В Пекине пасмурный осенний день. Над аэропортом навис густой смог, в начале третьего объявляют посадку на HU7989 – беспосадочный рейс на восток, в США, прямиком в Сан-Хосе, столицу Кремниевой долины. Пассажиры, в основном молодые китайцы, нетерпеливо выстраиваются в очередь, у многих на головах бейсболки, у кого-то поверх бейсболки большие наушники. Их лица озаряются холодным светом смартфонов, к экранам которых прикован их взгляд. Они немногословны, им нужно успеть завершить чаты, дописать электронные письма, дочитать новости.

«Я работаю в компании Oracle в Редвуде», – говорит Лин Дзи, разработчик ПО; его отпуск закончился. «Я изучаю информатику в Санта-Крузе», – говорит молодой паренек, который представляется как Симми; у него начинается новый семестр. «Я возвращаюсь домой», – вздыхает дипломированный информатик; дом для него теперь – Купертино, город, где расположена штаб-квартира Apple и где на улицах так много китайцев.

В 15 часов самолет идет на взлет и вырывается из смога, окутавшего столицу Китая. В небе над Маньчжурией первые пассажиры засыпают, где-то над Сибирью солнце прячется за горизонт. На бортовых экранах показывают китайские фильмы о Второй мировой и американский ситком «Кремниевая долина» об успехе гениального, но не блистающего социальными компетенциями разработчика ПО. Спустя много часов рейс HU7989 приземляется под ярким солнцем Калифорнии. Здесь 11 часов утра того же дня – на 4 часа меньше, чем при вылете. Все пассажиры сразу включают свои мобильники. «Какой здесь медленный интернет, просто кошмар», – говорит Симми. «Да уж, – отзывается его сосед, – зато можноFacebook».

Возможность прямого перелета авиакомпанией Hainan Airlines из Пекина в Сан-Хосе появилась только в июне этого года. И это больше, чем просто новый удобный рейс, связывающий Китай с Америкой: HU7989 – это заявка, ставка на будущее, беспересадочное сообщение со страной грез для китайских компьютерных фриков, студентов ИТ-факультетов и молодых предпринимателей в сфере высоких технологий. Такая идея сразу нашла подражателей: в мае 2016 года British Airways тоже начнет перелеты непосредственно в Кремниевую долину из Лондона.

Не случайно китайцы опередили здесь европейцев. Едва ли найдется другая страна, которая сегодня дарит миру стольких инженеров‑программистов, как Китай, ни один город за пределами США не может похвастать такой динамикой появления стартапов, как Пекин. Тысячи китайцев едут изучать информатику в США, некоторые – на государственные стипендии КНР, многие начинают свою карьеру в американских стартапах или таких концернах, как Google, AppleЦифровой парадокс

В свою очередь, американские интернет-предприниматели связывают большие надежды с Пекином: китайский онлайн-рынок, насчитывающий 640 миллионов пользователей, намного превосходит любой другой. К тому же четыре из десяти крупнейших интернет-компаний в мире – это китайские фирмы. И потому, когда президент Си Цзиньпин в конце сентября посетил с государственным визитом США, он первым делом побывал на Западном побережье и лишь затем полетел в Вашингтон. Это был ясный сигнал: сначала цифровая отрасль, и только потом политика.

В Сиэтле президент встретился с основателем Microsoft Биллом Гейтсом и пригласил глав крупнейших американских хайтек-концернов на китайско-американский «Форум интернет-индустрии». Почти все откликнулись на приглашение человека, который правит крупнейшим онлайн-рынком планеты, и по завершении мероприятия выстроились, чтобы вместе с ним сфотографироваться: Марк Цукерберг от Facebook, Джеф Безос от Amazon, Тим Кук от Apple и многие, многие другие. «2,5 трлн долларов американской предпринимательской мощи», – подсчитало издание The NewНесколькими днями позднеепрезидент Си сидели напротив друг друга за столом в кабинете Барака Обамы в Белом доме. Цукерберг женат на Присцилле Чан, американке китайского происхождения; он уже много лет изучает китайский язык, готовится стать отцом и попросил у Си совета, как назвать дочь, – при том, что социальная сеть Facebook, равно какGoogle, в Китае запрещена. Как сообщают СМИ, президент отклонил такую просьбу, объяснив это слишком большой ответственностью.

