— Недавно вы публично заявили, что если правительство и президент до 15 февраля не ответят на ваше требование сменить курс аграрно-промышленной политики, то вы устроите протесты. Заявление прозвучало как ультиматум...

— Это не будет протест с вилами.

— А что тогда?

— Мы провели съезд федерального сельсовета, на него приехали депутаты Думы и главы сельских муниципальных образований (их теперь называют сити-менеджерами). Главным вопросом было развитие местного самоуправления. Все говорили о том, что верховная власть нивелировала их полномочия.

— Из каких областей вы собирали своих делегатов?

— Из Якутии, Карелии, с Камчатки — более чем из 60 регионов приехали. Я инициировал этот съезд, потому что правительство своими неграмотными движениями разрушает экономику российской глубинки, целенаправленно ликвидирует любой вид производственной деятельности.

— Как?

— Мы видели, как в 1990-е и 2000-е годы через процедуру «финансового оздоровления» ликвидировали всю сельскую промышленность глубинки. Приехали «крутые ребятки», повырезали скот, позабирали трактора, а потом началась пропаганда, что мы «лентяи», «забросили землю». Но мы ее не забрасывали, у нас отняли орудия производства и начали выдавливать с этих территорий.

— Эта политика сейчас продолжается?

— Да. Нас лишают финансовых ресурсов: кредиты для села недоступны. Был период небольшого подъема, когда казалось, что власть повернулась к народу лицом. Это так называемые национальные проекты Медведева, тогда действительно что-то делалось. Но очень быстро мы разочаровались, и я сказал, что когда власть поворачивается лицом к народу, он кричит от ужаса. У нас были тысячи голов крупного рогатого скота, сегодня его нет. В начале 1990-х с трибун заявляли: ничего не надо производить, это невыгодно, все купим и привезем. Эта политика продолжается до сих пор. Сформировался пул импортеров.

— В 2013 году вы говорили, что наши сельхозпроизводители не могут конкурировать с западными, потому что у тех дешевые кредиты.

— Да, так оно и сейчас.

— Но полгода назад ввели санкции: запрет на ввоз продовольствия с Запада. С трибун говорилось, что для отечественного сельского хозяйства теперь открываются небывалые возможности.

— Мы зависим от поставки семян из тех стран, которые попали под санкции.

— На семена запрет тоже распространяется?

— Потом Медведев его отменил. Но по сегодняшнему курсу мы уже не в состоянии купить эти семена: они стоят в несколько раз дороже, чем мы рассчитывали осенью. Где мне взять эти деньги? Брать кредит в банке под безумный процент?

— А где вы собирались покупать семена?

— В России мы не производим многих элитных семян, поэтому раз в три-четыре года (чаще не могли, хозяйство не очень богатое) мы покупали голландский и финский семенной картофель. Так получилось, что как раз к этой весне мне надо купить 300 тонн семян. И если раньше они стоили 12 млн рублей, то теперь стоят 36 млн.

— И что вы будете делать?

— Я бы хотел спросить об этом наших правителей. Но они, похоже, тоже не знают. Я наблюдал заседания правительства, это наблюдение заката солнца вручную. Что же такое нависло над страной, если у нас в правительстве нет людей со здравым смыслом? Я никак не могу понять, как это они решили ликвидировать кризис, отдав банкам деньги? Ведь банки и стали одной из причин повального падения рубля. Перед этим штук 10 банков закрыли, все украли в среднем по 70 млрд рублей. Об этом писали, говорили. При этом нам говорят, что помогут и колхозникам: землю — крестьянам (по гектару обещали раздать), воду — морякам. А деньги себе?

— Как вы считаете, инициатива с раздачей земель хороша сама по себе, хотя бы в идеале?

— Для телевизора — шикарно: барин дарит гектар земли.

— А если бы действительно дали?

