здоровья уйти из Вооруженных сил. Он со слезами на глазах уходил из армии… Конечно, не хочется хвастаться своим ребенком, но, если уж он того заслуживает… Андрей водит мотоцикл, вертолет, самолет, однажды совершил прыжок с парашютом на Северном полюсе.
— А чем сейчас занимается, кроме политики?
— Бизнесом.
— Как вы думаете, может случиться так, что он, как и отец, когда-нибудь пойдет в депутаты?
— Амбиции у него есть, и, думаю, если бы он захотел, то добился бы успеха и на этом поприще. Он очень коммуникабельный человек, умеет расположить к себе. Со всеми друзьями отца на короткой ноге. Многие из них удивляются: «Франц, ну почему ты такого парня до сих пор не выдвинул куда-нибудь?» Но отец его никуда не тащит насильно — пусть сам решает. Пока Андрей занимается бизнесом: он считает, что после 25 лет человек должен сам зарабатывать и даже помогать родителям. Он еще не женат, но, думаю, скоро это случится.
— В Интернете я обнаружил сообщение о том, что пару лет назад некто Андрей Клинцевич занял первое место в гонках владельцев автомобилей Porsche, Ferrari, Lamborghini, Bentley и других суперкаров. Если верить Интернету, Клинцевич-младший выступал на автомобиле Ferrari 360 Modena… Он у вас еще и гонщик?
— Андрей приезжал на соревнования со своим другом, это его машина, не наша. Денежное вознаграждение досталось владельцу машины, а кубок у нас до сих пор где-то стоит.
— А чем занимается ваша дочь?
— Она студентка. Уже замужем, познакомилась с будущим мужем, когда училась в девятом классе…
— То есть повторила вашу историю?
— Не совсем. Мы с Францем с девятого класса учились вместе, а ее будущий муж, когда познакомился с ней, был уже студентом — он на 5 лет старше. Наш зять говорит, что сам вырастил себе невесту. Сейчас она учится в Университете Дружбы народов, получает два высших образования. Скоро будет проходить практику в Госдуме — у нее специализация «государственное муниципальное управление». Дочь живет с родителями мужа, а Андрей с невестой — здесь, с нами.
— Дача, где мы общаемся, ваша личная или служебная?
— Когда Франц стал депутатом, мы стали жить на служебной жилплощади. Сначала жили в Жуковке, теперь здесь… Эта бывшая госдача, но потом стало тенденцией все это выкупать, и сейчас это наша собственность, деталей я точно не знаю.
— Как вам тут, на Рублевке, живется? Некоторые об этом целые книги пишут…
— Вы знаете, ни я, ни Франц никогда не стремились жить на Рублевке. Но так случилось, что он стал депутатом, и, чтобы общаться со своими коллегами, проводить какие-то встречи, нам пришлось переехать сюда. Но я не считаю себя рублевским жителем. Мы здесь, скорее, чужеродные элементы, волею судеб внедренные сюда…
— Но знакомства с кем-то водите?
— Конечно. И в Жуковке, и на Николиной Горе у нас есть друзья. Но это коллеги мужа, которые тоже не так давно стали жить на Рублевке. Понимаете, мы не относимся к тому социальному слою, о котором пишут Оксана Робски и другие «рублевские бытописатели». Робски пишет о кучке очень состоятельных людей, которым некуда себя девать, которым нужно как-то себя занять. Это должен быть особый менталитет — тусоваться, красоваться, мелькать… Все это не про нас. На самом же деле здесь проживает множество замечательных, очень интересных людей.
— А чем вы занимаетесь?
— В основном хозяйством. Вы видите, дом у нас по рублевским меркам небольшой. Но все равно это целая система, за которую в семье отвечаю я. Я общаюсь с водоочисткой, с электриками, сантехниками, если где-то что-то ломается, вызываю мастеров. У нас здесь частенько отключают электричество — на всех не хватает мощности…
— Вам кто-нибудь помогает по хозяйству?
— К нам приходит убирать одна женщина. Она такой замечательный человек! На самом деле найти хорошую помощницу — большая проблема. Кто с этим не сталкивается, может быть, подумает: что тут такого, заелись они, что ли? Что за капризы? Но кто знает, о чем идет речь, понимает: профессиональная помощница — это такой дефицит! Этому обучаться надо, чтобы человек понимал все нюансы: умел пользоваться техникой, добросовестно исполнял свои обязанности. Но не более того.