При всей улыбчивости участников встречи китайско-американские отношения в том, что касается интернета, несут в себе что-то странное и даже парадоксальное. Пожалуй, никакой другой вопрос не вызывает между двумя мировыми державами столько споров, как вопрос о свободе и безопасности в киберпространстве. Здесь даже в еще большей мере, чем в области экономической, оборонной и геополитики, сталкиваются две картины мира: США, которые видят себя оплотом креативности и родиной свободного интернета, обвиняют Пекин в шпионаже за своими госинститутами и компаниями. Китай, отрезавший свой интернет от внешнего мира, а внутри установивший над ним полный контроль, заявляет, что его киберсуверенитету грозят «тлетворные идеи» с Запада.

Это как если бы в условиях холодной войны советские ученые-ядерщики массово ехали учиться в американские университеты, а атомные концерны из США боролись бы за заказы Москвы – причем при явной поддержке своих правительств. Как получается, что столько китайцев стремятся попасть в Кремниевую долину, в то время как американские концерны, считающие себя пионерами свободного обмена данными, непременно рвутся в Китай?

Между Китаем и Калифорнией

Интересы американских интернет-компаний вполне прозрачны: они хотят на справедливых условиях получить выход на быстрорастущий китайский рынок, столь важный для них, хотят расширяться и наращивать прибыль. Но что ищут китайские разработчики ПО в США, чему они учатся там и с чем потом возвращаются на родину? И что их опыт может поведать об отношениях между двумя мировыми державами – о культурных различиях между ними и об их «мягкой силе», soft power в киберпространстве? «Многие из нас делали выбор в пользу Америки прежде всего из-за денег», – говорит 32‑летний инженер-компьютерщик Ян Мин. Он сидит со своей девушкой в ресторанчике в Cupertino Village, торговом центре, в котором чуть ли не все посетители – китайцы. Во многих районах города Купертино процент китайского населения приближается к 30, а выходцев из всех стран Азии – к 60. Ян Мин, родившийся и выросший в Шанхае, одет в клетчатую фланелевую рубашку и джинсы, своего рода униформу технарей в Кремниевой долине. А вот носки и сандалии – это уже скорее китайское модное кредо. На шлевке джинсов болтается карточка сотрудника с логотипом Apple. «В Китае молодой разработчик ПО зарабатывает около 8000 юаней в месяц, – говорит Ян. – В США ты получаешь примерно столько же, только в долларах». Это в шесть с лишним раз больше. В крупных американских интернет-концернах годовая зарплата составляет около 120 000 долларов плюс бонусы и заветные акции компаний. «Но важно и то, чему ты можешь здесь научиться», – добавляет Ян. Он не считает, что любой вуз США непременно лучше китайского; его университет в Шанхае был ничуть не хуже университета в Детройте, в который он поехал доучиваться десять лет назад. Но узнал он в Америке больше: люди более открыты в общении, интеллектуальная атмосфера богаче.

«Китайская система образования превращает студентов в ботаников. Ты оказываешься перед выбором: хочешь пожить в свое удовольствие или чтобы у тебя было будущее?» В Америке, убежден он, такой дилеммы нет. Ян не перестает удивляться тому, что успели в своей жизни его американские сверстники. «Все они еще во время учебы попробовали алкоголь, и, похоже, им даже понравилось. В Китае потребление спиртного – часть работы, ритуал налаживания контактов, и удовольствию здесь места не остается».

Культура современного Китая всегда ориентирована на результаты, которые можно посчитать, на быстрый успех и краткосрочную прибыль, полагает Ян. Это одна из причин, по которым Америка в интернете успешнее Китая: «Американцы смотрят дальше. Поэтому здесь возникли такие платформы, как Wikipedia, крупные компании инвестируют в опенсорс-проекты. Такие вещи не окупаются в одночасье, но создают ценности на перспективу».

То, что главы запрещенных в Китае сервисов, таких как Facebook, Google и Twitter, с недавних пор снова так жаждут снискать расположение Китая, Яна немного забавляет, но не удивляет, учитывая значение китайского рынка. Он очень расстроился, когда Google пять лет назад сдался и повернулся к Китаю спиной, после того как Пекин в ультимативном порядке потребовал цензурировать результаты поиска. Сегодня он видит это иначе. Разоблачения Эдварда Сноудена оставили свой след не только на Западе, но и в умах современных китайцев, таких как он сам. Впрочем, и на собственное правительство Ян смотрит без особых иллюзий и даже делает реверанс китайской госпропаганде: «Если сегодня я пользуюсь определенными сервисами от Google или сажусь в такси Uber, как знать, какие американские спецслужбы за мной при этом следят?» С другой стороны, американское правительство тоже запретило китайскому технологическому концерну Huawei участвовать в государственных тендерах, поскольку считает его «длинной рукой» Армии народного освобождения.

