Самые многолюдные и громкие акции протеста против коррупции 12 июня ожидаемо состоялись в Москве и Санкт-Петербурге. Это была уже «вторая серия» акции «Он нам не Димон», организованной Алексеем Навальным и его сторонниками по России 26 марта. За несогласованные «гулянья» по Тверской улице и Марсову полю были задержаны сотни граждан – минимум 866 и 658 соответственно (по данным ОВД-Инфо). Всего же по стране «скрутили» 1721 участника акции – от Владивостока (15 человек) до Калининграда (34).

К периодическим «столичным протестам» все более или менее успели привыкнуть еще со времен митингов на Болотной и протестных шествий на Сахарова 2011–2012 гг. Даже массовые уличные задержания уже перестали шокировать (только в одной столице 26 марта в автозаки «погрузили» более тысячи человек). В вероятность «пробуждения провинции», находящейся под гипнозом телевизора, до последнего времени не верил никто – ни власть, ни оппозиция, ни эксперты. Однако акции 12 июня позволяют говорить о новых протестных тенденциях.

26 марта, по разным данным, протестовать на улицы вышли более чем в 100 городах.

А 12 июня, как сообщил Леонид Волков, глава предвыборного штаба Алексея Навального, мероприятия в той или иной форме состоялись уже в 187 городах (во многих из них они были не согласованы либо власти чинили препятствия организаторам).

Получается, что они прошли в 17% от общего числа российских городов (1112). Налицо расширение географии протеста, пусть даже общее число протестующих по всей стране, по подсчетам Фонда борьбы с коррупцией, осталось на уровне 150 тысяч человек (в Москве на этот раз «гуляло» не 25–30 тыс. человек, а не больше 5–10 тыс.).

«Не пущать» не получается

Нынешние протесты в регионах собрали больше участников, чем 26 марта. Об этом «Профилю» рассказали около полутора десятков местных организаторов митингов из «команды Навального». «Да, вышло намного больше людей. Тогда – около 150 человек, сейчас – точно больше 400», – говорит Артем Ефремов из Улан-Удэ. «Было примерно в полтора раза больше протестующих, чем в прошлый раз. Выходили те же, кто и 26 марта, хотя многих участников того митинга запугали и они не пришли – в основном это студенты», – добавляет Артем Косарецкий из Барнаула. Александр Субботин из Костромы называет цифру 300 человек (два с половиной месяца назад было только 200), а его коллега и земляк Александр Зыков говорит, что недоволен результатом. «Но стоит учесть, конечно, что наше мероприятие проходило не в центре, да еще и было много праздничных событий в других местах».

О попытках властей помешать даже согласованным акциям говорят и в других регионах. Житель города Вичуга Ивановской области Александр Румянцев отвечал за организацию митинга в областном центре. «Администрация города Иваново до последнего распространяла информацию о незаконности митинга, за что получила в конечном итоге предостережение от прокуратуры. Перед самым митингом губернатор закрыл «Гайд-парк» на центральной площади города, где проходила мартовская акция, и предложил нам митинговать у мемориала «Красная Талка». Место это хотя и весьма символичное (мемориал построен в память о революции 1905 года), но крайне запущенное и не пользующееся популярностью у ивановцев. Задача властей была понятна: сбить волну протеста, сделать митинги малочисленными, – говорит собеседник «Профиля». – Мы не стали затевать споров – согласились на мемориал, ведь точно знали, что люди придут. И не ошиблись – даже сотрудники полиции оценили число участников в тысячу человек. Наша же оценка – две тысячи. Даже если истина лежит посередине, все равно это в два раза больше, чем было на мартовском митинге». Похожая ситуация сложилась во многих городах, в том числе и в Казани, где власти предложили собраться протестующим в 7 утра на самой окраине города, в поселке Юдино. А во Владивостоке протестующие не смогли поделить площадь с «казаками», которые вряд ли оказались на ней случайно.

Снова, как и в случае с дальнобойщиками весной, подключилась Махачкала. Но в столице Дагестана организовать протестную акцию оказалось едва ли не сложнее, чем в любом другом городе России. «Мэрия не знала точно, в каком месте будем митинговать, поэтому забила концертами все окрестные территории. Выступать, как и 26 марта, не давали. Всех, кто начинал говорить громко, уводили. Всех, у кого были плакаты, уводили, – жаловались организаторы из местной «команды Навального». – Кому-то разбили камеру. В общем, полный беспредел». Тем не менее на митинг в Махачкале, по оценке организаторов, вышло около ста человек.

Мирослав Валькович из Краснодара рассказывает, что привлечь удалось не только новых участников, но и волонтеров (в штаб Навального. – «Профиль»). По словам организатора, их было около 200 человек, даже несмотря на то, что Кубань имеет репутацию региона с ярко выраженными провластными взглядами населения.

