Идея о том, что автоматизация и роботизация экономики станут источниками экономического развития стран со стареющим населением и ослабят потребность в иностранной рабочей силе, не нова. Каждый этап технологического развития сопровождается фантазиями о пугающе-прекрасном мире, в котором почти никто не будет работать, окажутся ненужными трудовые мигранты и отпадет необходимость что-то делать с их адаптацией и интеграцией.

Синдром Франкенштейна: будут ли роботы управлять миром?

В России тема замещения человеческого труда роботами не была актуальна до недавнего времени. С одной стороны, нулевые годы у нас сопровождались так называемым «демографическим дивидендом», когда на рынок труда выходило многочисленное поколение «бэби-бумеров» (родившихся в 1980-е) и дефицита рабочей силы не наблюдалось. С другой стороны, в 1990-е и отчасти 2000-е миграционный поток в Россию шел из тогда еще близко-культурного русскоязычного постсоветского пространства, что заметно снижало остроту темы сосуществования приезжих и коренных.

Рост спекуляций на эту тему в контексте усилившейся остроты миграционного вопроса заставляет посмотреть на опыт других стран. А он пока противоречив. С одной стороны, есть свидетельства того, что роботизация и развитие искусственного интеллекта (ИИ) усиливают разрыв в заработках между местным населением, вроде бы выигрывающим от технологий, и мигрантами, которые вытесняются из промышленности в низкооплачиваемый сегмент сферы услуг. С другой – опубликованная в этом году работа (Ghodsi M., Stehrer R., Barišić A. Which migrant jobs are linked with the adoption of novel technologies, robotisation, and digitalisation?), в которой проанализированы данные по 18 странам–членам Евросоюза за 2005–2019 годы, содержит на первый взгляд парадоксальный вывод: доля мигрантов в составе рабочей силы увеличивается по мере автоматизации и роботизации экономики, поскольку роботы чаще замещают рабочие места, занимаемые местным населением, а не мигрантами. Опыт Китая также показывает, что города с более высоким уровнем роботизации привлекают больше мигрантов (высоко- и низкоквалифицированных), тогда как спрос на работников средней квалификации снижается.

Объясняется это тем, что лучше всего автоматизации поддаются разнообразные рутинные задачи физического или умственного труда, и, соответственно, лидером этого процесса становится промышленность, в которой по большей части трудится местное население. В сфере услуг рутинные задачи тоже присутствуют, и уже есть примеры как роботов-уборщиков, автоматизации приема заказов и приготовления еды в общепите, кассового обслуживания в магазинах, курьерской доставки, так и автоматизации делопроизводства и финансовых процедур, однако их доля меньше, чем в промышленности.

В контексте локальных дефицитов на российском рынке труда и старения населения усиление автоматизации рутинных задач будет, скорее, благом, поскольку оно, как правило, сопровождается ростом экономики. В то же время процесс этот может местами приводить к кратковременному росту безработицы, снижению заработков, усилению перемещений работников между различными секторами экономики, территориями и, соответственно, требовать более активной политики на рынке труда и в части дополнительного профессионального образования.

Позволит ли это ослабить потребность российской экономики в иностранной рабочей силе? Чтобы ответить на этот вопрос, важно признать, что у автоматизации, во всяком случае пока, есть пределы. Несмотря на технологический рывок последних лет, и сейчас, и в обозримой перспективе потенциал замещения человеческого труда остается невысоким там, где работа требует ловкости, сенсорного восприятия, активного взаимодействия со средой, проявления творческих, эмоциональных или коммуникативных способностей. Таких работ больше в строительстве, на транспорте, в сфере образования, креативных индустрий, медицинского и социального обслуживания, персональных услуг. И, скорее всего, спрос на них будет увеличиваться по мере роста доходов населения и появления молодых поколений, больше ориентированных на приобретение рыночных услуг по организации отдыха и развлечений, ремонту, уходу за собой, питанию вне дома. Многие из этих работ притягивают мигрантов.

Могут ли у роботов быть не только обязанности, но и права?

