По версии следствия, Марина Загидуллина в 2011-2012 гг. «прогуляла» около двух недель рабочего времени, уезжая в Германию и Францию на научные встречи, не оформив командировки. Следствие считает, что Загидуллина нанесла вузу материальный ущерб на сумму 83 590 рублей, прочитав оттуда студентам лекции и получив за эти дни обычную зарплату. Сама преподаватель уточняет, что зарплата за эти дни составила около 19 тысяч рублей, остальное — гранты, премии, доплаты, не зависящие от числа рабочих дней в месяце.

«Первый раз я читала лекции удаленно в 2011 году, очень волновалась, что техника подведет. Был всегда подстраховочный вариант (дать студентам самостоятельную работу), но он не понадобился», — рассказывает Марина Загидуллина. — Конечно, факт чтения лекций в удаленном режиме не лежит в основе обвинения. Там сказано, что я уехала за границу, а в табеле сама себе проставила рабочее время, вот и все. Я обосновываю, что рабочее время стоит правомерно — мне же должны начислить зарплату за выполненную работу, — вот они и пытаются доказать незаконность такого способа проводить занятия. Следствие дважды признало мои виртуальные лекции работой, за которую я правомерно получила зарплату. А в третий раз они обвиняли меня на тех же материалах, так что доказательств моей вины нет», — утверждает преподаватель.

Марине Загидуллиной вменили три преступления по части 3 статьи 159 УК РФ (хищение средств с использованием служебного положения). Если профессора признают виновной, по этой статье ей грозит наказание от штрафа в 100 тыс. рублей до 6 лет лишения свободы. По мнению обвинения, виртуальное обучение студентов-очников противоречит закону. После третьего возбуждения дела Марина находится под подпиской о невыезде, до этого, с момента первого возбуждения дела она была под обязательством о явке. «У меня лежит приглашение в Торунь на очень значимую конференцию для меня — но поехать не получится, и это не первая потеря»,— говорит она.

Дата суда еще не определена.

Преступления по Skype

«Адвокат и я изучили все, что касается регламентации такой работы, но технологии идут впереди любых нормативных актов,— продолжает профессор. Есть много документов по дистанционному образованию, суть которого в том, что студент учится вне стен университета в удобном для него месте. Правила здесь нужны, чтобы за него не мог учиться кто-то другой, чтобы сразу оговорить, как, например, сдается отчетность. Обратная же ситуация — студенты-очники сидят в аудитории по расписанию, а преподаватель на экране — не описана ни в одном документе. Но и не запрещена, конечно. Наоборот, в основных вузовских документах утверждается, что преподаватель сам выбирает форму и способ ведения занятий».

«Я тоже не знаю регламентов, ограничивающих выбор преподавателем инструментов для проведения занятий. Напротив, использование новых ИКТ рассматривается как элемент статуса как конкретного преподавателя, так и вуза в целом», — согласен и.о. заведующего кафедрой журналистики Югорского университета Илья Стечкин.

«Студенты любят меня слушать «вживую», хотя и по Skype терпеливо слушают. Лучше, конечно, чтобы онлайн-лекция больше была похожа на твое виртуальное присутствие в аудитории, чтобы камера отображала все пространство и то, что спрашивают студенты, было бы лучше слышно»,— рассуждает Марина Загидуллина.

На те лекции по скайпу студенты, как обычно, приходили в аудиторию, где были настроенные ноутбук, колонки и проектор или плазменая панель, — рассказывает Дарья Чуваткина, аспирант ЧелГУ, которая училась у Марины Загидуллиной. В начале пары кто-то из преподавателей налаживал связь. В программе Adobe Connect Pro можно было одновременно смотреть презентацию по теме, видеть Марину Викторовну в небольшом окошке слева и слышать пояснения. Когда Adobe не грузился, пользовались Skype. Вопросы по теме задавали устно или печатали в поле сообщений. В конце каждой пары получали небольшое письменное задание, связанное с темой лекции, чтобы отчитаться о нашем присутствии на паре.

«К таким лекциям мы отнеслись нормально, было интересно использовать новые технологии, ну и, как всегда, слушать замечательного преподавателя. Насчет того, использовали ли другие преподаватели Skype — я не помню такого. Обычно, если кто-то не может провести занятия, пары переносятся на другие дни, и иногда получается, что приходится слушать 2-3 пары по одной теме подряд, что, конечно, утомительно», — говорит Дарья.

«Пару раз, когда не получалось соединиться с Мариной Викторовной (Загидуллиной — «Профиль») в реальном времени, она записывала лекции с презентациями заранее в Adobe Connect. Вопросы мы тогда могли задать по почте или на следующей лекции. Но там были темы, не предполагающие бурных обсуждений (как сейчас помню - о паспорте специальности, например)»,— вспоминает аспирант.