Акции не везде были такими крупными, как, например, в областных центрах или городах-миллионниках, где в среднем собралось от 1 тыс. до 3 тыс. человек (например, в Екатеринбурге, Новосибирске и Омске организаторы насчитали до 5 тыс. участников). Но здесь важен, скорее, сам факт протеста там, где никто не помнит никаких митингов. Так, люди впервые вышли на улицы в удмуртском Воткинске и городе Белово Кемеровской области, в свердловском Краснотурьинске и татарстанском Лениногорске и других. Все они собрались на акции впервые за долгие годы – 26 марта самым активным из них пришлось ехать в соседние, более крупные города.

И стар, и млад

Народ собирали на митинги в основном через социальные сети – у каждой акции была своя группа «ВКонтакте». Неудивительно, что наиболее активной частью оказалась молодежь. Однако, в отличие от Москвы, где 12 июня большинство составили «крякающие» молодые люди, во многих регионах на второе место уверенно вышли представители старшего возраста.

Организатор калининградского митинга Анна Морозова говорит, что их было около 30% от общего числа участников, Александр Субботин из Костромы – что «несильно отставали от молодых». «В основном была молодежь, но были и те, кому за 40, и пенсионеры», – присоединяется Сергей Носов из Орла. «На митинг пришли люди старше по возрасту, чем 26 марта», – резюмирует Мирослав Валькович из Краснодара.

Но дело не только в дате. Наталья Зубаревич считает, что здесь можно говорить о начале «соединения социально-экономического (пенсионеры) и политического (молодежь) протеста». Причем, что важно, в менее крупных городах. Туровский также говорит о примечательности самого факта проведения акций в регионах, в том числе в средних промышленных городах, пусть даже и с небольшим числом участников. По его словам, это свидетельствует о том, что протест перестает быть «чисто столичным явлением» и в него постепенно «вовлекаются люди, которые недовольны своим социально-экономическим положением».

Кризис сильно ударил в том числе по пенсионерам. По словам Натальи Зубаревич, главные проблемы – это «недоиндексация» пенсий и недоступность здравоохранения, и без того низкий уровень их прожиточного минимума высчитывается властями главным образом исходя из продуктов питания, но фактически без учета затрат на лекарства, цены на которые повышаются. «За первые 4 месяца 2017 года розничная торговля опять упала на 1,4%. Люди все еще затягивают пояса. И вот усталость от этого бесконечного затягивания в первую очередь касается людей средних и старших возрастов», – говорит эксперт. Им «непонятна перспектива», нет понимания, «что и когда будет улучшаться». Вместо этого разговоры власти «о великом» в ущерб текущему. В результате «начало накапливаться недовольство постоянным ухудшением уровня жизни».

Не хотят «держаться»

«Разные слои предъявляют свои основания для недовольства. Но все ощущают ухудшение качества жизни, вынужденную экономию, – сказал в разговоре с «Профилем» гендиректор «Левада-центра» Лев Гудков. – Недовольство связано в основном с экономическими причинами: рост цен, падение покупательной способности зарплаты, повышение расходов на ЖКХ и т. п. И общее ощущение не то что стагнации, а бесперспективности». При этом социолог отмечает, что весной у населения «появились явные признаки адаптации через снижение запросов». Люди «начинают не то чтобы соглашаться с ухудшением жизни, но понимать, что это всерьез и надолго. Поэтому если говорить о недовольстве, то оно будет идти ступенчато».

Вероятно, будет расти и сочувствие к протестам, которое может переходить постепенно в поддержку и даже участие. Согласно проведенному 19–22 мая опросу «Левада-центра», только 15% респондентов знали о предстоящих 12 июня митингах. Но к идее проведения митингов против коррупции положительно отнеслись 58% опрошенных. Еще 20% «затруднились ответить».

Постепенно приходит понимание, что светлого будущего точно не будет, в лучшем случае очередные декларации. И даже их россияне пока не дождались. При этом на последней «предвыборной» «прямой линии» с народом Владимир Путин сообщил, что главная задача будущего президента – «обеспечить рост доходов граждан страны» и «избавиться от нищеты». И это спустя 17 лет у власти!

Алексей Левинсон из «Левада-центра» не удивлен тем, что пенсионеры включаются в протесты. Исследования протестной активности россиян в прошлую волну «болотных митингов» 2011–2012 годов, как и сделанные ранее с 1991 года, показывали, что «пожилые люди играли более активную роль, чем молодежь». «Можно даже сказать, что молодежь подтягивалась к ним. В этом существенное отличие России от той же Украины, например, у нас менее активна молодежь, но более активно старшее поколение», – напоминает Левинсон.

«Что-то воздуха мне мало»

Но, по словам Натальи Зубаревич, в отличие от людей в возрасте, молодые выходят сегодня на улицы не столько по экономическим причинам. «Это протест против затхлости. Нет перспективы – раз. Достали нравоучения власти – два. Страна пятится задом непонятно куда – три», – говорит она.

