В ответ на действия в отношении «Добролета» Москва готова запретить использование своего воздушного пространства для транзитных рейсов европейских и американских авиакомпаний. Это будет чувствительная мера, — говорят в правительстве, — ведь полет через территорию России позволяет западным авиакомпаниям экономить на каждом рейсе до 20 тысяч евро. Неслучайно еще накануне соответствующего заявления Дмитрия Медведева рынок акций ведущих американских и европейских кампаний упал в цене: общие потери ведущих авиакомпаний только за полдня составили около $4,5 млрд.

Продовольственная контратака

И впервые за все время противостояния Москва ответила на санкции своих «партнеров» не словами, а масштабными ограничительными мерами. Указ, подписанный Владимиром Путиным в минувшую среду — «О применении отдельных специальных экономических мер в целях обеспечения безопасности Российской Федерации» — был именно об этом. Правда, еще до выхода указа российские власти запретили импорт говядины из Румынии, фруктов и овощей из Польши, свинины из Латвии, молочной продукции, круп и соков с Украины, а также продуктов растениеводства из Молдавии. Теперь же Москва ввела полный запрет на поставки говядины, свинины, овощей и фруктов, мяса птицы, рыбы, сыров, молока и молочных продуктов из всех стран Евросоюза, США, Австралии, Канады и Норвегии. Впрочем, как подчеркнул Дмитрий Медведев, санкции, вводимые РФ, не будут касаться детского питания и товаров, которые люди сами будут покупать за границей.

Санкции Запада и реакция на них Путина вызвали неоднозначную реакцию российских обывателей. По крайней мере, тех из них, кто решил высказаться на этот счет в социальных сетях.

Как часто это бывает, выявилось два взгляда на предмет. Первый — решение Путина больнее ударит по россиян, чем по Западу. «Теперь нам хана», «санкции Запада нас раздавят», «продукты по карточкам», «пора валить», — сетовали в Фейсбуке.

Второй взгляд более оптимистичный. Не было счастья, да несчастье помогло: у власти впервые появилась возможность на деле поддержать отечественного производителя, вытеснить иностранные компании с рынков сельхозпродукции. «Пожар пойдет ей в украшенье и даже в импортозамещенье!», «Запад еще пожалеет!» — утверждают оптимисты.

Впрочем, если абстрагироваться от истерик, провокаций, а также верноподданических реляций с мест, стоит признать: ситуация складывается, действительно, нетривиальная. Причем и для Москвы, и для стран Запада.

Последствия для Европы

На сегодняшний день санкций против России ввели 38 государств: 28 стран ЕС, а также США, Канада, Япония, Австралия, Швейцария, Норвегия, Черногория, Исландия, Албания и Лихтенштейн. И почти все они попали под действие ответных санкций РФ. Компания IHS подсчитала: Россия является самым крупным экспортным рынком для фруктов и овощей из Евросоюза и вторым по величине рынком для американской птицы. Как заявил посол ЕС в Москве Вигаудас Ушацкас, потери ЕС от введения запрета Россией на поставки продовольствия из европейских стран могут достигнуть 12 млрд. евро. «В случае применения столь масштабных санкций удар по европейским и американским экспортерам сельскохозяйственной продукции и продовольствия окажется очень мощным, однако такие меры могут также еще больше усилить инфляцию в России и даже вызвать дефицит некоторых товаров», — написала по этому поводу американская

Очевидно, что больнее всего ответные меры России ударят по восточноевропейским странам — Польше, прибалтийским государствам, а также самой Украине (кстати, ей уж запретили авиатранзит через территорию РФ). И вовсе не потому, что градус антироссийских настроений там наиболее высок. Просто экономики этих стран гораздо больше зависят от импорта в Россию сельхозпродукции, чем экономики стран «старой Европы» или, скажем, Японии и США.

Первой «ответ Путина» почувствовала на себе Польша, вернее, польские хозяйства, специализирующиеся на выращивании яблок. По некоторым оценкам, в абсолютных цифрах польские «яблочники» потеряют в год около $500 млн. Это не так мало для отрасли. Ведь весь «фруктовый» экспорт Польши на 30% зависит от российских потребителей, и на 20% — экспорт «овощной». Премьер-министр страны Дональд Туск уже дал команду сформировать межведомственную группу по стабилизации деятельности фруктовых и овощных рынков в связи с российским эмбарго. По оценкам министра экономики Януша Пехоцинского, российское эмбарго обойдется Польше в 0,6% ВВП. В преддверии парламентских выборов, которые пройдут через год, возможное разорение фермеров может больно ударить по рейтингам и правящей коалиции, и оппозиции, которая, как выразился министр сельского хозяйства Польши Марек Савицкий, все последнее время «скакала на Майдане в Киеве».

