"Новая волна": признание в любви Годару и течению, изменившему кинематограф

Где еще, как не на Каннском фестивале, могла состояться премьера черно-белой картины Ричарда Линклейтера, посвященной съемкам шедевра французской «новой волны» «На последнем дыхании»? В одном из эпизодов ленты молодой Жан-Люк Годар, еще не снявший ни одного полнометражного фильма, сокрушенно говорит о том, что все поехали на Каннский фестиваль, кроме него. Он имеет в виду премьеру знаковой для французской «новой волны» ленты «Четыреста ударов» друга и коллеги Франсуа Трюффо. Годар в итоге все же срывается в Канны, и мы перемещаемся на набережную Круазетт и в Дворец фестивалей образца 1959 года – Трюффо тогда получил всеобщее признание и награду за лучшую режиссуру. А вот Годара стали премировать в Каннах только в 2010-х.

"Сират" и "Ветер": два апокалиптических роуд-муви

Пожилой Годар вел затворнический образ жизни и на смотр не являлся, правда, отвечал на вопросы журналистов по FaceTime. Когда в 2014 году картина «Прощай, речь» разделила каннский приз жюри с драмой киновундеркинда Ксавье Долана «Мамочка», многим это показалось символичным. Творчески Годар до последнего оставался моложе и радикальнее большинства современных постановщиков. Он экспериментировал с 3D, делал интеллектуальные коллажные фильмы-эссе – иными словами, не переставал удивлять тех, кто еще помнит новаторство его дебюта «На последнем дыхании».

Собственно, о том, как рождалась эта картина, ставшая одним из столпов французской «новой волны», и рассказывает американский независимый режиссер Ричард Линклейтер, автор трилогии «Перед…» и «Отрочества». При этом он выражает свою любовь не только к Годару (Гийом Марбек) и его знаменитым коллегам по синефильскому журналу Cahiers du cinéma, ставшими режиссерами (Франсуа Трюффо, Клод Шаброль, Эрик Ромер, Жак Риветт и другие), но и к важным участникам кинодвижения того времени, чьи имена известны в первую очередь киноведам. Порой это превращается в беспощадный к зрителю неймдроппинг: хоть сиди и записывай имена, чтобы потом погрузиться в изучение кинобиографий. Наверное, на такой эффект Линклейтер и надеялся.

Например, одной из первых в кадре возникает Сюзанн Шиффман – сценаристка фильмов Франсуа Трюффо 1970–1980-х годов и соавтор культовой синефильской эпопеи Жака Риветта Out 1. При этом важно, что «Новая волна» – кино, рассчитанное как раз на вполне себе широкую публику. Оно именно что вдохновляет узнавать больше самим: Линклейтер не «грузит» излишними киноведческими и историческими деталями. По сути, у него получилась легкая, ностальгическая производственная комедия, полная любви к своим дерзким и нежным персонажам.

Отдельно обращаешь внимание на то, как герои творчески и энергетически подпитывают друг друга, создавая эстетику и принципы «новой волны». Когда молодые кинокритики решили поднять на вилы так называемое «папино кино» – снятое в павильонах, консервативное, далекое от реальной жизни – их новаторские фильмы стали рождаться не только на энергии бунта и куража, но и на дружеском соперничестве. Годар в начале картины несколько раз повторяет, что Трюффо и Шаброль уже сняли первые фильмы, а он никак не продвинется дальше короткометражек, хотя ему уже почти тридцать.

Что важно, речь не идет о зависти или злобе – Годар, по Линклейтеру, например, искренне радуется каннскому успеху Трюффо: он его в хорошем смысле раззадоривает. Здоровая конкуренция никак не разрушает братство: собственно, и сценарий «На последнем дыхании» был создан Годаром совместно с Трюффо и Шабролем. Правда, на съемках Годар многое изобретал заново – в игру вступила его блестящая творческая интуиция.

"Эддингтон" и "Лермонтов": фестивальные хиты в прокате

Съемочный процесс «На последнем дыхании» даже сегодня кажется совершенно безумным. Ладно еще, что режиссер вслед за тем же Трюффо вывел артистов на улицы, благодаря чему в кадр ворвалась реальная жизнь – это вообще был едва ли не главный принцип «новой волны». Годар переписывал сценарий прямо в процессе, заставляя актеров ждать часами. Иногда просто отменял съемку день в день, вдруг осознав, что ничего стоящего сегодня запечатлеть не получится. Сказал визажистке голливудской звезды Джин Сиберг (ее играет тоже знаменитая Зои Дойч), что грим его артистам не требуется.

Придумывал с одним из главных операторов того периода Раулем Кутаром новаторские методы съемки: например, Жан-Люк возил того с камерой в руках на инвалидном кресле. Старался все снимать с одного-двух дублей и давал актерам импровизировать даже в ключевых сценах. Экспериментировал с монтажом: так, прием джамп-кат, на котором сегодня построено творчество Жоры Крыжовникова, Годар сделал ярким динамическим акцентом еще в «На последнем дыхании».

Ричард Линклейтер, которому близок творческий подход Жан-Люка Годара, с одной стороны, подчеркивает значение «новой волны», ставшей впоследствии почвой для зарождения еще целого ряда важных течений кинематографа, будь то датская догма или американское независимое кино 1990-х–2000-х. С другой стороны, рисует с десяток обаятельных портретов будущих больших авторов и артистов (от Жана-Поля Бельмондо или самого Годара), которые действительно будто оживают перед нами – даже если на самом деле это всего лишь фантазия автора.