Руководитель Центра экономических и политических реформ Николай Миронов соглашается с тем, что у нынешней молодежи (которую многие обвиняют в конформизме. – «Профиль») сейчас популярны более «альтруистические лозунги» – «перемен и справедливого общества». Согласно данным исследования («Молодежный» протест: причины и потенциал» среди респондентов от 16 до 24 лет в 30 населенных пунктах), проведенного в мае-июне его организацией, среди главных проблем молодежь наиболее часто называла коррупцию (45%). «Но коррупция в более глубоком смысле, чем просто казнокрадство. А именно: несправедливое распределение национального богатства. Согласно опросу, почти половина респондентов (46%) согласна с тем, что «собственность и доходы в России несправедливо сосредоточены в руках немногих и должны быть перераспределены во имя восстановления справедливости». То есть оно «выходит за рамки уголовного, криминального понятия коррупции». В их логике нынешние «законы не законны, а Конституция не конституционна», если покрывают такую систему. «При этом на вопрос, интересуетесь ли вы политикой, многие говорят: нет. Но когда начинают накидывать темы, получается, что интересуются. Но по-своему. Просто они это так не называют», – говорит эксперт.

В Костроме митинговали за новый парк и за второй мост через Волгу, в Иваново – за «самые разные вопросы: от проблем пенсионеров до проблем защиты животных». «Люди выходили с разными повестками: кто-то – про проблемы с образованием, кто-то – про дороги, кто-то – про нечестные выборы, но все это пронизывала основная заявленная тема против коррупции, – поделился наблюдениями с «Профилем» Андрей Прокудин из Твери. – Один выступавший на митинге сказал, что не собирался выходить, но посмотрел утренние разгоны в других городах и решил прийти».

Участвовали в митингах представители партий, в том числе «Яблока», КПРФ и других. Например, в Саратове коммунист–депутат гордумы в красной майке с аббревиатурой СССР костерил «поставленного на кормление» губернатора Радаева и «распилы» бюджетных денег, пущенных на благоустройство города. «У нас в Саратове только одно предприятие с численностью работающих более одной тысячи человек. Это все рабочие места! Завтра молодежи некуда идти работать! Одна детская площадка стоит 9 млн рублей! Это разве не коррупция! Урны и лавочки за тысячи рублей! Вывезли (из горбюджета) 196 млрд, а оставили нам 9», – кричал он с трибуны. В Бийске Алтайского края трибуны не было, и люди собрались полукругом в режиме «свободного микрофона». Пожилая помощница депутата местной гордумы от КПРФ Юрия Голунова призывала «биться против жулья», рассказывая о том, как местная администрация препятствует выплатам «ветеранских» пенсионерам и «социальных стипендий» студентам. Организатор акции Вадим Останин так описал цели своих земляков: «Выходили в поддержку борьбы Алексея Навального против коррупции и за наше счастливое будущее России».

Анна Морозова из калининградской «команды Навального» рассказала «Профилю», что большинство пришедших поддерживают основателя ФБК. «Но даже те, кто говорил, что не питает к нему теплых чувств, вышли, потому что видят, насколько низкий уровень жизни сейчас, и хотят лучшего для себя и своих детей», – пояснила активистка. А Артем Костарецкий из Барнаула решил совместить митинг с рок-концертом, благодаря чему акция прошла в «позитивной атмосфере»: «Люди выступали против политики действующей власти, против коррупции».

Такого же мнения придерживается и Георгий Сатаров. «Вне зависимости от того, какую роль играет катализатор, когда люди друг друга видят, когда их сплачивает полиция, помещая в кутузки и давая возможность обменяться мнениями, телефонами, начинается самостоятельная самоорганизация. Благодаря нашей власти это будет усиливаться», – сказал он «Профилю».

Замдиректора ИМЭМО Евгений Гонтмахер, напротив, предсказывает спад активности уже в ближайшем будущем: «Есть большая вероятность того, что протест сойдет на нет, как это было в 2012 году. Потому что не видно, чтобы на местах появились лидеры. А без этого развития не будет. Хотя может выйти и по-другому».

А вот близкий к власти политолог Дмитрий Орлов считает Навального проигравшим по итогам прошедших акций. По его словам, «безответственным решением перенести митинг» он оттолкнул тех протестующих, которые «не хотят мордобоя», и «теперь поддержка Навального будет падать».

Ростислав Туровский отмечает «смешанный социальный и возрастной состав» протестующих. «Это превращает процесс в довольно аморфный с точки зрения его социально-политических последствий. Поэтому я бы не спешил с выводами, что эта протестная волна обязательно как-то серьезно скажется на выборах. Тем более на президентской кампании и позициях Путина», – прогнозирует эксперт. «Конечно, все может быть. Но общество, которому надоело, не расходится», – уверена Наталья Зубаревич.