Ян Мин еще не решил, какую из двух систем он в конечном итоге выберет, где будет жить и работать – у себя на родине или в США. В Кремниевой долине китайские разработчики ПО сейчас очень востребованы: их считают способными, надежными сотрудниками, которые к тому же могут навести мосты со столь важным китайским рынком. В отделах разработок всех крупных компаний они составляют сегодня до трети от общего числа программистов. «Почти каждую неделю я получаю новое предложение о работе», – хвастается Ян. Он пошел в Apple, после того как участвовал в трех стартапах в Нью-Йорке. «В Калифорнии светит солнце, чистый воздух, отличные школы. Те, у кого есть дети, как правило, остаются здесь».

В Шанхае же его привлекает возможность открыть свое дело. Ян не сомневается, что цифровой рост Китая только-только начинается и потенциал колоссален: «Вполне возможно, что я вернусь туда. Я скучаю по языку, по своим близким, и, хоть я ничего не имею против Нью-Йорка и Калифорнии, жизнь в Шанхае сегодня гораздо динамичнее».

Китайский бизнес по-американски

А вот Олина Цянь даже не думает возвращаться. Она приехала в Америку в конце 90‑х годов из серого промышленного города Шэньян на северо-востоке Китая, была способной, прилежной и надежной, как все студенты, которых тогда Китай посылал учиться. Она в рекордные сроки окончила обучение и стала дипломированным специалистом по информационным технологиям. «Я даже не смотрела на Калифорнию, – вспоминает она. – Я была типичным продуктом китайского воспитания: делала то, чего от меня ждали мое государство, мои родители и профессора, я была паинькой». Она устроилась работать аналитиком в компанию Symantec, оттуда перешла в Facebook, а потом и в другие высокотехнологические компании, хорошо зарабатывала, однако не чувствовала себя счастливой.

Однажды она прошла обучение коучингу. Это типично американская дисциплина: как увлечь других тем, что сам хорошо умеешь? Она поняла, что у нее к этому есть талант, и открыла собственную консалтинговую компанию для китайских разработчиков, у которых есть идеи для стартапа, но нет связей и навыков общения в Кремниевой долине.

Спрос оказался колоссальным: «Сначала ко мне пришли 60 человек, потом 100, у всех были мысли, все искали бизнес-партнеров, никто не хотел возвращаться на родину». Вслед за ИТ-инженерами пришли профессора, вслед за профессорами – инвесторы. Олина Цянь без устали продолжала плести сеть контактов. Сегодня она знает все, чем занимаются китайцы в Кремниевой долине, от Редвуд-сити до Сан-Хосе, начиная со студентов первого семестра в Стэнфорде и заканчивая венчурными инвесторами в Сан-Франциско, постоянно ищущими идеи, на которых можно заработать.

Сегодня Цянь возглавляет «Ассоциацию китайских предпринимателей в Кремниевой долине» и постоянно мотается между Санта-Кларой и азиатскими центрами стартапов в Пекине, Шэньчжене и Сингапуре. Сегодня из Китая приезжают не только рабочая сила, но и все больше инвесторов, радуется она. Состоятельные китайцы вкладывают свой капитал в американские фирмы, поддерживают университеты, покупают дома и участки – чем дороже район, тем лучше.

Трудно представить себе больший контраст: первые китайцы, которые приезжали в Калифорнию в середине XIX века, были рабочими, как правило, выходцами с бедного тогда юга Китая. Они создавали чайна-тауны, во многих из которых до сих пор говорят на кантонском диалекте. «Новые» китайцы приезжают с богатого востока, говорят на мандарине и внедряются в наиболее современные сферы американской экономики. Это своего рода «чайна-таун 2.0».

«И тем не менее, – говорит 52‑летний Джек Цзя, – над нами до сих пор довлеет этот менталитет чайна-таунов, эта теснота, из которой нам так трудно бывает выбраться». Когда он в конце 80‑х приехал в США, то был одним из немногих китайских студентов, принимавших приглашения гостеприимных американских сокурсников: «Другие оставались среди своих». Сегодня Цзя – руководитель центра стартапов SVC Angel в Санта-Кларе, и его подчиненные – в основном молодые китайцы.