— Что вы на ней будете делать? Приезжайте, у меня 900 гектар земли. Зачем она вам? Какая разница, бесплатно она или не бесплатно, если техники нет? Лучше бы переселили на Дальний Восток (добровольно) как минимум 5 млн человек, которые незаконно что-то наворовали.

— Вы говорили, что зря банкам деньги дали. Но антикризисный план предполагает, что банки, получив от государства помощь, будут предоставлять доступные кредиты сельхозпроизводителям.

— Такого ни разу не было.

— Вот обещают, что сейчас будет.

— Практики такой в России не было, чтобы банки давали доступные кредиты. У большинства банков в инструкции написано: нельзя кредитовать торговлю оружием, наркотиками и — третья строчка — сельское хозяйство. У меня есть все эти инструкции, я их читал, знакомился. Обратите внимание, как хвастаются наши правители: «Мы продали на 15 млрд долларов оружия, мы крепко стоим на втором месте». Военно-промышленному компексу мы деньги лупим и лупим, постоянно проходят заседания по его спасению.

— В нынешнем антикризисном плане тоже предусмотрены меры помощи ВПК.

— Да, и все нормально. Но почему не говорят о том, что сельское хозяйство при абсолютной его неподдержке со стороны государства продало на 20 млрд долларов больше, чем весь военно-промышленный комплекс?

— Со времени введения санкций власти только и говорят о поддержке сельского хозяйства. Вот и в плане правительства этому посвящена целая глава: на поддержку сельского хозяйства выделяется 50 млрд рублей из федерального бюджета плюс еще субсидии по кредитам.

— Да, я читал. Это было у нас в инструкциях и до кризиса. Но пользовались этим только крупные холдинги (агропромышленные холдинги. — «Профиль»), а малые и средние хозяйства всегда были за бортом. И кредитные ресурсы, и дотации, и субсидии по кредитам до нас не доходили. Мы, конечно, не призываем ликвидировать сейчас крупные холдинги, хотя в будущем им не место на российской земле, потому что это и есть те самые угробители сельской жизни в России.

— Почему угробители?

— Пользы от них никакой, кроме того, что с их приходом ликвидируется сельская жизнь как таковая.

— Разве они ничего не производят?

— Производят. Они строят огромный комплекс по датским технологиям, на датских кормах-премиксах, вы едите анаболики. Но дело даже не в этом. Они в нас не нуждаются, обычно они зарегистрированы в офшорах, и все доходы идут туда. При этом они используют основной кредитный ресурс, что является препятствием для мелких производителей, потому что деньги выделяются определенные, как сейчас в плане: 50 млрд рублей, и все. Вот и посчитайте: выделили 50 млрд, они заберут 40, что останется?

— О каких холдингах вы говорите?

— Аграрные группы, «Мясная компания», «Мираторг» — вот все «спасители России».

— Какого размера кредиты вам сегодня нужны?

— 60 млн рублей.

— Какой процент вы бы назвали доступным для вашего хозяйства?

— Я, конечно, соглашусь и под 9%, но тогда я не конкурент нашим западным «врагам».

— Так для них же теперь наш рынок закрыт.

— Зато теперь Турция и Китай сюда все везут. В Китае кредиты по 3–4%, а длительный кредит под 1% на 30 лет для сельхозработников.

— То есть под 9% вы готовы взять кредит. Есть сейчас банки, которые могли бы вам его предоставить?

— Никто нам не даст.

— Под какой минимальный процент сейчас дают кредит?

— 22–26%, и то если у вас будет поддержка правительства, письма какие-то. А так — 35–36%. Они практически произвели контрольный выстрел в голову сельскому бизнесу. Российскому крестьянину недоступны минеральные удобрения, которые Россия производит. 85% из них идет на экспорт. Все владельцы заводов минеральных удобрений — долларовые миллардеры, все в офшорах, все воруют. Значит, Бастрыкин явно недорабатывает. А ведь потеря плодородия земли — вопрос национальной безопасности. Никто не может объяснить, почему для сельхозтоваропроизводителей в России самая дорогая электроэнергия. Тогда почему для промышенности в три раза дешевле, олигархам — в шесть раз дешевле?