— То есть не лез, куда не надо…
— Вот именно. Была у меня одна помощница, которая говорила: «Ой, Лариса, как вы неправильно деньги тратите!» Я подумала, интересно, что еще мы по жизни не так делаем? Пришлось с ней расстаться…
— Я так понимаю, что без дела вы дома не сидите...
— Не подумайте, что я все время сижу дома. Я сама вожу машину и совершенно свободна в передвижениях. Встречаюсь с друзьями, с недавних пор еще и помогаю товарищу мужа — депутату Руслану Ямадаеву: являюсь его помощником по связям со СМИ.
— Вам не хотелось, глядя на депутатов-мужчин, самой попробовать «сходить во власть»?
— Ни в коем случае. Я, наверное, не такой человек. Не то чтобы я не смогла — наверное, смогла бы. Но меня это не привлекает абсолютно. Но иногда думаю, что, если бы вдруг муж стал еще более великим политическим деятелем и мне по статусу нужно было участвовать в протокольных мероприятиях, я бы его не подвела. Я окончила высшее учебное заведение, умею общаться с людьми, умею себя подать, где нужно — промолчать. В общем, в любом коллективе чувствую себя легко.
— Вы дружите с другими депутатcкими семьями?
— Франц Адамович — человек очень коллективный. Любит проводить, как он это называет, «мероприятия». У нас собираются его друзья по военному училищу, однокурсники по академии, депутаты — все эти группы Франц объединяет. Здесь, на Рублевке, конечно, атмосфера несколько напряженная — вокруг высокие заборы, люди друг с другом почти не общаются… Особо не развернешься. Но у нас есть дача в 60 километрах от Москвы. Там люди живут более открыто, там поле, лес, и общаемся мы обычно там.
— В семейной жизни ваш муж — компромиссный человек?
— В семье он — настоящий мастер компромисса. Ведь иногда семейные конфликты вырастают из пустяков, а могут вылиться в большие ссоры. Если есть такая опасность, мы прибегаем к нашему «третейскому судье» Францу Адамовичу. Он умеет все сделать так — иногда доброжелательно, иногда жестко, — что все расходятся довольные друг другом.
— Он может стукнуть кулаком по столу?
— Конечно. Он может. В этих случая приходится смягчать мне…
— Непарламентские выражения употребляет?
— Нет. Может повысить голос, но чтобы оскорблять людей — такого не бывает.
— Вам часто удается общаться с мужем? Или он все время пропадает на работе?
— Мне, наверное, просто повезло: Франц — семейный человек. У нас много фотографий, где он нас всех обнимает. Это не просто поза перед объективом. Я ему благодарна за то, что он всегда старается, чтобы мы были все вместе. И мы получаем от общения друг с другом настоящее удовольствие. Другое дело, что, конечно, с работы он приходит поздно. Чтобы расслабиться, ему нужно «окунуться» в какую-то более остросюжетную тему — после работы он смотрит боевики. Хотя мы почти каждый день говорим о том, что перед сном хорошо бы гулять, но — увы! Он приходит домой настолько перегруженным информацией, что на прогулке совсем не расслабляется. Были моменты, когда мы ради эксперимента ходили гулять, но он все равно думает о работе.
— Наверное, по дороге вам попадаются такие же «экспериментирующие» коллеги Франца Адамовича по работе…
— Нет, что вы! Здесь вообще нет гуляющих. Все гуляют либо у себя на участках, либо проезжают мимо на машинах.
— Значит, «важнейшим из искусств» для вас является кино?
— Да, он любит смотреть фильмы и всегда в курсе всех киноновинок. Я знаю: если хочешь сделать Францу Адамовичу подарок, нужно привезти ему новый фильм. А еще лучше — полежать с ним на диване, пока он будет этот фильм смотреть. Или же можно пригласить его в кинотеатр: ради этого он иногда готов даже бросить свои дела. А еще Франц очень много читает. Он настолько много и быстро читает! Перечитал всю классику, всего Гарри Поттера, как это ни странно.
— Гарри Поттера?
— Для вас это странно? А ведь в душе он большой ребенок, хотя на вид такой взрослый, такой массивный… Он очень любит мультики, очень любит животных. У нас на даче — этот дом — постоянное место жительства, а о даче я вам уже говорила — живут две собаки: овчарка Веста, как я ее называю, «любимая собака депутата Клинцевича», и ее сын Джек. Франц настолько их любит! Он так трепетно относится к животным! Когда Веста сломала лапу, он спал рядом с ней на коврике — гладил ее всю ночь.
