Крадущийся тигр победил

На протяжении большей части ХХ века именно гонконгское кино олицетворяло весь китайский кинематограф. Его отличали яркие черты, восходящие не столько к национальной специфике, сколько к особенностям киноиндустрии. Это было коммерческое, как правило, низкобюджетное, жанровое кино, по максимуму эксплуатировавшее систему «кинозвезд». Топовые гонконгские актеры, связанные с киностудиями кабальными контрактами, снимались в 10–20 фильмах в год. Как правило, раскрутка звезд шла по всем фронтам – продюсеры обеспечивали узнаваемость своих подопечных не только на экранах, но и в динамиках магнитофонов, так как почти все знаменитые актеры были еще и певцами в стиле «канто-поп» (так называлась музыка на кантонском диалекте китайского языка, популярная не только в Гонконге, но и на всем китаеязычном пространстве в 1980–1990‑х).

Диктату киностудий бросили вызов молодые режиссеры, сформировавшие так называемую «новую волну гонконгского кино» в 1980‑х. Они обратили свой взгляд на социальные проблемы и сломали рамки строгого разделения на жанры, принятого в Гонконге. Из этой среды вышли режиссеры «второй волны», добившиеся успеха в мировом масштабе, причем как в формате голливудских блокбастеров (Джон Ву), так и на стезе артхауса (Вонг Карвай).

В 1986 году Джон Ву снял свой фирменный гангстерский боевик «Светлое будущее». В этом же жанре начинал и молодой Вонг Карвай, позже от него отказавшийся. Свой узнаваемый и неповторимый стиль Вонг нашел случайно. После успеха первого фильма про гангстеров («Пока не высохнут слезы») Вонг получил заказ на производство еще двух остросюжетных фильмов. И даже начал их снимать, заполучив в актерскую команду самых популярных тогда молодых актеров (Лесли и Мэгги Чун, Энди и Карина Лау). Однако режиссеру стало скучно, он начал импровизировать, и в результате получилось нечто ни на что не похожее – фильм «Дикие дни» о грусти, страсти, ностальгии и темных, подсвеченных неоном гонконгских улицах, на которых всегда идет дождь.

Со временем Вонг, которому больше уже не поручали снимать нормальное гангстерское кино, стал классиком киноискусства, а «Дикие дни» он поместил в начало ключевой для его творчества «трилогии о времени», куда вошли также культовые ленты «Любовное настроение» и «2046». Последний фильм трилогии был снят в 2004 году, пять лет спустя после возвращения Гонконга в состав КНР, когда тенденции, приведшие к угасанию гонконгского кино, уже были очевидны.

В случае с Гонконгом друг на друга наложились общемировой кризис национального кино, связанный с глобализацией, и местная специфика, обусловленная «континентализацией» китаеязычного культурного пространства («континентом» в Гонконге называют Китайскую Народную Республику). К началу нового века рынок КНР с его полуторамиллиардным населением стал главным ориентиром для киноиндустрии, а китайские продюсеры с их доступом к дешевым кредитам – ведущей силой в кинопроизводстве. При этом гонконгские и тайваньские звезды оставались более узнаваемыми фигурами для зрителей, чем актеры из КНР. Всё это привело к активной коллаборации кинематографистов из разных частей китайского культурного пространства. Характерный пример – фильм «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» (вышел в 2000 году). Фильм стал лицом китайской кинематографической культуры, выиграл четыре «Оскара» и сделал рекордную для неанглоязычных фильмов мировую кассу. Режиссером стал тайванец Энг Ли, главную мужскую роль сыграл гонконгец Чоу Юн-фат, а женские роли – уроженка Пекина Чжан Цзыи и малайзийка китайского происхождения Ё Чу-кен (Мишель Йео).

Дальше – больше. Гонконгские режиссеры и актеры находят работу и снимают кино на континенте, но это уже «континентальное кино». Причем зачастую не только в художественном, но и в идеологическом плане. Джеки Чан в 2011‑м стал режиссером пропагандистского блокбастера «1911» о Синьхайской революции и падении империи Цин. Шестью годами позднее он был назначен генеральным директором Чанчуньской киностудии – старейшей кинокомпании КНР, известной своими фильмами, прославляющими Компартию Китая. Режиссером грандиозного исторического полотна «Основание армии», снятого в честь 90‑летия Народно-освободительной армии Китая, стал гонконгский режиссер Эндрю Лау, на родине известный как создатель культового гангстерского боевика «Двойная рокировка». Своих кассовых фильмов Гонконг больше не производит (исключением служат только картины Вонг Карвая, который умудряется быть вне трендов). Гонконгская «фабрика звезд» больше не производит новых Мэгги Чун и Джекки Чанов. Да и существует ли она вообще?

