Сейчас командировки в места лишения свободы для научных исследований стали огромной редкостью, а без этого нельзя проследить тенденции и закономерности изменений личности преступников, уяснить истоки и логику их поведения. Ведь только беседы с осужденными позволяют выявить глубинные причины преступности. Результат – правоохранительные органы сегодня не работают на опережение, а лишь реагируют на уже существующие угрозы. Среди таких новых угроз – банковские мошенничества и наступление уголовной идеологии АУЕ. Прогнозы их возникновения существовали давно, но начало обоих явлений правоохранители катастрофически прозевали.
Криминал, не отходя от кассы
«Одна из задач криминологии – своевременная профилактика возможных преступлений, – говорит профессор Саратовской юридической академии Александр Варыгин. – Раньше любая отрасль народного хозяйства тщательно изучалась с точки зрения возможности совершения в ней преступлений. И криминологи с учетом этих данных разрабатывали действенную систему профилактики. Она предусматривала и проведение бесед, индивидуальных и групповых, и правовое воспитание, и организационно-управленческие решения, и много еще чего. А порой устраивались показательные судебные процессы в трудовых коллективах. Это позволяло поставить серьезные заслоны системным злоупотреблениям. Конечно, полностью предотвратить преступления было невозможно, но их уровень сокращался в разы. Такая работа под силу только государству. Сейчас этого, к сожалению, нет».
Именно развал этой системы профилактики и вызвал целую серию махинаций в нескольких сферах, одна из которых стала серьезной криминальной проблемой. Речь идет о банковских мошенничествах – точнее, о манипуляциях со счетами и персональными данными клиентов.
То, что рядовые операционисты в банках в силу должностных обязанностей могут совершать хищения, секретом ни для кого не было. Но еще в конце XX века ученые предупреждали: активное развитие банковского сектора вызовет рост конкуренции, а это, в свою очередь, повлечет упрощение процедур и, как следствие, усложнение контроля за сотрудниками. С ними соглашались, но на специальную программу профилактики деньги не выделили – говорят, банкиры понадеялись на собственные службы безопасности…
В результате в середине нулевых произошел резкий скачок числа преступлений, совершаемых именно операторами банков: они либо оформляли кредиты на граждан без их ведома, либо активно продавали пакеты документов, причем в другие регионы. Когда это стало известно, сумма ущерба уже приблизилась к миллиарду рублей.
По неофициальным данным, в первой пятерке крупнейших российских банков в начале десятых годов службы безопасности ежедневно выявляли по одному кассиру-нарушителю. В среднем каждый из таких преступников похитил от 60 тысяч до 85 тысяч рублей (это только то, что удалось выявить; рекорд поставила женщина, за 14 месяцев похитившая более 10 миллионов). Но банкиры сочли, что репутационный ущерб от огласки обойдется дороже: 95 процентов проворовавшихся сотрудников заставили вернуть деньги и выгнали с «волчьим билетом». В правоохранительные органы официально никто не заявлял. При этом никто не подумал, что эти сотрудники унесли с собой самое ценное, что есть в нашем мире, – информацию.
Торжество арестантской идеи
Вторым классическим примером подобного провала можно считать движение АУЕ. АУЕ расшифровывают как «Арестантский уклад един» или «Арестантское уркаганское единство». Это образ жизни детей и подростков, формирующий из них юных преступников. Об угрозе этого явления так же громко говорили в середине девяностых годов прошлого века, но тогда дальше разговора дело не пошло по той же самой причине – денег на профилактику не нашлось.
В материалах научных конференций криминологи, как мантру, повторяли: преступные сообщества обратят свой взор на молодежь, а развитие интернета сделает этот процесс моментальным и эффективным. С ними соглашались, но до реальных действий так и не дошло.
По некоторым данным, первые упоминания о новой субкультуре стали поступать в МВД в самом начале 2001 года. По иронии судьбы, они попали в РУБОПы, так как именно в этих подразделениях собирали всю информацию о ворах-«законниках». Суть информации была в том, что в некоторых депрессивных регионах со школьников стали собирать деньги в воровской общак, на «грев зон». Но реализовать информацию не успели – подразделения РУБОП ликвидировали. Тогда еще речь шла об анонимном нелегальном сообществе.