— Здесь из животных с вами живет только кот…
— Васька давно с нами: Насте было четыре года, когда он у нас появился. Недавно он приболел. Мы так перепугались: старый ведь уже! Франц утром уезжал на работу — так на нем лица не было…
Альбом со свадебными фотографиями тогдашний курсант Франц Клинцевич снабдил цитатами «из великих». Среди прочих была и такая: «Женщины и дети — особые люди: им надо все прощать». Этим принципом он руководствуется до сих пор, утверждает жена заместителя председателя думской фракции «Единая Россия» Лариса Клинцевич.
— Как вы познакомились с Францем Адамовичем?
— Мы познакомились еще в школе: Франц приехал учиться в девятый класс к нам, в город Ошмяны (Гродненская область Белорусской ССР), из деревни Крейванцы. Как потом выяснилось, мы понравились друг другу сразу. Но более тесно стали общаться уже после школы. Франц поступил в Свердловское высшее военно-политическое артиллерийское училище, а я — на исторический факультет Гродненского госуниверситета. На четвертом курсе мы поженились, но еще целый год жили порознь — доучивались. По окончании военного училища Франца направили служить в литовский город Алитус — это всего в ста километрах от дома.
— Грамотно ваш муж распределился!
— Вы знаете, так получилось: Франц по образованию политработник, но по окончании училища он решил пойти служить в ВДВ. Поэтому и поехал в Прибалтику, где базировалась одна из воздушно-десантных частей. В Алитусе родился наш сын: мы иногда смеемся и называем его на литовский манер Андрюкасом.
— А вообще, вам пришлось поездить по военным городкам?
— Прослужив в Литве, мы поехали служить в Кишинев, там у нас родилась дочь Настя. Потом Франца направили в Афганистан, и затем уже служба в Москве. Так что мы сравнительно немного кочевали по стране и в основном служили в довольно крупных городах: части ВДВ обычно базируются в городах…
— В официальной биографии вашего мужа указано, что в 1986 году он окончил 10-месячные офицерские курсы иностранных языков — изучал язык дари…
— Да. Мы только переехали из Прибалтики в Кишинев, только-только получили квартиру, и его сразу отправили на эти курсы. Он уехал, а я с детьми перебралась домой, к родителям, стала ждать его возвращения. Перед самой отправкой в Афганистан Францу дали месячный отпуск, но к его приезду и я, и свекровь попали в больницу. В результате Франц на целый месяц остался один с двумя детьми — пятилетним Андреем и совсем маленькой Настей. Так что еще до Афганистана ему пришлось пройти серьезные испытания. Впрочем, он справился.
— В Афганистане он пробыл два года — наверное, самых тяжелых в вашей жизни?
— Франц возглавлял спецподразделение, которое занималось… Как бы это точнее сказать — не совсем легальной работой. Знаете, он мне не очень об этом рассказывает. Что-то уже в течение жизни я узнавала от его друзей. Однажды я узнала, что он ходил к «духам». Не знаю, насколько об этом сейчас можно говорить… Он ходил на переговоры в их расположение. Без оружия, один. Неверное слово или движение… Вы понимаете… Он часто ходил по лезвию ножа, но тогда я об этом ничего не знала: он меня берег.
Вообще Афганистан прошел через сердце. Я навсегда запомнила ощущение страха: если проезжающая машина вдруг останавливалась у нашего дома, сердце тут же уходило в пятки. Что говорить, мы здесь жили одним днем. Прошел день, ничего не случилось — и слава богу. Тревога была вплоть до самого его возвращения. Вроде бы оставались считанные дни, а все равно ведь — на все воля Божья. Очень за него боялась. Но обошлось, и, как с детьми мы ни готовились к встрече, Франц приехал, когда нас не было дома. Возвращаемся с детьми с прогулки, открываем дверь, смотрим — наш папа вернулся и уже спит. Это был один из самых счастливых дней…
— За Афганистан у него два ордена Красной Звезды. Даже не рассказывал — за что?
— Я не могу сказать точно, за что именно. Единственное, что я знаю, — за свою службу там он должен был получить больше орденов, чем получил. По крайней мере, это мнение его сослуживцев по Афганистану. Но так получалось, что представления на награды вечно где-то терялись. Правда, сам он относится к этому философски: Франц считает, что дело не в наградах. Важны отношения с людьми, а муж в этом плане — человек весьма щепетильный. Солдаты его очень любили.
