Украина и Югославия

— Что вы думаете о ситуации на юго-востоке Украины? И можно ли провести какие-то параллели с судьбой Югославии?

— Я согласен с теми, кто говорит, что эта ситуация привела к возрождению Холодной войны. Напряжение вокруг юго-востока Украины растет, и я надеюсь, что «горячей войны» удастся избежать. Еще я верю в то, что непродуктивно выбирать, на какую из сторон переложить вину, потому что обе они причастны к эскалации конфликта.

Прямой аналогии между украинским конфликтом и кровавым распадом Югославии я не вижу. Сходство есть в том, что и тогда, и сейчас в конфликте задействована сильная держава, которая поддерживает одну из сторон. У юго-востока Украины это Россия, у Югославии это была Германия, поддерживавшая сепаратистские настроения Словении и Хорватии.

Геополитическая ситуация в 1991 году была такой, что распад Югославии не привел к конфронтации Востока и Запада. Потому между распадом Югославии и конфликтом на Украине большая разница.

— В 1991 году вы были в Брюсселе, правильно? Что вы видели в это время, как реагировали люди в Евросоюзе и на Балканах на то, что происходило в Югославии?

— Да, я был в Брюсселе с 1989 до лета 1992-го. С 1989 до 1991 там поддерживали «суверенитет и территориальную целостность Югославии». Но в 1991 году, когда обострился конфликт, а Словения и Хорватия провозгласили свою независимость, их поддержала Германия. В результате мысль о сохранении целостности Югославии улетучилась. Мне это объяснили отчасти как поддержку «права на самоопределение» (со стороны Словении и Хорватии). Но, что более важно, это объяснили как способ остановить политику «сильной руки» Слободана Милошевича.

Словенские и хорватские политики, которые приезжали в Брюссель в те годы, пытались игнорировать меня, хотя формально я был и их послом тоже, и Еврокомиссия до конца 1991 года настаивала на том, чтобы я присутствовал на всех собраниях. В то же время в самой Югославии понятие «югославы» растворялось. Вместо них уже были сербы, хорваты, словенцы…

— Кто-нибудь ожидал, что Югославия может распасться?

— Да, была группа историков и политологов, которые настаивали на том, что Югославия была искусственной страной, и она должна была рано или поздно распасться. Но не помню, чтобы кто-то предсказывал такой жесткий сценарий, каким все обернулось.

Я верю, что было возможно предотвратить распад республики. Но это не удалось сделать из-за самой большой внутренней угрозы Югославии — национализма. Его довели до крайней степени, уничтожив страну.

Сербия и Россия

— Сейчас страны, не участвующие в политическом споре с Россией, после введения ею продуктовых санкций пытаются заместить импорт товаров. Евросоюз же посоветовал странам, претендующим на присоединение к нему, не замещать импорт фруктов и всего остального. Какие последствия может иметь для Сербии то, что она все же пытается увеличить поставки продуктов в Россию?

— Евросоюз будет давить на ие страны, которые хотят в него попасть (Сербия, Черногория, Албания, Македония, Турция – «Профиль»), чтобы продолжить свою политику санкций. Однако даже внутри ЕС есть заметные разногласия по этому вопросу. Поэтому сложно представить, что ЕС пересмотрит претензии Сербии на присоединение к нему, чтобы изменить политику страны. В худшем случае – будет отложены переговоры о принятии страны в Евросоюз.

— Что для Сербии лучше: ждать, пока ее примут в ЕС, или получить экономическую выгоду прямо сейчас?

— Вступление в Евросоюз — это, конечно, стратегическая цель для Сербии. Но пока Сербия добивается статуса члена ЕС, она будет преследовать свои интересы на востоке, на западе, на севере и на юге.

— А как настроены сербский бизнес и обычные люди?

— Мне кажется, большинство хотело бы сохранить хорошие отношения с обеими сторонами, как это было в 60-х, 70-х и 80-х годах прошлого века. Свою роль, конечно, играет и «славянская» связь с Россией, но с ЕС нас объединяют туристические потоки и бизнес.

— Как сейчас лучше вести себя странам, желающим вступить в ЕС?

— Пытаться сохранить суверенитет и индивидуальность, насколько это возможно. Но все-таки лучше поддерживать Евросоюз, если конфликт может повлиять на принятие страны в его состав.