Они смотрят кино совсем другое, развлекающее, радующее, комфортное. Дворцевой рассказывал, как после съемок своего документального фильма «Трасса» он захотел сделать приятное героине фильма, отобрал ее фотографии, сделанные для рекламного пакета, естественно, самые, на его взгляд, интересные и выразительные, и подарил женщине с благодарностью. Но она не обрадовалась, и видно было – ей не нравится ее изображение. «Стали выяснять, какой бы ей хотелось видеть себя, и добились ответа: «Хочу, чтобы я в платке стояла на фоне мечети». То есть героиня мечтала об изображении парадном, в рамках общепринятого канона. Живое, естественное, случайно подсмотренное никак не вписывалось в ее концепцию красоты. Но для Дворцевого случайное и естественное самое красивое и есть.

Кто такой Дворцевой

Сергей Дворцевой как режиссер документального кино начал работать в очень благоприятные для этого вида искусства 1990‑е – тогда все еще хотели увидеть мир таким, каков он есть. Особенно российский. Окончив документальную мастерскую Высших режиссерских курсов, он со своим первым, учебным еще, 20‑минутным фильмом «Счастье» сразу попал в высшую лигу, собрав первые призы на фестивалях в Нионе, Кракове, Лейпциге, Штутгарте, Сан-Франциско. Его дипломный фильм «Хлебный день» (1995), снятый на пленку, полученную в качестве приза за «Счастье», стал почти классикой, одним из первых российских фильмов‑наблюдений. Он был снят по входящим тогда в обиход новым правилам: без комментариев, без интервью, без говорящих голов: просто десяток старух толкают по узкоколейке вагон с хлебом и другой провизией, везут в деревню магазин на рельсах – другого способа связи с Большой землей в селе Жихарево Ленинградской области не было.

Потом появилась еще пара фильмов, каждый отмечался критикой, ездил по фестивалям, получал много призов. Героями «Трассы» (1999) были бродячие циркачи-уйгуры, дающие представления в казахской степи шоферам-дальнобойщикам. «В темноте» (2004) – слепой старик целыми днями плел наощупь авоськи, которые потом пытался всучить прохожим, а те не брали. Сюжеты немагистральные, герои незаметные, вне фокуса общественного внимания. Но при этом фильмы оказывались событиями, их смотрели на фестивалях, в киношколах, на сайтах.

«Делать кино из боли»

Казалось бы, все отлично, репутация создана, почерк узнаваемый, но на пике популярности, сняв всего четыре фильма за 15 лет, Дворцевой уходит из документального кино. Объяснял он это решение так: «Надо понимать, что, если хочешь снимать документальное кино всерьез, значит, ты будешь снимать драматические моменты в жизни людей, будешь иметь дело с реальными трагедиями. И ты должен уметь не бояться. А если решился всерьез, то ты должен ответить как можно раньше на вопрос, как далеко ты можешь зайти, сможешь ли ты потом совладать с собой, как дальше будешь жить и как будут жить люди, которых ты собираешься снимать». Тогда возникает множество этических проблем. «Стал размышлять: а надо ли переступать через некий моральный барьер, вторгаться в частную жизнь человека, делать кино из боли, из личной трагедии?». Если же реальность в целом оставить, а конкретного героя придумать, то эти проблемы можно, кажется, обойти. Вымышленный герой и актер, его играющий, позволяют допустить сильную концентрацию событий, убедительно сыграть страдания трудно, но все же это легче, чем наблюдать их в реальности. Да и воспроизвести жизнь в предполагаемых обстоятельствах можно более выпукло и ярко.

В 2009‑м Дворцевой представляет свой первый игровой фильм «Тюльпан», который тут же приглашают в Канны (приз конкурса «Особый взгляд»). «Тюльпан» получил множество фестивальных призов, его показали в 40 странах, но и дался он немалой кровью. Снимали четыре года, съемки шли в казахской степи, где жить трудно, некомфортно, опасно. К тому же во время съемок произошел несчастный случай: утонул мальчик, занятый в картине.

Много было проблем с животными: лошади – полноправные герои фильма. Актерам пришлось учиться делать всю домашнюю работу, свойственную казахским скотоводам, – пасти коней, взбивать масло, жить в юрте, чтобы появилась физическая правда движений.

В общем, Дворцевой показал себя как режиссер-перфекционист, очень неудобный для продюсеров, для производства, но зато снимающий уникальное, глубокое, на стыке игрового и документального, кино. Правдивое, понятное почти без слов (в фильме говорили по-казахски). После «Тюльпана» его звали работать в США, с голливудскими актерами, он прочел много сценариев, но они ему не понравились, не зацепили.

И тогда он стал снимать «Айку».