Мы постоянно писали друг другу. Однажды Франц предупредил, что уезжает в командировку куда-то вглубь страны и писем какое-то время не будет. А тут по телевидению показали репортаж Михаила Лещинского (тогдашний собкор Центрального телевидения в Афганистане. — «Профиль»). И мы видим, что Франц дает интервью Лещинскому. Мужа было трудно узнать: с усами, с бородой, в какой-то шапочке явно местного покроя, в каком-то непонятном обмундировании — чуть ли не в «духовской» одежде, похудевший… Это был такой ужас! Конечно, все собрались у телевизора: кто-то кричит, у кого-то слезы, соседи прибежали: «Франца показывают!» А репортаж всего две-три минуты — мы даже не поняли, что он там сказал…
— У Франца Адамовича какая-то поразительная тяга к экстремальным видам деятельности: после Афганистана он стал главой Союза ветеранов Афганистана, а в середине 90-х ветеранские организации входили в зону особого риска: вечно там кого-то взрывали, в кого-то стреляли… К вам не приставляли охрану?
— Нет, охраны у нас никогда не было. Хотя опасность была. Но, видимо, у Франца сильный ангел-хранитель. Накануне взрыва на Котляковском кладбище (взрыв на могиле бывшего руководителя Российского фонда инвалидов войны в Афганистане Михаила Лиходея произошел 10 ноября 1996 года, погибло 14 и было ранено 26 человек. — «Профиль») Франц дома сломал ногу. Причем перелом был настолько сложным, что он не то что с палочкой ходил — практически все время лежал. Поэтому поехать на кладбище Франц попросил своего заместителя — к счастью, во время взрыва тот не пострадал, — и, когда тот позвонил и сказал, что там произошло, Франц бросился туда. Как был, в гипсе. И телевизионщики, которые прибыли туда почти одновременно с ним, показали Франца на костылях. Выглядело это так, будто его там ранили…
— Но потом — уже будучи депутатом, в 2000 году, — Клинцевич возглавил региональное отделение «Единой России» в Чечне. Не самая безопасная работа. Вы как жена не пытались отговорить его?
— Вы знаете, я интуитивно почувствовала, что он будет этим заниматься. У него же такой опыт — Афганистан. А кого еще назначить? В Чечне ему приходилось решать схожие задачи, для работы с контингентом нужны были те же качества — смелость, решительность, где-то даже безрассудство. Франц — альтруист: ему хочется, чтобы все жили в мире, согласии, дружбе. К нему очень хорошо относились чеченцы…
— Но и подрывы кортежей, в составе которых он ездил, все-таки случались…
— Да, это было. Вообще, когда он приезжал из Чечни, с ним рядом тяжело было находиться. Целые сутки он был настолько напряжен, настолько наэлектризован! Но результат от его работы был, и нам было особенно приятно, когда деятельность в Чечне публично отметил президент…
— Не так давно некто Андрей Клинцевич стал куратором военно-патриотических программ «Молодой гвардии «Единой России». Это ваш Андрюкас?
— Да.
— Пример папы оказался заразителен?
— Папа для него с детства пример. Маленьким Андрей всегда носил папины пилотки, погоны, я ему постоянно перешивала военную форму. И в результате он окончил Суворовское училище, потом — военное училище, юридический факультет — он по специальности юрисконсульт — и, как отец когда-то, после училища пошел служить в ВДВ. Здесь близко служил, в Кубинке. Но Андрей у нас — любитель экстремальных видов спорта, у него более 1000 прыжков с парашютом. Видимо, во время одного из прыжков он повредил спину, и ему пришлось по состоянию здоровья уйти из Вооруженных сил. Он со слезами на глазах уходил из армии… Конечно, не хочется хвастаться своим ребенком, но, если уж он того заслуживает… Андрей водит мотоцикл, вертолет, самолет, однажды совершил прыжок с парашютом на Северном полюсе.
— А чем сейчас занимается, кроме политики?
— Бизнесом.
— Как вы думаете, может случиться так, что он, как и отец, когда-нибудь пойдет в депутаты?
