— Как возникла идея создать отдельный сайт для Московского банка данных о детях-сиротах?

— Идея лежала на поверхности. В очень многих регионах подобные сайты уже давно созданы. В Москве же специализированного портала не было. Вот мы и предложили департаменту социальной защиты населения Москвы создать его.

Это нужно, потому что, во-первых, здесь большое количество детей-сирот — порядка трех тысяч. При этом более 70% этих детей — инвалиды и дети старшего возраста, то есть те, кого реже всего хотят взять в приемную семью или усыновить. Поэтому перед нами стояла трудная задача — сфотографировать этих детей так, чтобы они могли потенциальных приемных родителей чем-то эмоционально зацепить и заинтересовать. Также на сайте со временем будут представлены и видеоанкеты большинства детей, это также немаловажно. Сайт «Усынови-Москва. Ру» получил одобрение у мэра Собянина, и с него началась большая информационная кампания, базирующаяся на этом призыве. Это и социальные видео, и радиоролики, и наружная реклама, и выставки в парках и на бульварах города.

— По-вашему, детдома как-то изменились за последние годы?

— О, да! Я занимаюсь этими проблемами более 20 лет, и поверьте, мне есть, с чем сравнивать. Не секрет, что многие детские дома были устроены по казарменному принципу — спальни на 20 человек, абсолютное отсутствие у ребенка личного пространства. Братья и сестры из-за разницы в возрасте чаще всего попадают в разные группы, когда оказываются в детском доме, а сохранять родственную взаимосвязь между ними очень важно. В идеале надо создавать такие условия, чтобы дети жили одной семьей. В этом году принято постановление правительства, в котором сформулированы новые принципы деятельности организаций для детей-сирот. Детдома должны уйти от казарменной системы. Сейчас есть практика, которая позволяет объединять детей в небольшие группы по семейному типу. У них есть своя спальня, своя гостиная, отдельная ванная комната. Конечно, есть вопросы относительно того, как такие группы будут формироваться и функционировать. Многие детдома сейчас бодро рапортуют о том, что уже внедряют у себя такую систему, на самом же деле, как правило, из одной большой казармы просто делают много маленьких.

— В чем тут основные трудности?

— Их пока много. Есть формальные — например, санитарные нормативы содержат четкие предписания о том, как должна быть построена работа столовой: какая должна быть плита, сколько метров, какая вытяжка. Но если предполагается, что дети живут своей семьей, они должны в том числе иметь навыки самостоятельного приготовления пищи, должны понимать, что такое кухня, как правильно хранить продукты. А пока это «прием пищи», приготовленной в большом котле в столовой на 100 человек.

— На уроках труда этому не учат?

— Есть хорошие детские дома, где есть и уроки труда, и еще масса кружков, секций, экскурсий. Во многих учреждениях для детей создаются максимально комфортные условия. Мы как-то общались с одной семьей, которая собралась усыновить ребенка. У них трое своих детей. Они приехали в детский дом и были в шоке: «Мы не сможем предоставить ребенку такое количество развлечений, какое есть в детском доме». Конечно, понятно, что дети при этом все равно хотят попасть в семью. Только семья может дать то, в чем каждый ребенок нуждается, — любовь папы с мамой. Этого не может дать ни один детский дом, даже самый лучший, даже перестроенный по семейному принципу. Потому что семья — это в первую очередь мама и папа. Хотя многие дети, конечно, в этом никогда не признаются, особенно подростки. «Нам пофигу вообще, нам и тут хорошо», — это нормальная защитная реакция, за которой стоит страх быть отвергнутым. Детдом для них уже привычная среда, а войдя в приемную семью, они боятся, что новые родители их оттолкнут и откажутся. Поэтому такое демонстративно прохладное отношение.

— Можете описать социальный портрет типичной российских усыновителей?

— Детей из детских домов чаще берут в приемные семьи, нежели усыновляют. Приемная семья — это форма возмездной опеки, когда государство платит вознаграждение опекуну, а также берет на себя расходы на содержание ребенка. Среди приемных родителей есть несколько основных групп. Часто это многодетные семьи, у которых уже есть двое-четверо родных детей. Как правило, это люди в возрасте от 40 лет. Такие родители обычно действуют из альтруистических побуждений. Как правило, они справедливо считают, что тем, кто научился управлять, например, тремя детьми, гораздо легче осилить и семерых. Они готовы дать ребенку семью, поскольку понимают, что государство может им материально помочь в его воспитании. В Москве сумма, которая выделяется на содержание ребенка в приемной семье, составляет порядка 28 тысяч рублей. С одной стороны, это вполне приличные деньги, которые позволяют ребенка кормить и одевать, с другой, эта цифра развеивает миф о том, что детей берут ради обогащения.