— Какого изменения аграрной политики вы ждете от власти?

— Прежде всего надо, чтобы правительство через подконтрольные ему СМИ перестало над нами смеяться, перестало делать нас — колхозников, доярок, трактористов — изгоями.

— В новостях сейчас как раз много сюжетов в жанре «вести с полей»...

— Чуть-чуть стало, до этого нас убивали.

— ...где довольные колхозники и доярки рассказывают, как им хорошо теперь живется после ведения санкций.

— Ну это же неправда, все врут.

— Зато ведь положительный образ создают.

— Да какой же он положительный, если опять ложь? Нельзя врать, надо правду говорить. Надо говорить о труде творческом, вдохновенном. И потом, сейчас у нас нет механизаторов, их просто не обучают. Я говорю: уважаемое правительство, может, нам не надо столько экономистов, сколько сегодня выпускается? Потому что, как показала жизнь, особых талантов нет — ни прогнозистов, ни самих экономистов, которые могли бы что-то предложить. Может быть, не надо столько юристов.

— Так ведь об этом сами власти уже давно говорят, а толку...

— Надо спасать Россию. Мы предлагаем школы народного всеобуча, быстрого всеобуча. Пусть преподаватели приезжают сюда в командировку вахтовым методом и обучают нас, чему надо. И давайте объявим: механизаторам стипендия 15 тысяч с последующим устройством, и пусть государство патронирует все это два года с доплатой денег, и тогда есть шанс, что люди в селе останутся.

— В общем, в антикризисном плане ничего этого нет.

— Для нас ничего этого нет. Мы в какой-то мере начали приучиваться к среднеазиатским работникам, но, как видите, они стали покидать нас.

— А среди них есть механизаторы?

— Конечно, они же тоже советские школы позаканчивали, и много было специалистов, и очень многие нанимают. Давайте сократим средства на обучение юристов, экономистов, чекистов, педикюристов. Обойдемся временно. Мы же 15 лет механизаторов не учили, а, смотрите, какой запас. Давайте закроем академию госуправления на 20 лет, больше не надо. Разве у нас мало госуправленцев? Они же до смерти будут работать. А денежные средства направим на обучение нужных специалистов. За три года мы обеспечим себя всеми специальностями. И еще введите правило: если хотя бы один сельхозпроизводитель остался без гарантированных государством субсидий, управение этого района лишается премии. И тогда у нас будет ощущение, что государство присутствует не только в телевизоре.

— В Комитете гражданских инициатив это поддерживают? (Мельниченко — член созданного Алексеем Кудриным Комитета гражданских инициатив. — «Профиль»)

— Поддерживают.

— Как вы познакомились с Кудриным?

— Он сам меня нашел и пригласил в свой комитет. Мне это было лестно: я один там из глубинки, все остальные из Москвы и Питера. Меня подкупил призыв Кудрина перестраивать Россию снизу.

— Срок вашего ультиматума истекает 15 февраля. Что дальше делать собираетесь?

— Мы ждем ответа от правительства, ждем, какие пункты нашей резолюции будут выполнены. Резолюция касается поручений президента по сельскому хозяйству. Он дал их главам регионов 6 мая 2014 года. Если бы они исполнялись, резолюция была бы не нужна. В поручениях речь идет об усилении роли местного самоуправления — то, за что мы все время бьемся.

— Какие полномочия вам нужны?

— Самостоятельно избирать органы местного самоуправления (это Конституцией предусмотрено) и самим назначать зарплату своим руководителям.

— А сейчас кто назначает?

— Губернатор. Все налоги с 1 января забрали на районный и областной уровень и сказали: развивайтесь! Как развиваться, если ни НДФЛ, ничего не оставили? Опустили ниже плинтуса, нивелировали. Люди выбрали депутатов местных советов, они им что-то обещали, но как делать, если налоги все забрали? Они не участвуют в построении экономики региона.