По данным Обследований рабочей силы Росстата за 2023 год, мужчины без российского гражданства были в основном заняты в строительстве (43% всех мигрантов-мужчин), торговле и ремонте (16%), общепите, сфере недвижимости и пр.; а женщины без российского гражданства – в торговле (33%), общепите (15%), сфере недвижимости и были заняты оказанием услуг по уборке и личных услуг (косметология, уход и пр.). В разрезе групп занятий в 2023-м 24% иностранных работников-мужчин были заняты в качестве квалифицированных и 11% – неквалифицированных рабочих в сфере строительства, еще 19%, будучи неквалифицированными работниками, занимались сбором мусора, уборкой территорий (дворники), доставкой (курьеры), 8% были продавцами. Среди иностранных работниц 27% были продавцами, 20% – уборщицами и прислугой, 14% – работницами сферы индивидуальных услуг (поварами, официантками, парикмахерами, косметологами, грумерами и пр.), 13% – различными неквалифицированными работницами (упаковщики, заполнители полок в магазине, помощники на кухне, изготовители пищи быстрого приготовления, уличные торговцы, дворники, курьеры и пр.). И это только видимая обследованиям Росстата часть иностранной рабочей силы.

Замещение мигрантов в этих секторах роботами в обозримой перспективе натыкается на барьеры трех типов. Первый – экономический: любая технологическая инновация вначале требует инвестиций в разработку и внедрение, а потом сопряжена с расходами на обслуживание. То, что роботу не нужны перерывы на отдых, не означает, что он не будет ломаться и нуждаться в техобслуживании. Неквалифицированные рабочие места зачастую низкооплачиваемые и находятся в малом (а подчас микро-) и среднем бизнесе, для которого инвестиции в роботизацию экономически неоправданны. А перекладывание издержек на потребителя – например, в строительстве или общепите – чревато сокращением спроса.

Второй барьер – социальный контекст оказания многих личных услуг. Когда мы ищем няню ребенку или сиделку близкому родственнику либо даже просто идем к парикмахеру или косметологу, для нас важен не только результат услуги, но и – не меньше – тот контакт, та коммуникация, которые возникают в процессе ее оказания. Уровень развития технологий пока не позволяет полностью воспроизвести этот контекст, а его отсутствие может не только снижать удовлетворенность получаемой услугой даже при высоком качестве результата, но и приводить к ухудшению качества жизни получателя, например, усугубляя одиночество и снижение коммуникативных навыков пожилого человека, за которым ухаживает не живая сиделка, а робот.

Машинное воспитание: что общего у Макиавелли и искусственного интеллекта

Третий барьер – нерешенность этических вопросов использования искусственного интеллекта или роботов в персональных услугах. Даже в отношении беспилотных автомобилей неясно, кто будет нести ответственность в случае аварии. Цена вопроса возрастает, когда мы говорим об уходе, и речь не только об ответственности за жизнь и физическую безопасность, но и о пределах контроля и вмешательства в личное пространство, о границах приватности.

Поэтому надо не уповать на технологический рывок как панацею от миграции, а продумывать миграционную политику с учетом особенностей структуры российского населения, потребностей экономики и социальных процессов. С одной стороны, это означает, что России важно включиться в международную конкуренцию за привлечение высококвалифицированных кадров, которые в том числе требуются для дальнейшего технологического прорыва. С другой – следует признать, что потребность в неквалифицированном труде и кадрах для сферы услуг не может быть закрыта только российскими гражданами. И здесь необходимы инструменты не только по легализации и регулированию миграционных потоков, но и по адаптации приезжающих в страну людей с исходно не очень высоким уровнем образования, включая обучение их языку, знанию социальных норм и базового законодательства. Комплексность стоящих перед миграционной политикой задач требует более активного, чем это было до сих пор, взаимодействия различных государственных структур и работодателей как внутри России, так, по-видимому, и в тех странах, откуда идут основные миграционные потоки.

Автор – заместитель директора Института социальной политики НИУ ВШЭ