Начальник главного управления по противодействию экстремизму МВД Тимур Валиулин предложил наказывать родителей за политическую активность детей. В принципе, эту меру можно бы счесть избыточной, поскольку первый заместитель председателя комитета Госдумы по развитию гражданского общества Иван Сухарев предложил внести изменения в ч. 2 ст. 20 УК России, понизив порог уголовной ответственности до 12 лет. Так что дети и так не уйдут от наказания. Но, во‑первых, мало наказывать детей – надо взять в заложники родителей. А во‑вторых – что будет, если на митинги начнут выходить, скажем, 11‑летние экстремисты? 10‑летние? 6‑летние? Их-то чадолюбивая Россия наказывать не станет, это нельзя, у нас за детей вообще порвут. А вот родителей – милое дело. В нашей традиции принято думать, что если ребенок вырос дерзкий, то его, значит, мало били и виноват родитель. Я бы такого родителя не штрафовал, а сразу увольнял с работы, но это тоже мера опасная – появится куча злых безработных, они сами, чего доброго, пойдут на протестную акцию, а винтить злых безработных – это вам не детей с уточками распихивать по отделениям. Это чревато. Так что пока ограничимся внушением, штрафом и в особых случаях публичным порицанием. Эффектно будет выглядеть районная доска позора с парной фотографией отца и сына – «Он его мало бил!».

Если же серьезно, то идея МВД кажется мне очень действенной в смысле воспитания подлинно революционных масс. В России проблема отцов и детей очень существенна – именно потому, что каждое поколение оказывается в перпендикуляре к предыдущему. В нашем четырехтактном историческом цикле эпоха меняется раз в 20–25 лет. Тургенев описал противостояние между идеалистами сороковых и нигилистами шестидесятых; еще нагляднее этот конфликт в «Бесах», в противостоянии отца и сына Верховенских. Лермонтов припечатал на века: «И прах наш, с строгостью судьи и гражданина, потомок оскорбит презрительным стихом, насмешкой горькою обманутого сына над промотавшимся отцом». Вся русская история, в сущности, – процесс превращения обманутых сыновей в промотавшихся отцов, это один из главных русских конфликтов, в прочих странах он сглажен, да и повороты исторического колеса не так резки; у нас восьмидесятники вечно ругают шестидесятников, люди сороковых судят людей двадцатых, люди пятидесятых спрашивают у поколения тридцатых: «Как вы могли?!», а хипстеры десятых не понимают людей из лихих девяностых.

Собственно, глубокий, неочевидный смысл странного тургеневского романа «Отцы и дети» в том и состоит, что трещины в мировоззрениях надо замазывать человечностью, что все бонусы достаются любящим, а не принципиальным; если уж так жестоко устроена наша история, надо учиться любить родителей, с которыми не о чем говорить, и детей, которые кажутся такими взрослыми, высокомерными, чужими… Мне известно множество семейных конфликтов, когда родители – убежденный крымнаш, а дети – наглый намкрыш. И вот наконец нам помогли сцементировать семьи и привести в освободительное движение не только молодежь, но и средний возраст: достаточно один раз как следует оштрафовать родителя за выход ребенка на митинг, и в следующий раз они придут на митинг вместе.

Пожалуй, поколенческий разлом – одна из главных драм российского социума: раньше власть действовала в этом направлении более-менее разумно, стараясь вбить клин между родителями и детьми. Все эти разговоры о том, что школота ничего не понимает и ведется на лозунги Навального, а старики, наоборот, сплошь патриоты и составляют проверенный электорат Путина, – вернейший способ оставить детей в меньшинстве и одиночестве. Но теперь, слава Богу, каждый следующий шаг власти по странной логике, которую Солженицын называл воронкой, оказывается хуже предыдущего. Идея понижения «возраста наказания» выведет на улицы дошкольников и до предела разозлит родителей; идея штрафовать родителя за выход ребенка на вполне безобидную акцию доведет наконец семейные бюджеты до того заветного оскудения, с которого начинается преобладание холодильника над телевизором. А эти разбирательства, письма на работу, унижения, сопряженные с вытаскиванием ребенка из отделения! Прежде ребенка за такую активность ругали. Теперь, заметил я, начинают хвалить. Победит в России тот, кто заменит конфликт отцов и детей конфликтом монолитных семей с властью.

Здравствуй, племя младое, незнакомое. Да здравствует единство всех возрастов и генераций. Вместо вековечного «Отцы и дети» торжествует спасительное «Мы и они».