Международный успех

Идея фильма оформилась, когда Дворцевой прочел, что за один только 2012 год в Москве 248 киргизских женщин отказались от детей, оставив их в родильных домах. Такое отношение к своим детям нехарактерно для Азии, и Дворцевой, родившийся в Казахстане, задумался: что должно было случиться с этими патриархально воспитанными женщинами, почему они решаются на такие поступки? Вместе с Геннадием Островским они написали сценарий, из которого впоследствии вошло в фильм не больше 20%.

Снимался фильм очень долго, около шести лет, за это время многое поменялось, кому-то из непрофессиональных актеров, поначалу участвовавших в съемках, пришлось уехать – кончился срок разрешения на работу. Зато других удалось настолько хорошо подготовить, что в кадре не отличишь от профессионалов. Ждали погоды – в буквальном смысле, так как действие фильма происходит зимой, причем очень снежной. Дворцевой снимает в хронологическом порядке, так же, как потом разворачиваются события, говорит, что это важно для актрисы, достоверно накапливающей эмоциональное состояние по ходу истории. Кроме того, исполнительнице главной роли казашке Сагал Еслямовой пришлось выучить киргизский язык.

В прошлом году, когда работа над фильмом еще продолжалась, его первую часть посмотрел Тьерри Фремо, президент Каннского фестиваля, и буквально с колес взял его в конкурс. Канны увидели фильм, сделанный вчерне, и, уже получив приз за лучшую женскую роль (кстати, первый для России), Дворцевой доводил картину до совершенства. После фестиваля фильм купили для показа во множестве стран Европы и Азии.

Следующим этапом успеха было вхождение фильма в шорт-лист «Оскара», хотя в финальном списке претендентов на лучший иностранный фильм «Айки» все же не оказалось. Но, как говорит режиссер, «многие и так удивлялись, что мы попали в короткий список – по общему мнению, самый сильный по подбору картин за многие годы. С нашим скромным бюджетом, который удалось наскрести на промоушн фильма, мы не могли рассчитывать на большее. Чтобы заставить Америку посмотреть и полюбить твое кино, нужны сотни тысяч, а то и миллионы долларов на раскрутку фильма. Я как-то ехал на такси по Сансет- бульвару и буквально на протяжении 200 метров насчитал шесть огромных билбордов с рекламой фильма «Рома» в постановке мексиканца Альфонсо Куарона. Сколько это может стоить, я даже боюсь прикидывать…»

Зачем это смотреть

«Айка» – первый фильм Дворцевого, с которым отечественная публика познакомится в прокате («Тюльпан» так и не вышел на российские экраны из-за сложных отношений между продюсерами, а документальные фильмы у нас почти никогда не прокатывают). Интересно, как российские зрители примут это жесткое, максимально приближенное к реальности кино?

История Айки, молодой киргизки, живущей в Москве, очень мало похожа на сериальный сироп про мигрантов, который иногда показывают по телевизору. Фильм начинается с тяжелого, изматывающего, на пределе человеческих сил бегства героини из роддома, где она оставила своего ребенка. Причину, по которой вместо кормления сына женщина мечется по московским заснеженным улицам в поисках любой работы, с температурой, кровотечением и почти теряя сознание, мы узнаем лишь в финале, и то не вполне отчетливо. Можно только догадываться о том, что произошло с ней за год, за полгода до тех пяти дней, которые мы проживем с ней вместе. Но мы узнаем достаточно, чтобы представить себе и судьбу этой женщины, и условия ее окружения, и вообще ту потаенную, но проходящую буквально в двух шагах от нас жизнь.

