К январю 1919 г., по оценкам специалистов, на окруженных фронтами землях Советской России потребности в хлебе в полтора раза превышали имевшиеся здесь товарные запасы зерна. В те январские дни о ситуации предельно откровенно высказался сам Ленин: «Мы представляем осажденную крепость. В осажденной крепости нужда неминуема, и потому задача Комиссариата продовольствия самая трудная из всех задач…»

По законам осажденной крепости

Большая часть контролируемой большевиками территории располагалась в Нечерноземье, где и в лучшие довоенные годы в селах не было излишков продовольствия. Вдобавок на советской территории находились два крупнейших мегаполиса бывшей империи. Петроград и Москва в те годы – это почти треть всего городского населения европейской части России.

Частная торговля в условиях разрухи, Гражданской войны и дефицита продовольствия со снабжением мегаполисов не справлялась. Непрерывно растущие цены стали недоступны большинству горожан. Уже летом 1918 г. в Петрограде средняя зарплата составляла в день 10 руб. 20 коп., а затраты на ежедневное скромное питание по рыночным ценам превышали 20 руб. В следующем, 1919 г., когда цены на хлеб в Петрограде за 11 месяцев выросли в 16 раз, этот разрыв стал куда больше.

Не «тянуло» рыночные цены и государство. По оценкам экономистов тех лет, финансовые доходы Советской России в 1919 г. по покупательной способности были в 40 раз меньше, чем у царской России в разгар Первой мировой войны…

Теоретически решить проблему голода могло только тщательно налаженное централизованное распределение продовольствия по урезанным нормам. Одновременно, чтобы сконцентрировать хлебные запасы в руках государства, необходимо было лишить крестьян возможности продавать дефицитное зерно по спекулятивным ценам, то есть запретить частную торговлю.

Это пыталось делать еще Временное правительство, провозглашая «хлебную монополию» государства. Однако в условиях Гражданской войны никакая власть не могла быстро организовать выполнение столь масштабных проектов.

И население городов, ища спасения, бросалось к частной перепродаже, которая, в свою очередь, с массовым снабжением не справлялась, оборачиваясь спекуляцией, диким ростом цен и нежеланием крестьян дешево отдавать хлеб государству. Что, также разрушало попытки государства построить централизованную систему хлебного перераспределения и вынуждало его сильнее давить частную торговлю и сопротивление крестьян. Получался такой порочный круг, усугубляемый войной, гиперинфляцией, разрушением промышленности и транспорта.

Для советского государства ситуацию усугубляла необходимость в условиях Гражданской войны кормить управленческий аппарат, военные производства и все увеличивавшуюся Красную Армию. Если в мае 1918 г. в рядах РККА числилось всего 300 тыс., то уже в следующем году количество красноармейцев возросло на порядок, а к исходу Гражданской войны заметно превысило 5 млн. Как и в Первую мировую, подавляющую часть мобилизованных «штыков» составляли крестьяне, то есть деревня опять лишалась миллионов рабочих рук…

У противников большевиков в плане «хлеба» положение было заметно легче. В их тылах не было столь крупных мегаполисов, как Москва и Петроград. Армии Деникина и Врангеля опирались на богатейшие хлебные запасы Кубани и Таврии, вплоть до 1920 г. из контролируемых белыми черноморских портов даже шел импорт российского зерна за границу. За спиной Колчака тоже имелись «хлебопроизводящие» губернии (Уфимская, Оренбургская, Томская, Тобольская), способные хоть как-то прокормить относительно небольшое население Урала и Сибири.

На Дальнем Востоке имелся источник продовольствия в виде китайской Маньчжурии – о закупках у китайцев впервые задумалось еще царское правительство в январе 1917 г., тогда маньчжурская пшеница стоила в 5 раз дешевле российской… Это не значит, что у белых не было проблем со снабжением, но их трудности меркнут перед тем ужасом, что опустился на стиснутые фронтами земли Советской России к январю 1919 г.

Недоступный хлеб Украины

Суть объявленной 11 января 1919 г. продразверстки заключалась в следующем: по дореволюционной статистике, крестьяне в «хлебопроизводящих» губерниях ежегодно потребляли 16–17 пудов зерна на душу населения. К 1919 г. личное потребление зерна в черноземных селах осталось на довоенном уровне – попридержав товарный хлеб, крестьяне не отказывали себе в питании. После 11 января 1919 г. продразверстка оставляла крестьянам «норму потребления» 12 пудов на душу. Все, что выше, по твердым, или, как тогда официально писали, «таксированным» ценам принудительно «отчуждалось в распоряжение государства».

Твердые цены были в десятки раз ниже рыночных, а с учетом инфляции крестьянам пришлось отдавать хлеб, в сущности, бесплатно. При этом государству такой хлеб обходился недешево – поскольку его приходилось зачастую добывать с боем, а порой и с боями «проталкивать» по разрушенным железным дорогам, то пуд хлеба к лету 1919 г. стоил государству до 1000 руб., в 50 раз дороже твердых цен, но в два раза дешевле цен московского «черного» рынка…

В идеале продовольственная разверстка и «отчуждение хлебов» должны были проходить следующим образом. В губернию из Москвы спускались плановые цифры, которые губернские власти разверстывали, то есть распределяли по уездам. Уезды – по волостям. Волостные советы – по селам. В итоге сельские сходы или советы разверстывали полученное по индивидуальным крестьянским хозяйствам. Крестьяне, добровольно и досрочно сдавшие свою разверстку, в теории могли получать льготы в виде снижения поставок будущего урожая или премии дефицитными товарами.