— То есть вы предлагаете налоги оставлять на муниципальном уровне?

— Конечно. Иначе приезжает какая-нибудь фирма, бурит скважину на нашей земле, выкачивает оттуда 400 млрд долларов, вывозит, а мы как были с сохой, так и остались.

— Это есть в поручениях?

— Да, конечно. Там говорится об усилении роли местного самоуправления.

— И про кредиты есть?

— Да, и про кредиты (есть поручение Набиуллиной), и про развитие сельских коопераций — все есть, президент ничего не забыл написать. Но ничего не выполняется и не будет выполняться, мы это понимаем.

— Что вы будете считать ответом правительства?

— Ну официально мы какие-то бумаги в положенный срок получим. Дальше должны быть даны какие-то поручения. Вот мы говорим о том, что надо на два года освободить сельхозтоваропроизводителей от налогов (как мера поддержки в кризис), надо дать дешевые кредиты. Мы все расписали поэтапно, особый упор сделали на местном самоуправлении: какие налоги там должны быть, чтобы местная власть была заинтересована в том, что я там существую. Иначе она будет чинить мне препятствия — всю эту бумажную волокиту, проверки и так далее.

— Допустим, вы получили отписку, что дальше?

— Наши делегаты предлагают созвать чрезвычайный предпосевной съезд. Это будет уже не 500 делегатов, а тысяча-три-пять.

— По «Первому каналу» его не покажут.

— Ну не покажут, так не покажут. В каждом селе, поселке, городе мы выйдем на улицы и скажем хотя бы друг другу, что нам надо, чтобы пересчитать, сколько нас, и понять, к чему нам стремиться. Если мы поймем, что нас действительно много, — тех, кто хочет перемен, — то мы объявим чрезвычайный съезд и приедем на второй день митинга в Москву на встречу с президентом — вот такие крестьянские ходоки к президенту. Мы ему скажем, что к выполнению его поручений от 6 мая 2014 года никто не приступал и что мы подготовили предложения правительству, как их выполнить. Я готов сам выполнять все поручения Путина, пусть он мне поручит, мне не надо денег, пусть только скажет: ты отвечаешь за это, вот тебе маузер и мандат. Через три дня все начнут исполнять.

— Когда нам ожидать этого всероссийского выхода на улицы и похода к президенту? К 1 марта, может быть?

— Может быть, а может и не быть. Федеральный сельсовет — это огромное количество людей, у них есть свои мнения, как поступить. Но совершенно очевидно, что у людей есть большое желание объявить чрезвычайный предпосевной съезд. Они обеспокоены тем, что власть просто не сумеет сегодня организовать посевные работы, что все это утонет в совещаниях, деньги опять выведут в офшоры и ничего не будет сделано. Мы не боимся инфляции, мы знаем, как работать, знаем, что надо делать. Не надо выпускать липовых денег. Я прекрасно понимаю, что, если мое хозяйство выпустит сегодня на 100 млн рублей продукции и Набиуллина напечатает 100 млн рублей, никакой инфляции не будет, цены вообще расти на будут. Но когда друзьям по 600 млрд рублей напечатают и раздают, понятно, что все грохнется моментально.

— Вы ждете каких-нибудь действий от президента? Вроде того, как он одним словом вернул электрички?

— Четыре года назад был съезд АККОРа (ассоциации крестьянских хозяйств) в Саранске, тогда половина зала инвалидами остались на пальцы рук: они беспрерывно 40 минут хлопали Путину, пока он зачитывал поручения, такие же, как в 2014 году. Было 22 поручения и только одно со сроком исполнения: это выдача денег «Агролизингу». Только оно и было выполнено: «Агролизинг» получил деньги, после чего Елена Скрынник (экс-министр сельского хозяйства. — «Профиль») вместе со своими замами успешно увела эти деньги — 39 млрд рублей — куда-то во Францию. Вот такая поддержка сельского хозяйства. Я бы не сказал, что мы ждем только от президента чего-то, хотя создается такое впечатление, что это единственный человек из верхнего слоя, который имеет какое-то представление о том, что страна должна жить. Я думаю, если бы у него в окружении было десять верных сподвижников, которые сказали бы: все, с этого дня воровать не будем, будем работать на страну, — то за три-четыре года мы стали бы великой страной.