Граждане Киргизии, вступившей в Евразийский союз, с августа 2015 года имеют право на упрощенную схему регистрации и получения гражданства, поэтому, хотя киргизов в Москве меньше, чем узбеков и таджиков, это довольно большая диаспора со специфическими свойствами. Если раньше в Москву на заработки ехали в основном мужчины, то теперь сюда приезжают и женщины, причем одни, без мужей. И это, как правило, жительницы деревень с архаичным укладом, жестко регламентирующим поведение. Эти женщины быстро растворяются в московском образе жизни, они стремятся подражать столичным жительницам в одежде, в стиле поведения, в развлечениях, при этом дома у них никто не отменял законов старины. Если с ними случается что-то плохое, зачастую они уже не могут вернуться домой и не могут поделиться своей бедой с близкими из-за страха разглашения, позора… Ребенок, рожденный вне брака, становится причиной отлучения женщины от родных. Девушка, подвергшаяся насилию, для большинства ее соотечественников виновата в этом сама, и ее наказывают. Выбрав героиней своей истории киргизскую девушку, Дворцевой, впрочем, вовсе не собирался заниматься социальными проблемами мигрантов, это лишь реальные условия, по вине которых женщина может попасть в подлинно трагическую ситуацию. Но отношения внутри диаспоры – только одна сторона, другая – быт мигрантов, специфика их существования в богатой Москве. На вопрос о том, насколько фильм близок к реальности, Дворцевой отвечает, что старался показать типичную ситуацию, что много разговаривал с мигрантами, изучал отношения и формы их жизни. Она действительно очень жесткая – в первую очередь потому, что всегда не хватает денег. Деньги – главная цель. За деньгами приезжают в Москву, их отправляют на родину, они нужны и здесь, чтобы выжить. Деньги не бывают маленькими, за две-три тысячи могут руку отрезать. Из-за денег живут в нечеловеческих условиях. «Так они действительно существуют: иногда спят на полу, иногда – на многоярусных кроватях. Но это экономия места, экономия денег, чтобы лишнюю копейку привезти домой. Поверьте, всё, что вы видите в фильме, в реальности даже жестче. Иногда страшнее, иногда труднее, чем в кино, – объясняет Дворцевой. – Люди, живущие так, боятся всего: боятся полиции, власти, боятся своих же людей, среди которых есть те, которые их обманывают, как-то пытаются на них нажиться. Эти люди боятся всего, потому что, когда у тебя нет прав, как ты существуешь? Ты существуешь просто в страхе».

Сагал Еслямова, сыгравшая Айку, – профессиональная актриса, окончившая ГИТИС. Но на экране мы видим абсолютно реального человека – молчаливого, замкнувшегося в своих проблемах, полного решимости бороться, не сдающегося, но и не обсуждающего, кажется, и не осознающего происходящее. Айка не рассказывает о себе, да ей и некому: она пытается выжить, в ней чувствуется животное упорство существа, которому не на кого положиться, не с кем советоваться, некому доверять. Все те, кто попадается на ее адском пути – кто-то ей даже немного помогает по доброте душевной, кто-то отмахивается, – абсолютно реальны, камера в фильме вообще не чувствует дистанции, кажется, что между объективом и изображением нет зазора. Удивительный эффект присутствия, погружения в мир, для большинства закрытый.

Айка живет среди людей: она работает бок о бок с другими женщинами; в хостеле «Солнечный», где она снимает койку, ее со всех сторон окружают соседки; в транспорте, на улицах, в ветлечебнице, куда она устраивается на работу, рядом всегда есть некто анонимный, чужой, абстрактный, но его присутствие ничего не меняет, Айка все равно одна со своей бедой и даже не пробует это изменить. Удивительно в фильме создана атмосфера отчуждения: москвичи, изображенные вполне узнаваемо и конкретно, тем не менее остаются для Айки инопланетянами, нет никакой возможности с ними вести себя открыто, разговаривать, вступать в личные отношения. Но и с земляками тоже нет понимания, есть агрессия, соперничество за пространство, за работу, за воздух, в котором тотальное недоверие. Но все же внутри этого странного сообщества проложены партизанские социальные тропки: работа, жилье, медицина добываются через связи, звонки, отношения.

Фильм «Айка» должны посмотреть все мы, иного способа спуститься в этот ад для нас нет. Мы спокойно проходим мимо людей, живущих этой жизнью, не задумываясь о том, что с ними творится и как будто не соприкасаясь с их проблемами, не понимая, что они уже наши тоже и сами по себе не разрешатся, усилий киргизских правозащитников и помощи консульства недостаточно.

Столкновение двух реальностей – городской модернизированной жизни и архаических национальных ценностей – не всегда приводит к коллапсу, от него рождается и новая общность, в которой секвестровано главное – гуманное отношение, доверие друг к другу. Формируется жестокий мир криминального и полулегального существования, в нем редки бескорыстные отношения, слишком многое поставлено на кон. Молодые люди уже не очень хотят возвращаться на родину, они пытаются найти свое место в Москве, заняться бизнесом, зажить новой, более свободной и более западной жизнью, но, освобождаясь от старой, традиционной этики, опутывающей их родителей, не получают возможности войти и в новую культуру, оставаясь в пространстве беззакония, вседозволенности, острой конкуренции. Они привыкают к потайным ходам и звериным тропам.

Айка, маленькая киргизская девушка, хорошо говорящая по-русски, попыталась отказаться от традиционной роли восточной жены, стать самостоятельной, учиться, создать свое дело, но попала в обычный для мигрантов капкан и старается выбраться из него, истекая молоком и кровью, отказываясь от ребенка, как лисица, отгрызающая себе лапу. Финал фильма можно понять по-разному, авторы считают его оптимистичным. Но в жизни хорошо все может закончиться, только если всерьез над этим задумаемся мы сами и что-то для этого сделаем.