— Один из ваших коллег-телеведущих как-то сказал, что сегодня наша страна ждет от журналистов не объективности, а любви. Согласны ли вы с такой точкой зрения?

— Нет, не согласен. Очевидно, мой коллега полагает, что объективность и любовь — вещи несовместные. На мой взгляд, это заблуждение. Я полагаю, что объективность в отношении своей страны (и не только страны) и есть выражение преданности ей.

— Во время первой чеченской войны, пожалуй, большинство российских журналистов, включая многих из тех, кто работал в государственных СМИ, жестко критиковало действия властей и военных. Почему представить такое сейчас практически невозможно?

— Потому что во время первой чеченской войны в России существовала реальная свобода средств массовой информации, которая поддерживалась и поощрялась российской властью, в том числе и лично президентом страны Борисом Ельциным. Сегодня все в плане свободы СМИ обстоит совершенно иначе.

— В российском парламенте призывают возбудить уголовное преследование за экстремизм в отношении тех российских политиков, которые открыто выступают на стороне нынешних украинских властей. С вашей точки зрения, имеет ли российская оппозиция право не соглашаться с официальной трактовкой событий на Украине?

— То, о чем говорят в нашем парламенте — это странная постановка вопроса. Всякий человек, а не только политик или журналист, имеет право не соглашаться с официальной трактовкой тех или иных событий. В том числе и тех, что происходят сегодня на Украине. Это и называется инакомыслие, за которое привлекают к суду лишь в странах тоталитарных и авторитарных — типа СССР или фашистской Германии, КНР или КНДР, Ирана и тому подобных.

— Спор о том, что важнее, — патриотизм или политическая позиция — имеет давнюю историю. Достаточно вспомнить о том, что в начале прошлого века большевики призывали к поражению России в мировой войне. Не кажется ли вам, что сегодня ситуация во многом похожа на ту, что была тогда?

— Я не согласен с тем, что спор о том, что важнее — патриотизм или политическая позиция — имеет давнюю историю. Не согласен, потому что такого спора на самом деле не существует; не согласен, потому что надо определить, что такое в каждом отдельном случае патриотизм, в чем патриотизм выражается. Когда Михаил Лермонтов писал: «Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ, и вы, мундиры голубые, и ты, им преданный народ», это было патриотично? Или Лермонтов был национал-предателем? Нет, ситуация сегодня мне никак не кажется схожей с той, которая имела место в начале прошлого века.

— В принципе, может ли пресса и оппозиция критиковать власти своей страны, когда она де-факто, или де-юре находится в состоянии войны?

— Когда в Америке тысячи и тысячи людей выступали против войны во Вьетнаме, когда во Франции десятки тысяч людей выступали против войны в Алжире, когда в фашистской Германии люди рисковали жизнью, выступая против Гитлера и развязанной им и его партией войны — это было предательством интересов своей страны? Когда газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала так называемые «Пентагоновские бумаги», из которых вытекало, что президент Линдон Джонсон солгал своему народу (да и всему миру) по поводу нападения северовьетнамских торпедных катеров на американские судна в Тонкинском заливе — это было предательством национальных интересов? Полагаю, что нет. Выражение людьми своей позиции и выполнение журналистами своей работы не было предательством. Напротив, это было, на мой взгляд, высоким выражением патриотизма и любви к своей стране.

— В послании Федеральному Собранию Владимир Путин задал риторический вопрос, не направлены ли санкции Запада против России в частности на то, чтобы поощрить к активным действиям «пятую колонну и национал-предателей». Как бы вы на него ответили: есть ли у нас национал-предатели и если есть, то как с ними следует поступать?

— Если заменить выражение «национал-предатель» на «враг народа», то мы попадем точно в 1937-38 годы. Нет, я не считаю, что в России есть национал-предатели, тем более нет пятой колонны. Есть люди, которые открыто или молча не разделяют политику Путина. Это не есть предательство.