«–Заплатят, как за рекламу газировки.
– Уходим.
– В два раза больше.
– Остаемся».

Такой диалог вели на палубе теплохода, отправлявшегося в предвыборный круиз в поддержку кандидата в губернаторы не то Саратовской, не то Самарской области Игоря Цаплина, герои известного фильма «День выборов». Примерно так многие люди, профессионально политикой не интересующиеся, представляют ход кампании: бюджет не лимитирован, легальностью денег никто не интересуется, договоренности заключаются на месте и за наличные.

На самом деле взаимоотношения российских выборов и денег устроены куда сложнее. У каждого журналиста или политтехнолога есть свои байки про «черное выборное бабло». Но достоянием широкой общественности за 20 последних лет стало лишь «дело о коробке из-под ксерокса». В 1996 году члены предвыборного штаба президента Бориса Ельцина Сергей Лисовский и Аркадий Евстафьев были задержаны на выходе из Дома правительства с 538 тысячами долларов, упакованных в эту странную тару. Скандал замяли, «коробка из-под ксерокса» вошла в российские анналы. Каждая кампания добавляет порцию очередных баек. Новых «коробок» больше не было.

Фонды легальные...

Легальные избирательные фонды кандидатов по российскому законодательству ограничены. На выборах 2011 года предельные расходы из избирательного фонда партии составляли 700 млн рублей, но партии имели право тратить средства и из региональных фондов (от 15 до 55 млн в зависимости от численности избирателей).

Суммы в итоге получаются весьма значительные. В 2011 году из четырех прошедших в Госдуму партий безусловный лидер по тратам – «Единая Россия». 238 мандатов обошлись ей более чем в 2 млрд рублей. Коммунисты потратили на свои 92 мандата почти в 7 раз меньше – чуть больше 290 млн. «Справедливой России» и ЛДПР, получившим 64 и 56 мандатов соответственно, почти удалось удержаться в рамках разрешенного фонда – официально они израсходовали чуть более 700 млн (см. таблицу).

На сентябрьских выборах 2016 года для партий сумма останется прежней, а кандидаты-одномандатники смогут потратить легально до 40 млн рублей.

… и нелегальные

Реальные суммы могут отличаться от задекларированных в разы. Но отчетность об использовании «черного нала», естественно, не сдается кандидатами в Центризбирком.

Весной 2015 года в Челябинской области был арестован вице-губернатор по внутренней политике Николай Сандаков. Он обвиняется в получении взятки в 1,5 млн рублей. По версии следствия, взятку в 2011–2012 годах Сандакову якобы дал бывший сити-менеджер Озерска Евгений Тарасов за создание своего положительного образа в СМИ и в дальнейшем избрание на пост мэра Магнитогорска. Сам Тарасов был ранее осужден за растрату 22 млн бюджетных рублей, а осенью прошлого года освобожден из колонии по УДО в рамках сделки со следствием. Вице-губернатор был арестован 27 марта, 21 мая Ленинский районный суд Екатеринбурга продлил арест еще на три месяца, до 25 августа.

Спустя полгода после ареста Сандакова экс-заместитель уральского полпреда и экс-руководитель департамента региональной политики управления Администрации президента по внутренней политике Андрей Колядин сказал в интервью порталу Znak.сom: «Все эти эпизоды взяток – по сути, создание избирательного фонда «Единой России». То есть то, что обязаны делать все вице-губернаторы, отвечающие за внутреннюю политику».

«Во всех государственных системах существуют механизмы, жестко регламентированные законами и кодексами, и существуют темы, о которых все знают, но закрывают на них глаза. Действия спецслужб и разведки в каких-нибудь США или Британии регулярно проходят за рамками всех кодексов и законов. И все предпочитают отводить глаза в сторону от «нарушений во благо государства». В России к таким темам до недавнего времени относилось и формирование избирательных фондов правящих партий. С одной стороны, создавались официальные фонды, куда официально вносили финансовые ресурсы и государство, и местные спонсоры. Но всегда были «теневые фонды». И фраза губернатора «Единая Россия» проиграла, потому что у нее не было денег на выборы» всегда служила признаком управленческой импотенции самого губернатора. Все это понимали. И отводили глаза от «небольших нарушений финансовых правил во благо региона». Сейчас, когда за это начинают сажать в тюрьму и государство соглашается с этими действиями силовиков, я пока не понимаю, что будет предложено взамен прежнему формированию избирательных фондов», – заявил Колядин.