Однако в реальности хлеб пришлось выбивать вооруженными прод-отрядами. Хотя планы продразверстки на 1919 г. были почти в два раза меньше того, что пыталось изъять у крестьян советское государство годом ранее, но в силу военной ситуации почти вся продразверстка пришлась на несколько губерний, прежде всего на Самарскую, Саратовскую и Тамбовскую. Именно здесь в течение всего 1919 г. действовало свыше половины продотрядов, имевшихся в Советской России.

Другие плодородные регионы в силу военной ситуации под «отчуждение хлебов» практически не попали. Например, в январе 1919 г. советская Москва имела поистине наполеоновские планы на хлеб Украины и Новороссии – после революции в Германии и распада уже ее армии украинские и азово‑черноморские губернии, прежде оккупированные австрийцами и немцами, имели все шансы относительно легко попасть под контроль большевиков. Уже к маю того года эти смелые планы, казалось, осуществились – плодороднейшие черноземы от Киева и Харькова до Одессы и Мариуполя стали советскими. По планам большевиков, в том году эти земли должны были дать 140 млн пудов разверстки, что могло снять проблему голода в городах Советской России.

Урожай 1919 г. оказался хорошим, в Причерноморье – даже выше предыдущих лет. Однако «отчуждение хлебов» Украины и Новороссии сорвали сначала масштабные мятежи атаманов Григорьева и Махно, а затем генеральное наступление белых армий Деникина. К августу все украинские и причерноморские губернии были потеряны для большевиков – наполеоновские планы продразверстки на берегах Днепра успели выполнить лишь на 6%. При этом смогли вывезти в голодающие города Центральной России лишь треть собранного, то есть 2% от запланированного на тот год.

«Не дадите хлеба, будем вешать…»

Помимо Украины почти весь 1919 г. недоступными за линиями фронтов оставались «хлебопроизводящие» регионы на Дону, Северном Кавказе и Южном Урале. Неудивительно, что основное «отчуждение хлебов» в тот год происходило в губерниях Поволжья.

Большевикам приходилось идти на разные импровизации, чтобы доставить хлеб в голодающие города. Например, с 10 марта по 10 апреля 1919 г. в Советской России прекратили движение всех пассажирских поездов, перенаправив их на перевозку продовольствия. Правда, ситуация на транспорте к тому времени была такова, что даже эти чрезвычайные меры позволили дополнительно использовать «под хлеб» лишь две сотни паровозов…

Когда в июне 1919 г. глава продовольственного комиссариата Саратовской губернии, опасаясь крестьянских мятежей, попытался уговорить Москву снизить спущенные ему сверху нормы разверстки, то из столицы пришла телеграмма на грани истерики: «Знаем, Вас могут убить, но если Вы не дадите в Центр хлеба, мы Вас будем вешать».

Даже под угрозой виселицы Саратовская губерния тогда смогла дать Москве лишь 42% запланированного хлеба. В целом за 1919 г. планы продразверстки были выполнены на треть, и почти половину всего советского хлеба в том году дали земли Тамбовской, Саратовской и Самарской губерний. Неудивительно, что в последующие годы именно эти регионы стали зоной локального апокалипсиса. Тамбовскую губернию охватила «антоновщина», массовое крестьянское восстание, а Поволжье, утратившее в ходе продразверстки почти все запасы хлеба, после засухи и неурожая 1920 г. охватил страшный голод.

В том году в отдельных районах Поволжья урожай не превышал 8% от среднего довоенного. При этом в стране все еще продолжалась Гражданская война. И хотя для Самарской и Саратовской губерний планы разверстки в 1920 г. уменьшили соответственно вдвое и втрое, но это уже не спасло местных крестьян.

В 1920 г. продразверстка потрясла даже не имевшие хлебного избытка села Нечерноземья, в которых продовольствия изъяли в 13 раз больше, чем в предыдущем году. Однако это составило не более 7% всего собранного продотрядами. Лишь отчасти компенсировали ситуацию отбитые у Колчака губернии за Уралом, давшие в том году почти 17% хлеба.

Сложной оставалась ситуация и на плодородном Северном Кавказе, недавно отбитом у белых армий Деникина. Например, Ставропольская губерния, до мировой войны ежегодно дававшая на рынок 50 млн пудов товарного зерна, к лету 1920 г. получила план разверстки всего на 29 млн пудов, а собрать смогли лишь 7 млн. Из-за разрухи железных дорог на север, в голодающие города, вывезли еще меньше. Даже меньше, чем в том году успел вывезти из Крыма за границу генерал Врангель, за 8 месяцев своего главнокомандования продавший иностранцам почти 10 млн пудов зерна.