— Амбиции у него есть, и, думаю, если бы он захотел, то добился бы успеха и на этом поприще. Он очень коммуникабельный человек, умеет расположить к себе. Со всеми друзьями отца на короткой ноге. Многие из них удивляются: «Франц, ну почему ты такого парня до сих пор не выдвинул куда-нибудь?» Но отец его никуда не тащит насильно — пусть сам решает. Пока Андрей занимается бизнесом: он считает, что после 25 лет человек должен сам зарабатывать и даже помогать родителям. Он еще не женат, но, думаю, скоро это случится.
— В Интернете я обнаружил сообщение о том, что пару лет назад некто Андрей Клинцевич занял первое место в гонках владельцев автомобилей Porsche, Ferrari, Lamborghini, Bentley и других суперкаров. Если верить Интернету, Клинцевич-младший выступал на автомобиле Ferrari 360 Modena… Он у вас еще и гонщик?
— Андрей приезжал на соревнования со своим другом, это его машина, не наша. Денежное вознаграждение досталось владельцу машины, а кубок у нас до сих пор где-то стоит.
— А чем занимается ваша дочь?
— Она студентка. Уже замужем, познакомилась с будущим мужем, когда училась в девятом классе…
— То есть повторила вашу историю?
— Не совсем. Мы с Францем с девятого класса учились вместе, а ее будущий муж, когда познакомился с ней, был уже студентом — он на 5 лет старше. Наш зять говорит, что сам вырастил себе невесту. Сейчас она учится в Университете Дружбы народов, получает два высших образования. Скоро будет проходить практику в Госдуме — у нее специализация «государственное муниципальное управление». Дочь живет с родителями мужа, а Андрей с невестой — здесь, с нами.
— Дача, где мы общаемся, ваша личная или служебная?
— Когда Франц стал депутатом, мы стали жить на служебной жилплощади. Сначала жили в Жуковке, теперь здесь… Эта бывшая госдача, но потом стало тенденцией все это выкупать, и сейчас это наша собственность, деталей я точно не знаю.
— Как вам тут, на Рублевке, живется? Некоторые об этом целые книги пишут…
— Вы знаете, ни я, ни Франц никогда не стремились жить на Рублевке. Но так случилось, что он стал депутатом, и, чтобы общаться со своими коллегами, проводить какие-то встречи, нам пришлось переехать сюда. Но я не считаю себя рублевским жителем. Мы здесь, скорее, чужеродные элементы, волею судеб внедренные сюда…
— Но знакомства с кем-то водите?
— Конечно. И в Жуковке, и на Николиной Горе у нас есть друзья. Но это коллеги мужа, которые тоже не так давно стали жить на Рублевке. Понимаете, мы не относимся к тому социальному слою, о котором пишут Оксана Робски и другие «рублевские бытописатели». Робски пишет о кучке очень состоятельных людей, которым некуда себя девать, которым нужно как-то себя занять. Это должен быть особый менталитет — тусоваться, красоваться, мелькать… Все это не про нас. На самом же деле здесь проживает множество замечательных, очень интересных людей.
— А чем вы занимаетесь?
— В основном хозяйством. Вы видите, дом у нас по рублевским меркам небольшой. Но все равно это целая система, за которую в семье отвечаю я. Я общаюсь с водоочисткой, с электриками, сантехниками, если где-то что-то ломается, вызываю мастеров. У нас здесь частенько отключают электричество — на всех не хватает мощности…
— Вам кто-нибудь помогает по хозяйству?
— К нам приходит убирать одна женщина. Она такой замечательный человек! На самом деле найти хорошую помощницу — большая проблема. Кто с этим не сталкивается, может быть, подумает: что тут такого, заелись они, что ли? Что за капризы? Но кто знает, о чем идет речь, понимает: профессиональная помощница — это такой дефицит! Этому обучаться надо, чтобы человек понимал все нюансы: умел пользоваться техникой, добросовестно исполнял свои обязанности. Но не более того.
— То есть не лез, куда не надо…
— Вот именно. Была у меня одна помощница, которая говорила: «Ой, Лариса, как вы неправильно деньги тратите!» Я подумала, интересно, что еще мы по жизни не так делаем? Пришлось с ней расстаться…
— Я так понимаю, что без дела вы дома не сидите...
— Не подумайте, что я все время сижу дома. Я сама вожу машину и совершенно свободна в передвижениях. Встречаюсь с друзьями, с недавних пор еще и помогаю товарищу мужа — депутату Руслану Ямадаеву: являюсь его помощником по связям со СМИ.