Не в меньшей степени могут пострадать рынки прибалтийских государств. Сельскохозяйственные продукты и сырье занимают в общем объеме экспорта Эстонии в Россию почти 17% (около 240 млн. евро), Латвии – более 37% (около 448 млн. евро), а Литвы — и вовсе более 40% (около 92 млн. евро). И перенаправить торговые потоки на Европу вряд ли получится — европейский рынок уже занят. В Латвии парламентские выборы уже этой осенью. Мэр Риги Нил Ушаков, претендующий на пост премьера от партии «Согласие», уже заявил, что министр иностранных дел Латвии Эдгар Ринкевич, известный своими антироссийскими заявлениями, «заслужил орден Кобзона третьей степени за неоценимый вклад в развитие латвийского экспорта». «Четыре года работы предпринимателей и Рижской думы, чтобы продвинуть в Москве «Рижские дворики». Правительство Латвии на всем этом поставило крест за четыре недели. Молодцы», — заявил Ушаков.

Из государств «старой Европы» больше всего могут пострадать страны, поставляющие на российский рынок натуральные вина. Ведь почти пятая часть поставляемого в Россию качественного вина — вино из стран ЕС: Франции, Италии и Испании. Также могут исчезнуть импортируемые из Великобритании, США и ряда стран ЕС виски, ром, бренди, джин, абсент и прочие «бехеровки». Впрочем, отечественные поставщики спокойны за российского потребителя алкогольной продукции: доля импорта в общем объеме продаж алкоголя в России менее 5%, — говорят представители отрасли.

Последствия для России

Ассоциация ритейлеров России уже заявила, что введенные Москвой ограничения на ввоз продовольствия отразятся лишь на премиальном сегменте, и рядовой потребитель их не ощутит. «Вопрос о санкциях — это вопрос классовый. Ударят они по умеренно богатым», — уверен политолог Борис Кагарлицкий. К тому же, говорит он, эмбарго открывает для иностранных поставщиков из Латинской Америки, Ближнего Востока и Азии, а также стран Таможенного союза — Белоруссии и Казахстана, новые возможности.

Однако главный вопрос, конечно же, не в том, где привыкшие к голландскому сыру и итальянским колбасам граждане смогут затариваться любимыми деликатесами. И даже не в том, ударят или не ударят санкции по социально незащищенным слоям населения. Речь по большому счету вообще не о потребительском рынке. Проблема, которая стоит перед страной, гораздо серьезнее.

Россия вступила в период жесткой конфронтации с США (а, значит, и с Западом в целом), в рамках которой позиционные отступления становятся все менее возможными. И Запад явно готов наращивать давление и впредь. Ответом на это давление со стороны России может быть либо тотальная сдача позиций (и Крымом дело не ограничится — потребуются еще политические бонусы «за беспокойство» плюс экономическая (газовая) «контрибуция на восстановление» Востока Украины), либо встречное давление. Третьего не дано. То есть перед нами два плохих сценария, и выбрать их них один хороший не удастся ни Путину, ни кому бы то ни было еще.

События последних месяцев показывают, что Кремль осознает эту альтернативу и действует по второму сценарию — отвечает встречным давлением.

Хватит ли у России экономических ресурсов противостоять западным санкциям и военно-политическому давлению в целом? Это вопрос открытый.

Однако две позиции «в пользу бедных» можно обозначить уже сейчас.

Первое. Аналогии с советским опытом глобального противостояния явно не срабатывают. Социалистическая плановая экономика закрытого типа по определению не могла справиться с режимом внешних санкций. Рыночная же и открытая (как минимум, в сторону растущих экономик Азии и Южной Америки) российская экономика теоретически такой шанс имеет.

Второе. «Пожар», действительно, может пойти «ей в украшение». Вспомним: во время августовского (1998 года) дефолта импорт рухнул еще более капитально. И не по отдельным странам и видам продукции, а весь и сразу: потому что доллар подорожал в разы. Однако рост отечественной промышленности начался уже спустя несколько месяцев, достигнув к концу премьерства Евгения Примакова (май 1999-го) весьма неожиданных для скептиков и истериков процентов. Так что санкции — как их, так и наши — вполне могут дать толчок импортозамещению, а также «сползанию России с нефтяной иглы» и прочим прелестям, о необходимости которых было так много сказано и для реализации которых было так мало сделано.

Понятно, почему: для этого не было ни политической воли, ни, самое главное, экономического стимула. Теперь стимул появляется.

Появится ли воля, а также способные к решению масштабных государственных задач не вороватые, компетентные и национально ориентированные кадры? Ведь, если кто забыл, именно «кадры решают все». Вот, в чем главный вопрос.