Почему создание единой валюты БРИКС будет утопической идеей еще долгие годы

Содержание:

• Потребуется полвека
• Аналог или параллель
• Кого соединит мост БРИКС
• Сложная игра

Потребуется полвека

Впервые о валюте БРИКС заговорили еще в 2023-м на саммите в Йоханнесбурге (ЮАР). Мол, ее появление позволило бы снизить зависимость стран – участниц организации от евро и доллара, а следовательно, ослабить возможность Запада влиять на их внешнюю торговлю. Например, Россия и Иран из-за санкций оказались выключенными из международного финансового контура, при этом продолжают вести активную внешнюю торговлю и потенциально заинтересованы в альтернативных финансовых инструментах. В теории некая новая платежная единица, возможно, и могла бы использоваться для международных расчетов, но проблем с ее созданием и внедрением так много, что данная идея показалась абсолютно нереалистичной.

Год спустя тема возникла вновь. Была даже отпечатана квазикупюра – прообраз гипотетической денежной единицы, которую преподнесли президенту Путину. Однако профильные специалисты по-прежнему воспринимают затею с единой валютой крайне сдержанно. Глава ЦБ Эльвира Набиуллина прокомментировала ее сухо: «Звучат периодически предложения об ускоренном создании какой-то единой валюты, но это очень сложный процесс». Она посоветовала изучить историю подобных проектов, чтобы оценить все трудности замысла.

Почему импортозамещение в России продвигается медленнее, чем хотелось бы

Самый близкий пример – евро и формирование еврозоны. От учреждения Европейского платежного союза в 1951 году до введения в оборот евро в 1999-м прошло без малого 50 лет. Столько времени понадобилось, чтобы подготовить экономики стран – участниц будущей еврозоны, привести их к общему знаменателю, урегулировать правовые и иные вопросы. Например, потребовалось удерживать в строгих рамках основные макроэкономические показатели государств: уровень госдолга, инфляцию, темпы роста денежной массы, ставку по гособлигациям и пр. Речь о так называемых Маастрихтских критериях, эдаком прокрустовом ложе для экономик. Правда, уравнять всех претендентов на членство в валютном клубе все же не вышло, в результате многочисленные дисбалансы и противоречия внутри еврозоны привели к долговому и экономическому кризису 2009–2013 годов. В его эпицентре оказались Греция и Португалия, сильно штормило также Испанию и Италию. На пике кризиса, в 2011–2012 годах, поговаривали даже о возможном распаде еврозоны или выходе из нее Греции.

И это проблемы, возникшие между соседними государствами, чьи экономические связи насчитывают не одно столетие. Теперь взглянем на страны БРИКС: Китай, Индия, Россия, Бразилия, Эфиопия, Иран, ОАЭ, Египет, ЮАР. Они разбросаны по разным континентам, экономические модели их подчас отличаются диаметрально, хозяйственные интересы разнонаправленны, некоторые экономики почти не связаны между собой. Чтобы сблизить их макропоказатели, потребуются десятилетия, и не факт, что получится. А в двери БРИКС уже стучатся Уганда, Узбекистан, Боливия, Турция, Таиланд, Малайзия, Нигерия…

В текущем моменте, говорит экономист Сергей Хестанов, технические трудности могут быть настолько велики, что этот проект отодвигается как минимум в долгосрочное будущее.

Аналог или параллель

Да и внешнеэкономические интересы ключевых участников БРИКС направлены на регионы, использующие именно доллар и евро. Главные торговые партнеры Китая – государства АСЕАН (16,2%), Евросоюз (12,6%) и США (10,8%). Россия на седьмом месте, после Японии, Южной Кореи и Тайваня. В индийском экспорте в 2022–2023 финансовых годах первенствовали США (17,3%), ЕС (16,1%) и страны АСЕАН (11%). Доля России составила 0,8%. В импорте лидировали Китай (14%) и АСЕАН (12%), далее с минимальным разрывом шли ЕС (7,8%), ОАЭ (7%) и Соединенные Штаты (6,8%). Экспорт Бразилии ориентирован на Китай, США и страны Южной Америки, а подавляющая часть импорта идет из Китая, США и ЕС.

Наконец, помимо технических проблем есть политические. Введение единой валюты предполагает серьезные ограничения национального суверенитета. В государствах еврозоны полномочия в области денежно-кредитной политики, включая объем эмиссии и определение размера ключевой ставки, делегированы наднациональной структуре – Европейскому центробанку. «Трудно предположить, что Индия или Китай откажутся от значительного куска своего экономического суверенитета в пользу общей валюты», – заявил «Профилю» директор Института народнохозяйственного прогнозирования Александр Широв. К слову, ряд стран ЕС в свое время приложили изрядные усилия, чтобы избежать введения у себя евро. Это крупнейшие (за исключением РФ) экономики Восточной Европы – Польша, Чехия, Венгрия и Румыния, а также скандинавские страны: Швеция с ее мощной промышленностью, Норвегия, Дания.