Тема рисков работы с «черным налом» и дело Сандакова постоянно обсуждаются в сообществе политтехнологов применительно и к грядущим выборам. К примеру, на осенней полузакрытой конференции «Ночь после выборов» специалисты по выборам открыто предостерегали друг друга: пусть с теневыми фондами работают чиновники, даже если они открыто просят вас курировать теневой фонд – лучше откажитесь: риск сесть в тюрьму на несколько лет несравним с соблазном заработать на выборах лишний миллион.

Кризис и праймериз

Осенью 2015 года комитет по политическим технологиям Российской ассоциации по связям с общественностью (РАСО), который возглавляет президент холдинга «Минченко Консалтинг» Евгений Минченко, подготовил доклад об итогах региональных избирательных кампаний 2015 года. Из него следовало, что кандидаты в губернаторы и политические партии стали меньше тратить на проведение избирательных кампаний. Средняя стоимость губернаторских выборов снизилась в 1,5–2 раза в зависимости от региона, утверждают авторы исследования. В 2014 году кампания руководителя «некрупного северо-западного региона» стоила около 150 млн руб., в прошлом – цена на сопоставимой территории была ниже 100 млн руб. Выборы губернатора в крупном регионе Сибири в 2015 году стоили 300 млн руб. В похожей сибирской губернии годом ранее кампания обошлась более чем в 350 млн руб., при том что курс доллара был существенно ниже.

Авторы доклада объясняли падение цен двумя факторами: сокращением финансовых возможностей кандидатов и партий, а также снижением привлекательности мандатов для представителей бизнеса: Кремль постоянно шлет сигналы о нежелательности прямого бизнес-лоббизма в той же Госдуме. За несколько дней до праймериз «Единой России» высокопоставленные собеседники в партии анонсировали, что кандидатам, связанным с ФПГ, будет рекомендовано сняться с гонки. Известно, что такую рекомендацию получила, к примеру, Марина Бортова, директор по GR «Башкирской содовой компании», выдвигавшаяся по Стерлитамакскому одномандатному округу. Бортова свою кандидатуру сняла за день до праймериз.

При этом бизнесмены приняли активное участие в праймериз «Единой России»: согласно исследованию портала Life.Ru, из претендовавших на место в списке 29,4% указывали в качестве основного места работы бизнес-сферу, а из претендентов на одномандатные округа таковых было 37,3%.

А вот по результатам бизнесменам не повезло (на момент сдачи текста в номер были объявлены только предварительные итоги). Они проигрывали политикам и общественникам или уже действующим думским лоббистам. По предварительным данным голосования, лишь два бизнесмена сумели занять по результатам праймериз с первого по третье место в своих регионах. В Тамбовском одномандатном округе победу одержал гендиректор ЗАО «Сабуровский комбинат хлебопродуктов» Александр Поляков. Вторым по Челябинской области пришел занимающий 94-е место в списке Forbes президент УК «Южуралзолото Группа компаний» Константин Струков.

Неудача представителей бизнеса вполне соответствует установкам Кремля на уменьшение доли в списках «Единой России» непосредственных выходцев из бизнес-структур, особенно крупных. Предпринимателей недавно включили в состав Высшего совета ЕР, создав там отдельную «Бизнес-платформу», где им и предложено заниматься обсуждением профильных тем.