Еще одна распространенная группа — родители, родные дети которых выросли и уже живут отдельно. Они понимают, что смогут воспитать еще одного приемного ребенка и это вернет теплоту в их взаимоотношения и как бы вернет молодость. Но тут важно разбираться в мотивации людей — берут они ребенка в семью ради него или для самих себя. Как ни странно, я отговорил многих от идеи взять ребенка из детдома.

— Почему?

— Иногда ко мне обращаются за советом семьи, поговорив с которыми, я понимаю, что единственная их мотивация — попытаться с помощью ребенка сохранить разваливающийся брак. Чаще всего получается так, что брак все равно развалится. И что останется ребенку? Услышать: «Извини, не получилось», — и вернуться обратно в детский дом?

Еще одна группа риска — одинокие женщины. Есть среди них те, кто становится прекрасными матерями и полностью посвящает себя ребенку. Но, к сожалению, многие из них становятся приемными родителями только из-за того, что уже поздно заводить своих, а хочется, чтобы кто-то «подал в старости стакан воды». Они пытаются воспитать ребенка под себя и для себя, не понимая, что дети-сироты часто психологически не способны на какую-то отдачу. От приемных родителей вообще постоянно требуется готовность отдавать, ничего не ожидая взамен. Очень немногие оказываются на это способны. Я знаю родителей, для которых оказалось шоком, что приемный ребенок не способен сказать спасибо или улыбнуться в ответ. Детдомовцев ведь никто не учит любить и быть отдающими. Они травмированы отсутствием или недостатком внимания или любви к себе. Поэтому от них сложно сразу дождаться эмоционального ответа. Конечно, есть и родители, которые научились «профессионально» относиться к этой проблеме.

— Этому где-то учат?

— Существует школа приемных родителей, которую все кандидаты обязательно проходят в течение 1,5–2 месяцев. Часто бывает, что на этапе обучения люди отсеиваются. Многие родители приходят из альтруистических побуждений, но у них есть стереотип, что ребенок в детдоме непременно живет как в аду. Они себя видят спасителями такого голубоглазого ангелочка в бантиках, который, конечно же, им всю жизнь будет благодарен. Это стереотип хороших, добрых, умных людей, но он очень быстро рушится от того, что рушится, как только потенциальные родители приходят в детский дом и видят, что ребенок никого не собирается благодарить, а воспринимает то, что его взяли в семью, как данность. Родного ребенка нам же тоже непросто бывает научить говорить спасибо за приготовленный обед...

— Что в основном пугает будущих приемных родителей?

— После того как ребенок попадает в семью, какое-то время его отношения с родителями напоминают медовый месяц, потому что все очень стараются понравиться друг другу. Но очень скоро этот период заканчивается и начинается период, когда и ребенок, и родители определяют границы дозволенного. В итоге, если вдруг приемные родители откажутся покупать ребенку пятое мороженое подряд, он начинает топать ногами и кричать: «Вы меня не любите!» Не готовые к этому родители зачастую просто пугаются детских реакций и эмоций и — я опишу крайнюю ситуацию — вскоре идут обратно в детский дом с намерением поменять «бракованного» ребенка. Не все понимают, что ребенок просто нуждается во внимании и демонстрирует это таким образом. Тем более что все дети — искусные манипуляторы, а у детдомовцев это мастерство отточено до невероятности. Подготовленный приемный родитель просто понимает, что это один из периодов адаптации, привыкания ребенка к новым жизненным обстоятельствам. Будут разные периоды: и регресс, и принятие, и штиль. Приемные родители должны просто быть готовыми к этому.

— Кто чаще всего возвращает детей?

— Самое большое количество возвратов происходит из родственной опеки. Это такие ситуации, когда мать, например, пьет, отца нет, а ребенка из детского дома забирают родные бабушка с дедушкой. Но время идет, у ребенка начинается переходный возраст, а бабушка с дедушкой моложе не становятся, да и авторитет их не может сравниться с родительским в глазах подростка. В итоге 14-летний внук становится неуправляемым: не ночует дома, игнорирует родственников. Обратиться в этой ситуации к психологу пожилым людям просто не придет в голову в силу поколенческих привычек. Вот и получается, что ребенка снова возвращают в детдом, потому что не справляются.

— Подростков возвращают чаще остальных?

— Часто бывает, что ребенка брали, когда он был помладше, а по достижении переходного возраста он начал себя вести не так, как ожидали приемные родители. Но ведь и родные дети в подростковом возрасте ведут себя точно так же и предъявляют абсолютно такие же претензии старшим родственникам. Конечно, в такой ситуации лучше справляются те приемные семьи, у которых уже был опыт воспитания собственных детей.

— Большинство не делают различий между родными и приемными?