К счастью для голодающих городов, в 1920 г. свой вклад наконец внесли черноземы Украины. Планы разверстки из-за многочисленных атаманов здесь выполнили лишь наполовину, что дало 71,5 млн пудов хлеба. Объем для тех дней внушительный, но это лишь в два раза больше, чем дали в предыдущем году Саратовская и Самарская губернии. Так что срывавший продразверстку на берегах Днепра знаменитый батька Махно при всей романтике идейного защитника «вольного селянства» тоже несет свою долю косвенной ответственности за голодные смерти в Поволжье…

Яростный продотряд

Стоит немного сказать и о тех, кто непосредственно отбирал хлеб у крестьян. О бойцах продовольственных отрядов. Первый такой отряд создали в Петрограде еще 11 ноября 1917 г., его отправили в Тамбовскую и Воронежскую губернии. Изначально многие продотряды создавались стихийно, даже отдельными заводами и профсоюзами. Газеты тех дней именовали их «отрядами для хлебной войны».

С мая 1918 г. советское государство начало централизованное формирование продотрядов и объединение их в «продармию». В январе 1919 г., накануне принятия декрета о продразверстке, на Всероссийском совещании продовольственных организаций большевик Александр Шлихтер, будущий нарком продовольствия советской Украины, говорил прямо: «Извлечение хлеба может фактически осуществляться только при наличии реальной угрозы – вооруженной силы…»

На пике Гражданской войны, осенью 1919 г., по стране в 27 губерниях действовало 968 продотрядов со списочным составом 30 677 человек. Эта относительно небольшая «продармия» играла в те дни большую роль, чем иные фронты. История той «хлебной войны» посреди войны Гражданской полна взаимной жестокости. Захват заложников продотрядами или садистские расправы крестьян над пленными бойцами «продармии» – вполне рядовые события тех лет. Мемуары и документы фиксируют порой самые зверские факты.

При этом бойцы «продармии» не были марсианами, высадившимися посреди благостной деревни. Статистический портрет тех 30 677 «продотрядчиков» (как их обычно именовали в те дни) дает такую картину: 68% – это промышленные рабочие, великороссы по национальности, грамотные, старше 35 лет, женатые и с детьми. То есть для той эпохи – почти пожилые люди, с жизненным опытом, профессией, с грамотностью заметно выше средней по стране и, главное, хорошо знающие, что такое голодающие семьи…

Любопытно, что приказы по «продармии» декларировали «совершенную недопустимость пребывания в отрядах женщин». За наличие при продотрядах слабого пола их руководители подлежали аресту.

Хлеб в те годы изымался не только силой. Помимо продотрядов и «прод-армии», к концу войны достигших численности 70–80 тыс., десятки тысяч рабочих и красноармейцев по всей стране были сведены в «уборочно-молотильные отряды».

Пайка, спасшая страну

К исходу Гражданской войны большевики с великим трудом и жертвами сумели наладить механизм «отчуждения хлебов в распоряжение государства». В 1920 г. они собрали продовольствия в три раза больше, чем двумя годами ранее. Если в 1918 г. государственный паек обеспечивал лишь четверть потребностей горожан в питании, то в 1920 г. – уже свыше 74%. За два года продразверстки потребление «хлебов» в городах даже выросло на 8%.

Благодаря продразверстке в годы Гражданской войны сохранялись целые оазисы относительного благополучия. Например, работавший на нужды Красной армии Сормовский завод. Его рабочие бесперебойно получали усиленный паек и в процессе создания первых отечественных танков едва не объявили забастовку, когда в пайке выдали муку более низкого сорта…

Государственное перераспределение проходило в масштабах всей страны. Например, в 1919 г. в Смоленской и Витебской губерниях урожай составил 55% от довоенного. И при довоенных урожаях эти губернии оставались «потребляющими», и в лучшие годы требуя привозного хлеба. Планы продразверстки на Смоленщине и Витебщине зачастую выполнялись даже с превышением, но не позволяли прокормить местное городское население в условиях Гражданской войны. Поэтому накануне масштабных боев с поляками Пилсудского жители Смоленска и Витебска спасались от голода хлебом, выбитым продотрядами в Саратовской губернии.

Отмену продразверстки большевики начали через три месяца после окончательного разгрома главных сил своих белых противников. Именно «отчуждение хлебов» позволило сторонникам Ленина сначала разгромить организованное сопротивление Колчака, Деникина, Врангеля, а затем отменой продразверстки успокоить массовые, но разрозненные крестьянские мятежи.

Сам Ленин в апреле 1921 г. резюмировал итоги этой политики так: «Мы фактически брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьянина продовольствия, брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих… Иначе победить в разоренной стране мы не могли».

Политика продразверстки, обернувшаяся трагедией для крестьян «хлебопроизводящих» губерний, в то же время спасла жизни миллионов. На территориях Советской России пайковый хлеб получали не только красноармейцы и «совслужащие». Паек от государства полагался всем проживающим в городах беременным и кормящим матерям. К исходу 1920 г. на подконтрольных большевикам землях пайковым хлебом питались почти 7 млн детей в возрасте до 12 лет. В условиях Гражданской войны большинство из них не имели иных шансов прокормиться.