Ограниченные в возможности самим попасть в большую политику, бизнес-структуры на сей раз вряд ли охотно будут вкладываться и в кампании кандидатов со стороны, чьи лоббистские возможности весьма ограниченны, говорит глава Политической экспертной группы Константин Калачев. Скажется и общий недостаток ресурсов, связанный с кризисом. «Деньги теперь считают тщательнее, а отношениям с депутатами предпочитают выгоды общения с исполнительной властью. Уверен, что отговорка по поводу возможности вложений только по результатам праймериз весьма распространена, поэтому кандидатам на старте приходится рассчитывать только на собственные силы и ресурсы», – считает Калачев.

С ним согласен бывший башкирский чиновник, а ныне политолог и политтехнолог Аббас Галлямов: вложения в кандидатов были более рискованными, так как праймериз внесли элемент непредсказуемости. Спонсоры будут стараться договариваться о победе своих ставленников заранее и фактически вести их кампании, причем вполне электоральными методами. Проблема в другом – оргкомитет может в итоге отклонить выдвижение победителя праймериз, и бизнес чувствует в этом подвох, отмечает политтехнолог Вячеслав Смирнов.

Евгений Минченко считает, что изменения во взаимоотношениях кандидатов и спонсоров в связи с введением процедуры праймериз не стали принципиальными. «Будет финансирование траншами. Так оно и раньше было. Если кандидат проиграет праймериз, не исчезнет же он вообще с политического поля», – говорит эксперт.

Предварительный подсчет

Еще за несколько месяцев до старта кампании эксперты и политтехнологи занялись оценками ее предварительной стоимости. И если партийные бюджеты пока подсчитать сложно, то по одномандатным кампаниям эксперты уже сделали первые прикидки.

Несколько месяцев назад портал «Политаналитика» (там регулярно публикуются доклады Института социально-экономических и политических исследований, который возглавляет экс-сотрудник администрации президента Дмитрий Бадовский) выложил опрос 35 политологов и политтехнологов. Согласно нему, 39% экспертов оценили расходы на кампанию по одномандатному округу в 30–50 млн рублей, 46% – в 50–80 млн, 15% – в 80–100 млн и более.

В комментариях к опросу Евгений Минченко заявил, что даже для «суперраскрученного» кандидата кампания обойдется в 50–80 млн рублей. Политтехнолог Константин Калачев уточнил, что для большинства кандидатов лимит бюджета составит 50–80 млн.

Интерес крупного бизнеса к Госдуме действительно упал, что, конечно, не отменяет лоббизм как таковой, считает Калачев. «Лоббизм был, есть и будет. Просто он приспосабливается к меняющимся условиям. Кандидаты, занимаясь фандрайзингом, обозначают суммы порядка 100 млн. Но я полагаю, что некоторые предполагают половину оставить себе. 50 млн при условии успешного прохождения праймериз может быть вполне достаточно», – убежден Калачев.

Стоимость кампании будет очень сильно разниться для кандидатов, которые идут при поддержке административного ресурса, и тех, кто идет против него, отмечает политолог Аббас Галлямов. «Первые в случаях, когда сильных конкурентов нет, могут потратиться чисто символически – миллионов по 5 рублей. Эти деньги пойдут на распространение агитлитературы в минимально необходимом объеме. Впрочем, серьезным бизнесменам удержаться в рамках данной суммы не удастся. Главы муниципалитетов любят тянуть с них деньги на выплату премий членам комиссий, обеспечивающим результат. С учетом размера округов денег на это потребуется побольше – еще миллионов 10–15. Что касается кандидатов, идущих против административного ресурса, то здесь совсем другой порядок цифр: миллионов 80 на кампанию (из них не менее половины – это зарплаты агитаторов) и еще около 20 миллионов на создание системы наблюдения, способной защитить результат от фальсификаций в день голосования. Это все для людей, идущих от партий, имеющих право выдвигать кандидатов без сбора подписей. Если же кандидат пойдет самовыдвиженцем и будет собирать подписи, то для этого ему понадобится еще около 20 миллионов», – поделился с «Профилем» своими оценками Галлямов.