— Это сложная тема. Думаю, что по-разному бывает. Иногда я наблюдал, что к приемному относятся мягче и менее требовательно, чем к родному, потому что он как бы «гость» дома. Некоторые родители признаются, что им пришлось многое пережить, прежде чем они почувствовали, что приемный ребенок вызывает у них те же эмоции, что и родной. А недавно я спросил у одной приемной семьи, любят ли они своих воспитанников. Они ответили: «Мы к ним профессионально относимся». Меня сначала это очень покоробило и испугало, но потом я понял, что не любить они их просто не могут. Конечно, они любят детей, но при этом у них есть понимание того, что судьба этого ребенка, вся его жизнь, не должна быть непременно с ними связана. Они понимают ситуацию так: мы воспитываем этого ребенка, вкладываем в него всю душу, делаем все, что необходимо, но когда он вырастет — он будет жить своей жизнью. А мы свою миссию выполнили. Есть и такой вот взгляд. Понятно, что важны и любовь, и профессиональный подход. Это как в школе: если учитель добрый, но мямля, его не уважают. Уважали обычно тех, кто знал «на отлично» свой предмет и не давал спуску.

— Наверное, важна психологическая совместимость. На это смотрят на этапе выбора ребенка?

— Во многих странах это распространенная практика, у нас же устройство детей в приемные семьи пока носит иной характер. Детей гораздо больше, чем потенциальных родителей и окончательное решение, конечно, всегда остается за последними. Система подготовки конкретного ребенка в конкретную семью у нас, к сожалению, пока не развита.

— Что происходит с ребенком, если его все же вернули в детский дом?

— В первую очередь должны быть некие рекомендации по тому, как реабилитировать ребенка после неудачного помещения в семью и возврата. Ведь даже если ребенок виноват в том, что так случилось, для него это все равно тяжелейшая травма. Как ни горько это признавать, но действительно бывают случаи, когда отказ приемной семьи можно понять. Я раньше тоже не понимал, как можно возвращать, но потом обнаружил, что ситуация не всегда однозначная. Часто в семьи попадают дети, которые не готовы усваивать новые правила поведения. Знаю родителей, которые взяли относительно взрослого мальчика, который научил их родных детей воровать дома и в магазинах. Для младших он быстро стал авторитетом, но принимать правила семьи он не хотел. Решение о возврате — большая драма и травма и для подростка, и для родителей, и для их родных детей, но в том случае это стало для всех облегчением.

— Мнением родных детей часто интересуются, когда берут приемных?

— В школе приемных родителей есть обязательный раздел по подготовке родственников и в первую очередь, конечно, родных детей к появлению в семье приемного. В принципе это похоже на то, как объяснить ребенку, что у него будет родной братик или сестричка. Ситуация, когда ребенка не подготовили к такому важному событию, может закончиться драмой. Одни родители, например, беспокоились, что их дочь очень замкнутая и молчаливая. Решили взять ей бойкую и шумную подружку-ровесницу из детдома, чтобы она ее расшевелила. Понятно, что девочки не ужились. А родителям никто и не объяснил, что им надо было взять второго ребенка хотя бы на пару лет помладше, чтобы у родной дочери была возможность заботиться о ком-то и выучить новую ролевую модель.

— Как, по-вашему, чем обернулся для российских сирот «закон Димы Яковлева»?

— Сразу оговорюсь, что я считаю закон политическим и отношусь к нему негативно. Но не могу не признать, что не было счастья, да несчастье помогло: проблема сирот переместилась с периферии общественного сознания в центр. К тому же были приняты законы, упрощающие устройство детей-сирот в семьи: отменили дурацкие, давно устаревшие правила по минимальному метражу жилплощади, упростили сбор бумаг, увеличились выплаты приемным семьям. Результат налицо — количество детей-сирот сократилось на 40 тысяч. Этому факту можно только радоваться. К тому же цели, которые ставятся перед детскими домами, меняются. Раньше у них была задача накормить-напоить и обучить для того, чтобы ребенок затем перешел в какое-то учебное заведение, а иногда, к сожалению, в тюрьму, поскольку вчерашние трудные подростки часто там оказываются. Теперь же миссия у детского дома иная — стать пунктом временного пребывания ребенка и сделать все возможное для его скорейшего устройства в семью. Сейчас для этого создана правовая база, которая начнет действовать с сентября следующего года.

— Как к этой идее относятся в детдомах? Их администрации не противятся новым правилам?

— У большинства работников этой сферы уже есть сложившийся профессиональный стереотип, поменять который будет очень сложно. Многие руководители и воспитатели искренне не могут понять, как это приемные семьи справятся со сложными подростками, с которыми они борются по несколько лет. Они могут из самых, казалось бы, лучших побуждений в таких красках описать каждого из воспитанников, что ни одна семья не захочет его брать. Понятно, что уйдет много времени на то, чтобы победить старую привычку. Но есть существенные подвижки, конечно. Эта сфера медленно меняется и «сиротпром» уходит в прошлое.