— Вам не хотелось, глядя на депутатов-мужчин, самой попробовать «сходить во власть»?
— Ни в коем случае. Я, наверное, не такой человек. Не то чтобы я не смогла — наверное, смогла бы. Но меня это не привлекает абсолютно. Но иногда думаю, что, если бы вдруг муж стал еще более великим политическим деятелем и мне по статусу нужно было участвовать в протокольных мероприятиях, я бы его не подвела. Я окончила высшее учебное заведение, умею общаться с людьми, умею себя подать, где нужно — промолчать. В общем, в любом коллективе чувствую себя легко.
— Вы дружите с другими депутатcкими семьями?
— Франц Адамович — человек очень коллективный. Любит проводить, как он это называет, «мероприятия». У нас собираются его друзья по военному училищу, однокурсники по академии, депутаты — все эти группы Франц объединяет. Здесь, на Рублевке, конечно, атмосфера несколько напряженная — вокруг высокие заборы, люди друг с другом почти не общаются… Особо не развернешься. Но у нас есть дача в 60 километрах от Москвы. Там люди живут более открыто, там поле, лес, и общаемся мы обычно там.
— В семейной жизни ваш муж — компромиссный человек?
— В семье он — настоящий мастер компромисса. Ведь иногда семейные конфликты вырастают из пустяков, а могут вылиться в большие ссоры. Если есть такая опасность, мы прибегаем к нашему «третейскому судье» Францу Адамовичу. Он умеет все сделать так — иногда доброжелательно, иногда жестко, — что все расходятся довольные друг другом.
— Он может стукнуть кулаком по столу?
— Конечно. Он может. В этих случая приходится смягчать мне…
— Непарламентские выражения употребляет?
— Нет. Может повысить голос, но чтобы оскорблять людей — такого не бывает.
— Вам часто удается общаться с мужем? Или он все время пропадает на работе?
— Мне, наверное, просто повезло: Франц — семейный человек. У нас много фотографий, где он нас всех обнимает. Это не просто поза перед объективом. Я ему благодарна за то, что он всегда старается, чтобы мы были все вместе. И мы получаем от общения друг с другом настоящее удовольствие. Другое дело, что, конечно, с работы он приходит поздно. Чтобы расслабиться, ему нужно «окунуться» в какую-то более остросюжетную тему — после работы он смотрит боевики. Хотя мы почти каждый день говорим о том, что перед сном хорошо бы гулять, но — увы! Он приходит домой настолько перегруженным информацией, что на прогулке совсем не расслабляется. Были моменты, когда мы ради эксперимента ходили гулять, но он все равно думает о работе.
— Наверное, по дороге вам попадаются такие же «экспериментирующие» коллеги Франца Адамовича по работе…
— Нет, что вы! Здесь вообще нет гуляющих. Все гуляют либо у себя на участках, либо проезжают мимо на машинах.
— Значит, «важнейшим из искусств» для вас является кино?
— Да, он любит смотреть фильмы и всегда в курсе всех киноновинок. Я знаю: если хочешь сделать Францу Адамовичу подарок, нужно привезти ему новый фильм. А еще лучше — полежать с ним на диване, пока он будет этот фильм смотреть. Или же можно пригласить его в кинотеатр: ради этого он иногда готов даже бросить свои дела. А еще Франц очень много читает. Он настолько много и быстро читает! Перечитал всю классику, всего Гарри Поттера, как это ни странно.
— Гарри Поттера?
— Для вас это странно? А ведь в душе он большой ребенок, хотя на вид такой взрослый, такой массивный… Он очень любит мультики, очень любит животных. У нас на даче — этот дом — постоянное место жительства, а о даче я вам уже говорила — живут две собаки: овчарка Веста, как я ее называю, «любимая собака депутата Клинцевича», и ее сын Джек. Франц настолько их любит! Он так трепетно относится к животным! Когда Веста сломала лапу, он спал рядом с ней на коврике — гладил ее всю ночь.
— Здесь из животных с вами живет только кот…
— Васька давно с нами: Насте было четыре года, когда он у нас появился. Недавно он приболел. Мы так перепугались: старый ведь уже! Франц утром уезжал на работу — так на нем лица не было…
Читайте на смартфоне наши Telegram-каналы: Профиль-News, и журнал Профиль. Скачивайте полностью бесплатное мобильное приложение журнала "Профиль".