— У вас есть кандидатуры на роль этих десяти сподвижников?

— Я верю, что, кто ясно мыслит, тот ясно скажет. Таких людей я знаю в регионах, это руководители крупных сельскохозяйственных предприятий. Это Рыков Игорь Иванович, Скатинское предприятие Камышовского района. Это председатель совхоза «Россия» Свердловской области. Если человек управляет хозяйством, если у него 600 человек в подчинении и он спасся в этой адской обстановке российского бизнеса...

— Вы их предлагаете на пост министра сельского хозяйства?

— Почему не на пост вице-премьера по развитию промышленности и сельского хозяйства? Почему мы не можем найти хорошего министра финансов, министра промышленности? Вот есть Бабкин Константин Анатольевич, успешный предприниматель.

— Он из кудринского комитета?

— Нет, я никого еще оттуда не предлагал, сейчас предложу. Самого Кудрина, почему бы ему не быть вице-премьером по финансам?

— А премьером?

— Почему бы и премьером не пойти? Но, может, он не хочет премьером. Или, например, Нарышкина, председателя Госдумы.

— Чем он вам приглянулся?

— Мне кажется, у него получится, я с ним общался. Ну не смог с ПАСЕ сработаться — ладно, это время такое. Мне показалось, что у него есть душа и еще, наверное, не вся совесть распылена в Госдуме.

— Он недавно выступал с инициативой признать незаконной «аннексию» Восточной Германии.

— Так это же не он. Была инициатива, а он просто сказал: «Почему бы нет?» Думаю, им показалось, что они на юмористическом концерте.

— Такое впечатление возникает очень часто в последние годы.

— Очень часто, вы правы. С Нарышкиным я не настаиваю, это мое видение. Почему бы не поставить Юру Болдырева (Юрий Болдырев в 1992–1993 годах занимал должность главного государственного инспектора РФ и возглявлял Контрольное управление администрации президента. Был освобожден от поста в связи с упразднением должности 4 марта 1993 года. — «Профиль»). Идеальный был аудитор Счетной палаты, даже выгнали за это: хорошо умел считать и находил, кто сколько ворует. Я и действующих хороших людей знаю, которые умеют работать. Слепнев, молодой парень, ныне министр торговли ЕврАзЭс (Андрей Слепнев, член коллегии по торговле Евразийской экономической комиссии. — «Профиль»). Ну что ему сидеть в том, чего нет? Его место — пост министра сельского хозяйства.

— А его вы откуда знаете?

— Он руководил национальными проектами, и у него это получалось, эффект был. Еще надо ориентироваться на тех, кто за Россию, за родину, за мир во всем мире, кто против войны.

— Кто это?

— Я их и называю. Еще бы посоветовал обратить внимание на Минниханова (Рустам Минниханов, президент Республики Татарстан с 2010 года. — «Профиль»), президента Татарстана, идеальный руководитель. Я знаю его методы руководства: отличный председатель колхоза. Давайте еще посмотрим на Клепача, он был в правительстве. Я же понимаю, что нельзя просто с улицы людей привести, ведь у них должны быть взаимоотношения, доверие.

— А президента нам не надо менять?

— Если что по возрасту (смеется). Прочитав то, что он подписал, я бы не стал менять. Вот мне говорят: «Зачем тебе встречаться с Путиным? Думаешь, поможет тебе?» Я надеюсь, да. Ведь было же какое-то изменение после моей встречи с Медведевым: он отказался быть президентом. Может, и сейчас что-то будет.