Политолог Павел Данилин, возглавляющий Центр политического анализа, написал целый доклад «Сколько стоит депутат Госдумы?». В нем подсчитана возможная стоимость кампании по разным округам – в зависимости от наличия там сильных конкурентов, общей политической ситуации и т. д. Анализ привел Данилина к оценке, что 40 млн рублей – это средняя себестоимость кампании одномандатника на выборах 2016 года. «Самые крупные расходы во время кампании сейчас приходятся на сеть. Создание штабов, организация их деятельности и работы бригадиров, агитаторов и другого персонала обойдется примерно в 15 млн рублей за три месяца. Организация и проведение праймериз будет стоить 2 млн рублей. За обеспечение «присутствия» кандидата в СМИ придется заплатить 5 млн рублей за 2 месяца. Еще в 2 млн рублей обойдутся наружные агитационные материалы: щиты и билборды, размещение на транспорте. Изготовление агитационных печатных материалов, то есть газет, календариков, плакатов и листовок оценивается примерно в 5 млн рублей. Пропагандистские проекты, направленные на целевые группы населения (молодежь, пенсионеров, инвалидов и т. д.), мероприятия из разряда митингов и концертов, пикеты и им подобные агитационные акции в целом отнимут у кандидата еще около 6 млн. рублей. Немало – примерно 1,5 млн – потребуют такие расходные материалы, как офисные принадлежности, горючее для автотранспорта и т. д. На социологию – уличные и телефонные соцопросы – уйдет не меньше 1 млн рублей. Мероприятия и акции в рамках контрпропаганды оцениваются еще в 2 млн рублей. Наконец, около 2,5 млн рублей придется потратить непосредственно в день голосования – на оплату наблюдателей, бригадиров, проведение экзитпола. Итого получилось 42 млн рублей – примерная стоимость избирательной кампании кандидата в одномандатном округе. То есть цифра 40 млн вполне устраивает, кандидат с нормальной, хорошей известностью вполне может провести кампанию за такую сумму. Есть, правда, и специфические округа, где будут совершенно отличные от «стандартных» условия. Такими, в частности, являются округа электорального доминирования одного политика, округа с особой культурой голосования, этнические округа», – рассуждает Данилин. Стоимость кампании для кандидата-списочника, который выдвигается на проходном месте от парламентской партии, Данилин оценивает гораздо дешевле – в 5–10 млн рублей.

Политтехнологи бедствуют, сказал «Профилю» Вячеслав Смирнов. «Зарплата начальника штаба кандидата в Госдуму может варьироваться от небывалой по нынешним временам ставки 650 тысяч рублей до 300 тысяч рублей. Кризис наложил специфику: кандидаты нанимают одного московского высококлассного специалиста, реже – двоих, когда один руководит кампанией, а второй повсюду сопровождает кандидата. Остальной штаб формируют на месте, это значительно дешевле. Раньше технологи приходили к кандидатам и говорили: «Для победы вам надо вложить столько-то денег». А сейчас кандидат приходит к технологам и говорит: «У меня есть столько-то денег, из них 10% отдаю вам на зарплату. Если вам мало, зову следующего». Часто политтехнологи работают с «пакетом» кандидатов, когда по региону один идет в Госдуму, еще два – в заксобрание, заодно ведется список партии и так далее. Наконец, есть известные специалисты, которые пишут стратегию кампании и берут за это от 1 до 5 млн, но воплощать ее штаб кандидата далее должен самостоятельно», – описывает тяжелые реалии рынка политтехнологий Смирнов.

Кампания по выборам в Госдуму 2016 года станет сложным временем и для кандидатов, и для спонсоров. Экономический кризис, непредсказуемость ситуации с выдвижением от «Единой России» по итогам праймериз, риск уголовных дел за операции с «черным налом», неясные перспективы. «Коробки из-под ксерокса» лежат на складах в 90-х, боевые предвыборные пароходы – в нулевых. Каждая копейка учтена и посчитана, кандидаты отдыхают в Крыму, а политтехнологи вынуждены смириться с тем, что предвыборный чес будет значительно скромнее обычного.