– Мои произведения часто не полностью открыты для меня самого. Это как состояние созерцания при медитации. При первых опытах было довольно трудно войти в это состояние, но когда я входил в него, сразу менялся язык. Это не поддается рационализации. Поэтому, когда я после читал свои произведения, я порой сам ужасался, особенно когда работал над «Шатунами». Я сам не верил, что это написал, потому что был в другом состоянии. Когда я из него выходил, то просто приходил в ужас. Потом это состояние стало более привычно.

Я часто встречал такие отзывы моих друзей о моих произведениях, которые не приходили мне в голову. Например, Евгений Головин сказал по поводу образа Федора Соннова в «Шатунах», что весь драматизм его состоит в том, что герой рассматривал мир как псевдореальность. Отсюда его безумные поступки. В американской прессе писали, что Соннов убивает, потому что хочет понять вечность.

– Я правильно понимаю, что когда вы в первый раз читали «Шатунов», вам было страшно?

– Совершенно верно. Мой отец и некоторые родственники были психиатрами. Я прекрасно знал психиатрию, интересовался пограничными, психопатическими состояниями человека и использовал их. Как Достоевский использовал криминал и убийство для объяснения состояний человеческой души. Но в «Шатунах» не было единственной концепции, там пересекалось много всего. Этот роман мог быть создан только при советской системе. Я имею в виду, что в любом нормальном обществе, где писатель знает, что он будет публиковать свои произведения, всегда существует внутренняя цензура. Мы знали, что не будем опубликованы, но это компенсировалось полной свободой. Можно было дойти до предела. Когда вы пишете для друзей, это почти как для самого себя. Для общества – другое дело.

– Правильно ли я понимаю название вашей новой книги «Империя духа»: сейчас на Земле существует только одна такая «империя», и это Россия?

– Здесь имеется в виду вся сфера духа в целом, и Россия занимает в ней определенное место. Тут она не является абсолютным центром, как, скажем, в моей книге «Россия Вечная» или повести «Русские походы в тонкий мир». Здесь дан общий метафизический взгляд на творение, на Абсолют, на Бога в самом себе и на место России в этом духовном космосе.

– Могли ли считаться империями духа Древняя Греция и Древняя Индия? И та, и другая пережили духовное падение, сохранив некое территориальное подобие…

– Большая разница. Греция стала другой, а Индия осталась той же страной, которой всегда была. В древнем Китае была высокая духовная цивилизация, но примерно тысячелетие назад пошла очень активная инволюция. Но это древние цивилизации, а Россия выступает как страна некой новой духовности.

– Но при этом в вашей книге есть предложение пути спасения России, чтобы она вернулась на прежний духовный пик, а может быть, и выше…

– Да, совершенно верно. Это в эпилоге книги. Там выдвигается концепция так называемой великой России. Великой прежде всего своей духовностью. И эта концепция дополняет метафизику «России Вечной», потому что здесь уже речь идет о конкретной временной ситуации, в которую попала Россия, как в западню. Если удастся выйти из этой ситуации, то тогда может быть реализована идея великой России.

– Одна из базисных идей этой концепции – повышение уровня образования. При этом у нас параллельно проходит реформа образования, которая, по всей видимости, приведет к снижению этого уровня.

– Это очевидно так, но ситуация быстро меняется в этом мире, мы даже не можем предположить, что будет через пять, семь, восемь лет. Сейчас время ускоряется, могут произойти самые неожиданные перемены. XXI век только показывает свои когти. Но всегда можно найти какое-то противоядие. Допустим, Америка скупает ученых со всего мира и пополняет ими свои университеты. Там очень много русских, потому что считается, что в сфере точных наук наиболее талантливы индусы и русские. Для нас это не выход, мы не можем приглашать ученых. Но здесь может быть выработано такое противоядие: есть школы для одаренных детей, и эта одаренность может проявиться даже в обычной школе, где для выявления талантливых детей проводятся конкурсы и олимпиады. То есть к тем, кто получает платное образование, могут присоединиться таланты, которым должны быть открыты двери университетов, независимо от их материального положения. Было бы просто убийственно, если бы одаренным людям не давали возможности развить их талант и учиться дальше.

Но вообще эта реформа имеет чудовищный минус в плане гуманитарных наук, потому что технические науки делают из человека специалиста, а гуманитарные науки, особенно литература и история, создают личность. Если взять направленность только на точные науки, мы получим цивилизацию роботов, механических людей, у которых развита только одна сторона мышления. Сейчас России особенно нужно гуманитарное образование, знакомство с литературой и историей, потому что без этого человек не только не будет человеком в высоком смысле, но не сможет даже быть гражданином. Без литературы, русского языка, истории, религиозных воззрений произойдет духовное опустошение, которое нанесет страшный удар России, ибо русская история всегда держалась на мощных духовных началах. Если они исчезнут, это будет не просто другая страна, но она может стать добычей для других стран, других цивилизаций. Отсутствие гуманитарного образования может обернуться катастрофой для России.

– Нужна ли высокая культура простому народу?

– Конечно, нужна. Социальный разрыв неизбежен, всегда культуру создавало меньшинство – образованная часть общества. И политику, и науку тоже делает меньшинство – это факт. И понимание искусства – тоже удел, в конце концов, меньшинства. Но народ должен иметь доступ к культуре, чтобы простой человек имел право выбора. Тем более в России нет такого разделения между образованными и простыми людьми, потому что нас объединяет нечто более великое, чем образование. В простом народе могут появиться великие люди. Поэтому всё общество должно иметь доступ к образованию, даже если большинству оно не нужно.