Кадры, сделанные в мае во время выступления Штайнмайера перед выборами в Европарламент, стали хитом Интернета. Несколько нарушителей спокойствия принялись выкрикивать оскорбления. Штайнмайер, покрасневший, с поднятым вверх указательным пальцем кричит: «Если бы мы слушали таких людей, как эти в задних рядах, с Европой уже было бы покончено!» Случись подобное с вице-канцлером и министром экономики Германии Зигмаром Габриэлем, инцидент списали бы на обычные перепады настроения. Но с учетом личности Штайнмайера это настоящий срыв.

Вероятно, при других обстоятельствах нескольким крикунам не удалось бы вывести его из себя, даже невзирая на давление, которое ему приходится сдерживать. Штайнмайер неустанно, как ни один другой западный министр иностранных дел, ищет выход из кризиса на Украине. Ему нужно убедить восточноевропейские государства, что Германия в условиях нынешнего конфликта на их стороне. А скептиков внутри СДПГ — склонить к поддержке политики, итогом которой могут явиться санкции. Это непросто, и уверенности в успехе нет.

Наконец, есть его отношения с Россией. За считанные месяцы Штайнмайер из убежденного сторонника партнерства с Москвой стал критиком политики Владимира Путина. Такие перемены дались нелегко, в том числе и ему лично.

Это своего рода веха в истории СДПГ. Добрые отношения с Москвой — наследие восточной политики Вилли Брандта. Соответствующий период считается золотым веком внешней политики социал-демократов. Эксперт по оборонным вопросам от СДПГ Ханс-Петер Бартельс говорит о «романтике политики разрядки». До Штайнмайера ни один социал-демократ в правительстве не покушался на этот догмат.
В такой ситуации в ненужном подогревании конфликта Штайнмайера обвиняют не только разрозненные представители левацких кругов. Такую оценку высказывают и заслуженные социал-демократы.

Экс-канцлеры Хельмут Шмидт и Герхард Шредер полагают, что Запад слишком критически настроен по отношению к Москве. Шмидт заявил, что понимает действия российского президента Владимира Путина. Опасность в том, что «Запад ужасно паникует». Эгон Бар, архитектор восточной политики 70-х годов, называл западную спираль санкций скатыванием назад в холодную войну.

Старшее поколение СДПГ — это серьезное обременение для Штайнмайера с его антикризисной дипломатией. Доверие к его политике за пределами Германии оказывается под угрозой. В собственной партии эти люди придают вес тем, кто считает жесткий курс по отношению к России ошибочным.

На конференции «Европейский форум», организованной совместно телеканалом WDR и Еврокомиссией и прошедшей месяц назад в берлинском миде, Штайнмайер ответил на вопросы о положении на Украине. «В последние недели вы существенно изменили свои представления о России», — констатировал интервьюер. Тихая радость по этому поводу у него вызывает досаду, парировал Штайнмайер, — «как будто это можно назвать шагом вперед».

Штайнмайер не любит говорить об изменении своего отношения к России. В свой первый срок во главе мида он чуть не рассорился с канцлером на почве российской политики. Ангела Меркель устраивала словесные баталии с Владимиром Путиным в присутствии прессы. Она открыто критиковала обращение с оппозицией в чужой стране. Штайнмайеру это казалось неумным. В связи с призывами к изоляции страны он метал громы и молнии по поводу «нравственного ригоризма» и «возмущения, которое ни к чему не приводит». По принципу: нужно давать другим возможность сохранить лицо. До сих пор казалось, что Штайнмайер излишне мягок с авторитарными режимами.

С начала украинского кризиса ситуация изменилась. В речи по случаю своего вступления в должность в декабре прошлого года Штайнмайер назвал украинскую политику РФ «возмутительной». Раньше таких заявлений от него не слышали. Штайнмайер не стал прерывать общение с Москвой, но диалог был не таким, как бы ему хотелось. Доверия больше нет, жаловался он.

Сегодня глава немецкого мида и канцлер Германии в вопросах, касающихся Москвы, не противодействуют друг другу, а работают в одной команде. Представителям немецких деловых кругов, считавших Штайнмайера союзником для их бизнеса в России, он прочитал отповедь: действия Путина в Крыму «попросту противоречат международному праву». А в бундестаге за-
явил, что вина лежит не на Западе и не на Украине — «ответственность несет Россия».

Столь ясные слова должны были убедить восточноевропейских союзников, что они могут рассчитывать на Германию. Штайнмайер не замедлил нанести визит в прибалтийские государства, чтобы показать: он серьезно относится к их страхам по поводу экспансионистских настроений России. Он тщательно согласовывает заявления со своим польским коллегой Радославом Сикорским. И подчеркивает, что Украина должна сама определить свою судьбу.

Тем самым Штайнмайер навлек на себя гнев прежних лидеров СДПГ, более 40 лет назад выступивших с инициативой о восточной политике. Ведь она до сих пор сохраняет свое значение для самоидентичности их партии. Стоявшие у истоков восточной политики предпочитают забыть: если поначалу она давала достойные плоды, то в 80-е годы подчас приводила чуть ли не к братанию с коммунистическими режимами. Шмидт чувствовал себя ближе к Эриху Хонеккеру, чем к правозащитникам в ГДР. Оппозиционеров в Польше и других странах считали смутьянами, осложнявшими диалог с коммунистическими властями.

Все это обусловило реакцию на смену курса Штайнмайера. Эрхард Эпплер, в свое время выступивший инициатором диалога СДПГ с Социалистической единой партией Германии, в эссе на страницах журнала Der Spiegel заявил, что понимает россиян, поддерживающих президента, «который не позволяет украинцам и странам Запада собой помыкать». Его однопартиец Клаус фон Донаньи поучал киевскую журналистку, настаивавшую на праве Украины на самоопределение: «Вы не можете просто взять и выйти из зоны влияния».

Самым чувствительным ударом для Штайнмайера стало то, что от него дистанцировался его соратник Герхард Шредер. В интервью газете Welt am Sonntag заслуженный канцлер ответил на вопрос: «Штайнмайеру это по силам?» словами: «Здесь я в него верю. Пока». В печатной версии «пока» Шредер вычеркнул — во всяком случае, так пишет газета Bild. Штайнмайера это действительно задело, рассказывают в его окружении. Штайнмайер не высказался публично по поводу упреков экс-канцлера. У него и так хватает проблем. Особенно его расстраивает, что критика звучит из уст людей, которые давно уже не несут политической ответственности.

При этом понимание курса Москвы должно быть гипертрофированно большим, чтобы увидеть в Штайнмайере человека, подогревающего конфликт с Россией. Штайнмайер чуть ли не через день общается со своим российским коллегой Сергеем Лавровым. Миссия ОБСЕ на Украине и Женевская конференция без участия главы немецкого мида не состоялись бы. Открытым остается вопрос, что придет на смену партнерству с Россией, за которое так долго выступал Штайнмайер. Сегодня он и сам не может дать на него ответ. Холодную войну Штайнмайер надеется предотвратить. Но сотрудничество продолжится, только если Москва будет играть по тем же правилам.

Не исключено, что успех внешней политики Штайнмайера зависит от того, удастся ли ему выработать концепцию новой восточной политики. А это весьма масштабная задача. Критика со стороны старых всезнаек ему ни к чему.