Поэтому независимо от колебаний текущей внешнеполитической конъюнктуры санкционные риски будут оставаться значимыми для большинства стран даже в долгосрочной перспективе. Для России, находящейся в конфликте с США и Евросоюзом и уже на собственной шкуре почувствовавшей, что такое ограничительные меры, важно изучить опыт других стран, побывавших под санкциями. Наиболее интересен в этом отношении случай Ирана, поскольку этому государству удавалось не только обходить санкции, но и развиваться, находясь в экономической блокаде.

В ближайшее время с косвенными ограничениями по американскому закону CAATSA («О противодействии противникам Америки посредством санкций» – федеральный закон, налагающий дополнительные санкции на Иран, КНДР и Россию) могут столкнуться европейские страны, а под прямые санкции попасть Китай. Все это не только увеличивает спрос на специалистов в банковских отделах комплаенс по всему миру, но и ставит вопрос: как развивать международное сотрудничество в условиях, когда это сотрудничество все чаще делает страны заложниками конфликтов других держав?

Анализ зарубежного опыта обхода санкций показывает, что минимизация негативных эффектов от односторонних санкций США, ЕС да и любых других государств эффективна только при сочетании двух направлений: во‑первых, посильного снижения прямого ущерба от ограничений, во‑вторых, снижения неопределенности в отношениях с третьими странами, вызванной попаданием под санкции.

Санкции ООН – всем санкциям санкции

Ограничительные меры в отношении Ирана Вашингтон начал вводить практически сразу после Исламской революции 1979 года. Поводом для начала санкционного давления послужил захват иранскими радикальными группами американского посольства в Тегеране. В последующие годы санкционное давление планомерно наращивалось. Ограничения вводились, чтобы наказать Иран за поддержку террористических движений, войну с Ираком и развитие собственной ядерной программы.

До резолюции Совбеза ООН № 1929 от 2010 года Соединенные Штаты и Евросоюз ввели следующие ограничительные меры в отношении Исламской Республики: заморозка иранских государственных активов, запрет гражданам и компаниям США и ЕС вести бизнес в Иране, запрет на выдачу кредитов Ирану, полный запрет на американскую торговлю и инвестиции в Иран, запрет на участие частных и государственных компаний США в разработке нефтяных месторождений в Иране, запрет на продажу оружия Ирану, запрет на передачу товаров и технологий, связанных с оружием массового уничтожения и обычными вооружениями, запрет на импорт оборудования.

Однако это не мешало многим странам десятилетиями торговать с Исламской Республикой и сформировать для этого обширную инфраструктуру. В нулевые более 70 международных корпораций, включая американские, французские, итальянские, британские и корейские, вели бизнес в Иране через своих зарубежных представителей и в то же время участвовали в проектах с государственным финансированием в США.

Иначе говоря, экстерриториальность американских санкций зачастую была (и остается) скорее желанной целью Казначейства Соединенных Штатов, а не регулярной практикой, когда дело касается крупных транснациональных корпораций, чьи обороты превосходят ВВП многих стран, включая союзников США по НАТО. Прекрасной иллюстрацией здесь может послужить «золотая сделка» Турции и Ирана. В 2012 году Анкара признала, что покупала иранский газ, платя за него золотом. Схема была такова: Турция расплачивалась за голубое топливо лирами, а иранцы на эти турецкие деньги покупали у нее же золото. Однако, после того как США ввели специальный запрет на подобные операции (и включили задействованных в этой сделке контрагентов в черные списки Казначейства), схему изменили: в 2014‑м турки начали возить золото в личном багаже в Дубай, а уже оттуда морем доставлять в Иран. При этом Турция была не единственной страной, у которой иранцы активно покупали золото, справедливо полагая, что, какими бы санкциями их ни обложили, этот металл поможет решить многие вопросы.