К началу века гонконгское кино столкнулось не только с конкуренцией со стороны киноиндустрии КНР, но и с творческим кризисом. После десятилетий перепроизводства киноконтента (до 200 лент в год) местные авторы просто не могли придумать что-то новое. Все выходило заезженной копией снятых ранее жанровых картин. К тому же по гонконгскому кино больно ударили азиатские финансовые кризисы. Цены на билеты в кинотеатры подорожали, и фильмы уже не приносили тот коммерческий успех, который был ранее. Не имея солидной финансовой поддержки со стороны государства (как в КНР или в России), гонконгские кинематографисты не могли вкладывать достаточно денег в производство. А малобюджетное кино уже не могло конкурировать с голливудскими блокбастерами и телесериалами. Круг замкнулся. И похоже, что навсегда.

Одна из главных туристических достопримечательностей Гонконга – «Аллея кинозвезд» со знаменитым памятником Брюсу Ли. Сейчас это памятник прошлому. Будущего у гонконгского кино нет. А есть ли оно у Гонконга?

Город будущего без будущего

Последний великий фильм гонконгского кино называется «2046». 2046 – это гостиничный номер, в который хочет вернуться главный герой картины. А еще 2046 – это последний год, когда Гонконг будет сохранять автономию в составе КНР. 1 января 2047 года завершится 50‑летний мораторий на изменение правовой и политической системы, доставшейся Гонконгу в наследство от британской колониальной империи. Гонконг – уникальный островок, смешавший в себе западные и восточные традиции, – растворится в «континентальном» Китае.

Несмотря на то что до «часа икс» еще 27 лет, город уже «сидит на чемоданах». Финансовый центр Восточной Азии перемещается в Шанхай. Гонконг теряет свой функционал посредника между внешним миром и Китаем, так как бизнес сейчас предпочитает работать с КНР напрямую. По части технологий и инноваций континентальный Китай уже обогнал Гонконг, который некогда называли «городом будущего». Сейчас новшества идут из КНР в Гонконг, а не из Гонконга в КНР, как раньше. Многие задумываются об эмиграции, улицы и здания теряют былой лоск. Медленно, но верно континентальный Китай поглощает гонконгскую экономику, политику и даже городскую среду. После 1997 года в Гонконг хлынул поток богатых китайцев с континента, что привело к резкому росту цен на недвижимость, проблемам с доступом к инфраструктуре образования и здравоохранения. Нагрузку со стороны выходцев из КНР испытал и рынок труда. В низкооплачиваемом сегменте конкуренцию местным составляют континентальные китайцы, готовые работать за меньшие деньги. Выпускники престижных международных школ из КНР, свободно говорящие на английском и мандарине (пекинский вариант китайского языка, который гонконгцы, как правило, учить отказываются), теснят местных в высокооплачиваемом сегменте.

Всё это рождает протест, который со стороны скорее выглядит жестом отчаяния, чем рациональным действием. Так, в 2014 году центр города был парализован несколько месяцев из-за т. н. «революции зонтиков». В те дни гонконгская молодежь протестовала против проекта избирательной реформы, которая вводила всеобщее голосование на выборах главы администрации, но при условии контроля над ними со стороны Пекина. Год спустя Законодательная ассамблея Гонконга отвергла продвигаемый пропекинскими политиками проект, и выборы 2017 года прошли по старым правилам. Глава администрации был избран коллегией выборщиков; победу одержала поддержанная Политбюро китайской Коммунистической партии Кэрри Лам, хотя опросы общественного мнения показывали, что более популярным кандидатом был не связанный с Пекином Джон Цанг.

Напряженность, вызванная нахождением в руководстве пропекинских сил, в очередной раз выплеснулась наружу в июне этого года, когда миллион гонконгцев вышли на улицы, протестуя против законопроекта о возможности экстрадиции лиц, подозреваемых в совершении преступлений. Предлогом для появления законопроекта стала ситуация с 19‑летним гонконгцем, который убил свою беременную подружку на Тайване, но не мог быть выслан из Гонконга по причине отсутствия соответствующего правового механизма. Впрочем, большинство гонконгцев уверены, что экстрадиция будет использоваться не только для высылки преступников, но и для репрессий против правозащитников и активистов антикоммунистических организаций, чья деятельность раздражает Пекин.

Перед лицом новой «революции зонтиков» власти пошли на тактическую уступку и заявили об отсрочке в рассмотрении законопроекта. При этом мало кто сомневается, что рано или поздно необходимый Пекину закон будет принят. Да и сам Гонконг вряд ли избежит уготованной ему судьбы – раствориться в континентальном Китае. История гонконгского кино это ясно показывает.

Гонконгские протесты-2019

Акции начались в марте и продолжались всю весну. 9 июня, по оценкам полиции, на улицы вышли до 270 тысяч человек (организаторы заявляют о миллионе участников). 12 июня, в день рассмотрения законопроекта, протесты продолжились, начались столкновения с полицией. Испугавшись дестабилизации обстановки в городе, власти заявили о моратории на рассмотрение законопроекта. Однако в воскресенье, 16 июня, протестующие вновь вышли на улицы, причем в еще большем количестве. Демонстранты требовали извинений за применение силы полицейскими, отставки главы Гонконга Кэрри Лам и начальника полиции. Вечером того же дня Лам принесла извинения, но требования по отставкам должностных лиц были проигнорированы.