Выборы ректора

Прокуратура Челябинска возобновила расследование 3 апреля, но вуз снял претензии к преподавателю, посчитав, что у нее не было умысла «на хищение денежных средств», а работа была выполнена полностью.

Марина Загидуллина называет это дело заказным и связывает его со своим участием в предвыборной кампании на пост ректора. Выборы прошли 21 мая, а Загидуллина была привлечена в качестве обвиняемой за день до этого. Главой вуза стала завкафедрой психологии Диана Циринг.

«Бывший ректор счел меня «опасным конкурентом» в последний год перед выборами. Сначала потребовал, чтобы меня сняли с должности директора Института гуманитарного образования, а потом стал искать способы выжить меня из университета совсем»,— продолжает профессор.

«Но мне бы не хотелось ворошить эти позорные страницы жизни нашего вуза. Что было потом? Мне предъявили уведомление о дисциплинарном проступке - «недостоверном заполнении табеля», допросили по поводу всех «эпизодов». Ни в чем, кроме стремления сэкономить деньги университета не оформляя командировку (я экономила университету солидные суточные, $65 в день), меня обвинить было невозможно. Однако вместо моих объяснений помощник ректора предъявил мне для подписи печатный текст на бланке допроса, где ничего не осталось от моего рассказа, а было только «виновата», «признаю свою вину», «готова понести ответственность» (хотя суд его на это не уполномочил). Я возмутилась и сказала, что не собираюсь такую чушь подписывать»,— вспоминает Марина Загидуллина.

Все смолкло на какое-то время — ни выговора, ни увольнения не последовало. «Оказалось, ректор ждал лета. В июле он назначил служебное расследование, меня о нем не известили, ни одного из двух моих начальников, кого я предупреждала о своем отсутствии, не пригласили. Тогда составили протокол о передаче дела в правоохранительные органы. И тут же, 1 августа, дело было возбуждено по факту совершения преступления. Меня известили 22 августа»,— продолжает профессор.

Когда осенью стало ясно, что состава преступления нет, ректор еще раз попытался уволить Загидуллину за прогулы, но снова не смог, испугался тягаться с трудовой инспекцией – ведь обвинение в «прогулах» было незаконным. Дело закрыли в декабре 2013 года.

Университет начал готовиться к выборам ректора, и тогдашний глава университета, Андрей Шатин, снова шел на них. «Неприязнь к нему была очень сильной в последний год, и мои коллеги, собрав заседание кафедры, решили, что у того не будет шанса выйти еще на один срок, если выдвинуть меня. Я согласилась, хотя до того дня в выборах участвовать не собиралась. Легче хотя бы контролировать законность выборов, когда ты сам кандидат», – говорит Загидуллина.

Студенты были рады, что во главе университета может стать эрудированный, и знающий университет человек (Марина Загидуллина работает в нем больше 20 лет). Многие выпускники журфака ЧелГУ тепло отзываются о Марине Викторовне и ее лекциях, рассказывают Дарья Чуваткина и Радмила Шайхимланова, которые учились у нее.

Ученый совет утвердил Марину Загидуллину и еще троих кандидатов в списке претендентов. На следующий день дело возобновил прокурор области. Следователь 26 марта прекратила уголовное преследование второй раз. Московский фильтр ректор Шатин не прошел, осталось два кандидата — Марина Загидуллина и Диана Циринг.

«Ко мне пришел университетский администратор и спросил, не хочу ли я снять свою кандидатуру (это означало аннулирование выборов). Я отказалась, а он мне — а про свое уголовное дело вы подумали? Я удивилась - его же закрыли. Но он знал, что говорил, тут же дело возобновили в третий раз»,— говорит преподаватель.

До выборов Загидуллина дошла, но накануне ее привлекли в качестве обвиняемой. «Выбирать меня в этих условиях было, по меньшей мере, неразумно, так что победа Дианы Циринг была закономерна,— признает Загидуллина. Дело направили в суд. На все жалобы я получила отписки и отказы, иногда жалобы специально долго рассматривали, чтобы дело успели передать в суд. Я и в Генпрокуратуру отправила жалобу – ответ получила больше двух недель спустя, 28 июля: моя жалоба направлена в прокуратуру Челябинской области. Интересно, как прокурор области рассматривает жалобы на себя самого?»

Марина Загидуллина считает, что ее дело уже не связано с бывшим ректором Шатиным. С февраля оно развивалось из-за того, что другие «игроки» пытались занять кресло главы вуза без борьбы, путем интриг и откровенной «связки» с правоохранительными органами. Андрея Шатина до этого обвинили в том, что он незаконно оплачивал командировки своей жены, которая также работает в вузе, и предоставил сыну служебную квартиру, принадлежащую университету. В апреле он ушел в отставку.