Как бы то ни было, именно санкции ООН служат наиболее эффективным рычагом воздействия на крупный бизнес. Лишь после резолюции №1929 страны Запада ужесточили ограничительные меры в отношении Тегерана, в частности, введя санкции в отношении ЦБ Ирана и отключив Исламскую Республику от глобальной системы обмена финансовыми данными SWIFT. Они также ввели запрет на поддержку иранской топливной промышленности, экспорт в Иран нефтехимического оборудования и участие зарубежных компаний в развитии иранского автопрома. Фактически Тегерану была объявлена экономическая война, Исламская Республика оказалась в финансовой блокаде.

Как жить и развиваться под санкциями

Ограничения, введенные в 2010–2013 годах, больно ударили по экономике Ирана. Ужесточение санкций привело к резкому падению иранской экономики: на 6,6% в 2012‑м и на 1,9% в 2013 году.

Ситуацию усугубляло то, что меры, нацеленные на снижение ущерба от санкций, не всегда были эффективны, а иногда и вовсе открывали простор для злоупотреблений. Примером может послужить история с введением в 2012 году трехуровневого обменного курса. Авторы этой инициативы решили, что курс должен зависеть от того, на что деньги будут потрачены (для 10 категорий товаров первой необходимости он устанавливался максимально низкий). Однако на практике получилось, что компании, имевшие коррупционные связи, покупали валюту по льготному курсу, приобретали на нее заграничные товары, но потом реализовывали их не в Иране, а перепродавали в третьи страны уже по рыночному валютному курсу. Нередко купленную по льготному курсу валюту использовали нецелевым образом, приобретая товары, не входившие в категорию наиболее необходимых. Так, в то время как импорт медицинских товаров и оборудования за 2012 год снизился на 14%, импорт спортивных машин класса люкс вырос на 18,5%. В итоге от трехуровневого обменного курса решено было отказаться.

Для обхода санкций Тегеран активно использовал наличную иностранную валюту, накоплению которой в стране уделяется большое внимание. В частности, в первой половине 2016‑го именно наличными Тегеран получил причитавшиеся ему $1,7 млрд в рамках разрешения коммерческого спора с США за недопоставленное оружие по контрактам еще времен правления шаха. Эти средства были выведены из неамериканских систем долларовых расчетов (в основном расположенных в Гонконге).

Поскольку из-за наложенных западными странами ограничений многие технологии Ирану оказались недоступны, Тегеран старался компенсировать это, ведя торговлю со странами, не присоединившимися к санкциям, – Китаем, Индией, Пакистаном, Кореей. Тегеран вел квазибартерную торговлю, то есть проведение финансовых операций (расчетов) в местных валютах. На практике это выглядело так: сырьевой товар из Ирана поставлялся, например, в КНР, на счет в китайском банке переводилась сумма в юанях, и с этого счета оплачивали необходимый Ирану технологический товар. Такая схема позволяла избежать необходимости рассчитываться в долларах.

Иран также неоднократно прибегал к задействованию механизмов исламского банкинга и создавал подставные компании в третьих странах (Турция, Китай, ОАЭ, Бразилия, Пакистан, Армения) для торговых и финансовых операций на Западе.

Тегеран налаживал связи с малыми банками развивающихся государств, не имевших существенных бизнес-интересов в США и зачастую не боявшихся американских санкций. Так, в сентябре 2012 года была зафиксирована повышенная активность по обмену иранского риала на доллар в городе Герат в Афганистане. Также для обхода финансовых санкций Тегеран активно сотрудничал с банками Армении, через которые осуществлялись денежные переводы между Ираном и третьими странами.

Для страхования международной торговли и перевозок ставка делалась на взаимодействие со страховыми фирмами из стран Восточной Азии. Иранские компании постоянно перерегистрировали свои юридические названия, чтобы хотя бы на время выпадать из санкционных списков. Суда иранского торгового флота, задействованные в доставке «запрещенных» товаров, постоянно использовали т. н. «удобные» флаги и меняли порт приписки. Внутри страны операции проводились через национальную платежную систему, защищенную от внешних регуляторов.