Если искать альтернативу доллару, то проще было бы использовать валюту одной из стран – участниц БРИКС, полагает главный аналитик Альфа-банка Наталия Орлова. На сегодняшний день единственный кандидат на эту роль – китайский юань. Но он, в свою очередь, сам привязан к доллару. Да и захотят ли те же Индия или Бразилия переходить на китайскую валюту во внешней торговле?

Как видим, проблем множество, а ведь мы еще не рассматривали требования к экономикам стран – эмитентов резервных валют и валют для мировой торговли.

Конечно, единая валюта БРИКС не обязательно должна являться аналогом евро. Она может существовать параллельно с национальными валютами и использоваться лишь для внешнеторговых операций в рамках объединения. Это напоминает безналичный ЭКЮ в Европе – он предшествовал евро, – а также переводный рубль, используемый участниками Совета экономической взаимопомощи. СЭВ объединял государства соцлагеря – СССР, Чехословакию, Болгарию, Польшу, Венгрию, а также Албанию.

Переводный рубль существовал только в безналичной форме и использовался для многосторонних расчетов стран – членов совета. Эта денежная единица хоть и была привязана к золоту, но ни в сам драгметалл, ни в валюты капстран не конвертировалась. Но главное, что товарооборот внутри СЭВ больше напоминал бартер и систему взаимозачетов, чем полноценную торговлю (обмен товаров на деньги), так что значение безналичного рубля было во многом символическим.

Кого соединит мост БРИКС

Общую платежную систему BRICS Bridge («Мост БРИКС»), также анонсированную на казанском саммите, технически создать гораздо проще, чем единую валюту. Ведь по сути платежная система – это специализированный мессенджер с надежным шифрованием, по которому передаются финансовые сообщения (платежные поручения). Ничего сложного тут нет. Вопрос, скорее, в необходимости: кто и зачем захочет присоединиться именно к вашему мессенджеру?

Актуальность SWIFT обусловлена влиянием экономик западных стран (в этот пул мы включаем также Японию, Южную Корею, Тайвань). Что касается платежной системы БРИКС, то даже внутри объединения пока нет полного понимания, каким целям она должна служить. Вице-президент Шанхайского центра стратегических и международных исследований Нельсон Вонг в интервью российским СМИ заявил, что BRICS Bridge может стать альтернативой американской SWIFT, которая, по его словам, «широко используется Западом в качестве оружия».

Глава российского Минфина Антон Силуанов отметил, что BRICS Bridge – не аналог SWIFT, а платежная система, «которая, с одной стороны, позволит заменить банковские организации, а с другой стороны – включить систему передачи финансовых сообщений».

Сложная игра

Сегодня Соединенные Штаты угрозами вторичных санкций препятствуют торговле между российскими и китайскими компаниями. Банки КНР даже отказываются от юаневых платежей, если те идут из России. Предприятия из дружественных нам стран, торгующие с США и ЕС, не хотят принимать дополнительные риски из-за России, поскольку российский рынок очень мал в сравнении с европейским или американским. И создание новой валюты или расчетной системы этих проблем никак не решит, говорит Сергей Хестанов.

Структуры БРИКС могли бы использоваться как инструмент для обхода западных санкций, но магистральным направлением должно быть развитие схем торговли, напоминающих те, что существовали в упомянутом ранее СЭВ. «Это сложные бартерные схемы, зачет взаимных требований, создание структур специализированных посредников, которые прикрывают от санкций тех, кто боится под них попасть», – поясняет собеседник «Профиля».

В прошлом веке СССР уже приходилось преодолевать подобные трудности. Советский Союз получал многие западные товары и оборудование через капстраны, с которыми у него были налажены более теплые отношения. Например, через Францию или Финляндию. Для этого целый институт торгпредств по всему миру изучал товарные потоки и смотрел, какие ручейки из них можно тем или иным способом перенаправить в нашу страну.

Нечто подобное сегодня делается в рамках БРИКС. Нынешний товарообмен с Китаем во многом напоминает систему взаимозачетов. С Поднебесной это делать легко, поскольку объем экспорта практически равен объему импорта: в январе–октябре 2023 года поставки из КНР в РФ в денежном выражении составили $90,1 млрд, в обратном направлении ушло товаров на $106,3 млрд. С Индией так уже не получается, поскольку объем экспорта РФ в эту страну в 10 с лишним раз превышает объем импорта из нее. Как быть? Искать новых торговых посредников, ведь Индия – это крупная экономика, имеющая обширные торговые связи. Среди торговых партнеров Дели можно найти контрагентов с интересующими нас товарами, договориться о поставке их в Индию, а та будет прямо или через посредников отправлять их в Россию в счет оплаты за энергоносители.

Это сложная игра, говорит Сергей Хестанов, но возможности для нее точно есть. Только потребуются усилия, чтобы отыскать правильные решения, внедрить их и заставить работать.