«По принятой сейчас версии, основателем АУЕ следует считать криминального авторитета Георгия Углаву 1961 года рождения, больше известного как Тахи, – рассказал «Профилю» профессор Университета прокуратуры Виктор Меркурьев. – Именно он в конце нулевых придумал в депрессивном Забайкальском крае собирать дань с детей, используя для этого местные молодежные хулиганские группировки. При этом, конечно, не забывая и о своем собственном кармане. И именно он придумал аббревиатуру АУЕ. Первые официальные упоминания об этом явлении, однако, относятся не к Забайкалью, а к Краснодарскому краю – именно там 11 сентября 2010 года в воспитательной колонии города Белореченска произошли массовые беспорядки. Сигналом для них и послужил крик «АУЕ!».
По данным ученых, проявления зародившегося в Забайкалье движения фиксируются в 18 регионах, в том числе в Москве и области, в Сибири, на Урале и в Поволжье. Причем охвачены ими не только воспитательные колонии, но и кадетские училища, обычные школы и даже целые районы.
Если отбросить романтическую шелуху, то суть АУЕ – в деньгах. Сам Углава сейчас находится в местах лишения свободы за вымогательство, но у него остались «смотрящие» на воле. И они, в том числе через интернет, постоянно расширяют свое влияние. Каждый ребенок, попавший в поле их зрения, обязан регулярно сдавать деньги на поддержку арестантов под гарантии такой поддержки в будущем.
«Тот, кто не сдает деньги, становится изгоем, и на него распространяются все атрибуты «опущенных», – поясняет профессор Меркурьев. – У него отдельная посуда, к которой нельзя прикасаться другим, отдельный стол в столовой и отдельное место в строю. Он может быть в любой момент избит или изнасилован».
Именно АУЕ, по данным профессора Меркурьева, оказало серьезное влияние на два самых резонансных происшествия с детьми 2018 года – нападение на школу в Перми, совершенное 15 января, и аналогичное преступление в Бурятии, произошедшее всего через четыре дня – 19 января. «Как показал анализ ситуации, в обоих случаях подростки имели причастность к криминальному интернет-сообществу, обозначаемому аббревиатурой АУЕ. К сожалению, подобные случаи не единичны», – утверждает ученый.
«Сегодня АУЕ представляет угрозу для национальной безопасности страны, – говорит Меркурьев. – Дети, окончив учебу, выйдя из воспитательных колоний или просто вступив во взрослую жизнь, превратятся в армию криминально ориентированных граждан, способную на всё. Причем сам характер АУЕ показывает, что вовлеченные в это явление легко управляемы. И механизмы этого управления надо перехватить. Но здесь нельзя действовать только запретительными мерами…»
«Явление АУЕ, к сожалению, демонстрирует серьезный провал правоохранительной системы, – говорит профессор Максим Беляев, заместитель председателя Верховного суда Татарии. – Хотя бы потому, что, по сути, оно ничем новым для нашей страны не является. В 70 х годах XX века в Казани была банда «Тяп-Ляп», также состоящая из детей и подростков и возникшая, строго говоря, практически по тем же причинам, что и нынешнее АУЕ. Но ведь совместными действиями правоохранительных органов ее удалось быстро ликвидировать. Мне кажется, что реинкарнация этого явления продемонстрировала недооценку научного подхода к борьбе с преступностью».
«Последнее десятилетие характерно интенсивным сворачиванием масштабных криминологических исследований в первую очередь из-за отсутствия их финансирования, – отмечает Александр Варыгин. – Правоохранительные службы и органы государственной власти перестали получать научно обоснованную информацию о тенденциях преступности, ее региональных, социально-групповых особенностях. Но ведь без этого невозможно правильное и своевременное реагирование на действительность. И складывается ощущение, что наука сейчас никому не нужна: она подменяется отдельной, порой вялотекущей методической работой центральных аппаратов ведомств. Но ведь методики должны базироваться на фундаментальных исследованиях, а при их отсутствии представляют собой бессмысленный набор слов».