Китайская коммуна в Кремниевой долине довольно большая, говорит Цзя, и она достигла существенных успехов. Он лично присутствовал, когда соучредитель Yahoo Джерри Ян в 2005 году обещал некоему Ма Юню один миллиард долларов за возможность стать совладельцем непонятной онлайн-платформы, разработанной в Ханчжоу, на востоке Китая. Это решение имело далеко идущие последствия: Ма Юнь сегодня известен как Джек Ма, его компания, Alibaba Group, стала крупнейшим интернет-магазином в мире.

«Эксклюзивное в нашей культуре отличает нас от других, тех, кто добивается здесь успеха», – говорит Цзя. Не случайно в Кремниевой долине примерно равное количество инженеров‑программистов из Китая и Индии, но среди топ-менеджмента в таких концернах, как Microsoft или Google, индийцев уже больше: «Я думаю, другие в целом лучше нас, китайцев, умеют общаться, устанавливать контакты с чужаками».

Возможно, эта слабость китайцев является следствием их удивительной силы: размеров Китая и объемов его ВВП. Ведь в экономическом отношении китайский интернет самодостаточен, китайские фирмы могут процветать, ни на шаг не выходя за пределы того Великого китайского файерволла, который воздвигло правительство КНР.

Глобальный шпион

«Вопрос в том, что ты хочешь изменить – Китай или мир, – говорит Гу Цюньшань. – Я хочу изменить мир». Гу Цюньшань родом из-под Пекина, он приехал в Кремниевую долину в 2000 году и девять лет трудился в отделе разработок Google. Он эксперт по сжатию больших видеофайлов и, работая в Google, подал свыше полусотни патентных заявок. «Каждый, кто проводит видеоконференцию или смотрит видеоролик наиспользует эти патенты, – говорит он. – Мы создали международные стандарты».

Два года назад Гу основал свою фирму, чтобы посвятить себя работе над собственным проектом: приложением, позволяющим объединять в одну сеть разные смартфоны, планшеты iPad или компьютеры, после чего каждый из пользователей через свое устройство может управлять остальными, отслеживая по звуку с микрофона и изображению с камеры, что происходит с другими. «Шпионская» программка называется TrackView и делает возможной тотальную слежку за членами семьи, например, за супругом или детьми. Очень китайская идея. «Хотите, покажу?» – спрашивает Гу, берет свой смартфон и запускает приложение. «Моя жена сейчас в Европе, думаю, она как раз заселилась в свой номер в отеле во Франкфурте. Посмотрим, чем она там занимается». Он на секунду отворачивает дисплей – «чтобы мы не застали ее в неподходящий момент», – после чего показывает картинку: лампа на прикроватном столике, где-то работает телевизор.

«Вы только представьте себе, какие возможности открываются, – радуется Гу. – Если ваша семья согласится, вы сможете в любой момент посмотреть, чем занимается ваша жена или ваши дети. А также убедиться, что у вашей старенькой мамы, которая живет одна, все хорошо». Врачи могут «сопровождать» своих пациентов, а экстренные службы – сотрудников, участвующих в опасных спасательных операциях. «При ответственном применении это ПО способно изменить наше общество!»

Больше двух миллионов пользователей уже загрузили TrackView, приложение по-прежнему доступно только в виде бесплатной версии. Пока что Гу этого менять не намерен. В целом он рассчитывает на потенциал в более чем 300 миллионов пользователей. «Но я хочу, чтобы рынок и люди распробовали преимущества данного инструмента, прежде чем я начну на нем зарабатывать». В Китае предприниматели часто слишком рано поддаются желанию все обратить в деньги, убежден Гу, «и я их понимаю: экономика молодая, рынок огромный, искушение велико. Поэтому многие выбирают быстрый и порой грязный путь». В этом фундаментальное отличие Кремниевой долины от КНР: «Не важно, что у тебя за продукт, в Америке ты с самого начала мыслишь глобально».

Возможно, это не просто разница между китайскими и американскими разработчиками ПО, а то, что отличает Китай от прочих мировых держав. Рим хотел, чтобы весь мир стал римским, Испания – католическим, Советский Союз – коммунистическим. Америка хочет, чтобы весь мир стал в большей мере американским, и с помощью интернета ей это, возможно, даже удастся.

Но хочет ли Китай, чтобы весь мир стал китайским? Если да, ему, вероятно, стоит поработать над своим ПО.