После отключения от системы SWIFT в марте 2012 года Иран начал вести расчеты со странами Персидского залива, используя хавалу – неформальную систему взаимодействия между брокерами, сложившуюся на Востоке еще до появления банковских сетей. Преимущество хавалы состоит в том, что она не обременена бюрократическим аппаратом, не требует физического перевода средств, а операции облагаются низкими процентными ставками (1–1,5%). Важнейшую роль в продвижении этой системы играл репутационный фактор – по сути, речь шла о создании «института доверия» среди стран незападного мира. Хавала может обеспечить перевод денег, золота и других драгоценных металлов в одну из стран Ближнего Востока, а оттуда в банки Азии, Европы и Америки без фактического контакта по линии «отправитель–получатель» и без раскрытия личной информации – для получения доступа к средствам достаточно знать код.

Операции осуществлялись в том числе в национальных валютах тех стран, с которыми заключались сделки. Простота в реализации финансовых транзакций, неподконтрольность государственным органам надзора вкупе с высокими гарантиями превращали хавалу в весьма эффективный инструмент решения тактических задач Ирана, способствуя укреплению финансового сотрудничества Тегерана с незападными странами.

В наибольшей степени обходить санкции Ирану помогли страны Ближнего Востока, некоторые из которых входят в число союзников США (Турция, ОАЭ), а также азиатские государства, имеющие тесные торгово‑экономические связи с Америкой (Китай, Республика Корея). Это доказывает, что при наличии экономической заинтересованности и интенсивного политического диалога третьи страны с готовностью работают в потенциально подсанкционных или просто запрещенных проектах, несмотря на открытое недовольство Вашингтона.

Главное – перетерпеть

Действующий на протяжении десятилетий режим экономических санкций против Ирана и даже их последний и наиболее жесткий раунд (2010–2013 годы) не привели к коллапсу иранской политической системы и пересмотру режимом аятолл своих приоритетов.

За весь период с 1979 по 2015 год доля Ирана в мировом ВВП снизилась на 0,1%: с 0,8% до 0,7%, при том что произошло глубинное изменение структуры мирового ВВП за счет подъема Азии и других развивающихся стран.

В период 1990–2010 годов средние темпы прироста ВВП Ирана составляли 4,3% в год, в то время как у не находившейся под санкциями Саудовской Аравии – 3,04%, у Египта – 4,5%.

К началу 2011 года доля среднего и высшего класса в стране составляла порядка 35%. По этому показателю Исламская Республика обгоняла ЮАР (27%), Египет (24%), Китай (22%), не говоря об Индонезии (6%), Индии (4%), Нигерии (3%), и лишь незначительно уступала Мексике (38%) и Таиланду (42%).

Несмотря на все сложности, с которыми пришлось столкнуться Ирану, финансовая блокада не привела к коллапсу его экономики. Уже в 2014‑м прирост ВВП Исламской Республики составил 4,3%.

В то же время в иранском обществе копилась усталость от ограничений и формировался запрос на перемены. Однако степень народного недовольства была недостаточна, чтобы заставить власть радикально изменить политический курс и отказаться от ядерной программы. Такая ситуация давала Тегерану возможность достаточно уверенно вести переговоры с «шестеркой» (пять постоянных членов СБ ООН и Германия) об условиях сделки: снятие санкций в обмен на сокращение ядерной программы. В итоге 14 июля 2015 года соответствующее соглашение – «Совместный всеобъемлющий план действий» (СВПД) – было подписано на достаточно выгодных для Исламской Республики условиях.

Впрочем, этот договор по-прежнему сохраняет ряд ограничительных мер против Ирана. В частности, СВПД предусматривает продление оружейного эмбарго ООН в отношении Исламской Республики на пять лет с момента заключения сделки, запрет поставок ракетного оружия на восемь лет, а также ограничения на научные исследования в ядерной сфере в течение восьми лет в обмен на финансовую помощь Ирану. Тем не менее в Иране заключение «сделки века» считают успехом своей дипломатии, а иностранные компании хотя все еще настороженно, но активно изучают открывшийся для них иранский рынок.