На сайте Международной федерации футбола (ФИФА) на прошлой неделе стартовало голосование за талисман чемпионата мира 2018 года. Кандидатов трое – Тигр, Волк и Кот; победителя объявят 21 октября. Появление официальной символики, очевидно, станет весомым ответом скептикам и недругам, сомневавшимся в успешности или целесообразности проведения мундиаля в России по политическим, экономическим или еще каким причинам. И если год назад под вопросом стоял сам перечень стадионов, которые примут матчи, то теперь все имеются в наличии, и речь идет лишь о некотором отставании от графика завершения строительства.

Но на первый план выходят другие проблемы. Чем дальше, тем меньше поддаются контролю финансовые запросы подрядчиков, порой отдающие откровенным шантажом. А чиновники так и не придумали, что делать с объектами ЧМ-2018 после его окончания. Причем это касается не только «сорокатысячников», но и сотни тренировочных полей.

Бумага не стерпела

К ЧМ-2018, который продлится всего месяц, Россия готовится уже шесть лет (право проведения было выиграно 2 декабря 2010 года). Красочный проект, который в свое время впечатлил руководство ФИФА, за это время был порядком переписан. Сначала сократили список городов, которые примут мундиаль, – вычеркнули Ярославль, Краснодар, стадион в Московской области и третий стадион в Москве. А после принятия летом 2013-го специального закона о проведении чемпионата и правительственной программы его подготовки началась чехарда с проектированием объектов ЧМ. Вопросы эти были отданы на усмотрение регионов, которые подошли к делу по-разному – где-то решили воплотить самые смелые фантазии, а где-то, напротив, спустя рукава. «Ход проектирования вызывает тревогу. Сроки нарушаются, есть проблемы по каждому региону», – сокрушался министр спорта Виталий Мутко в марте 2014 года. По итогам же изучения проектов в Главгосэкспертизе они понесли новые потери – вместимость арен в Калининграде и Екатеринбурге сократилась с 45 тыс. до 35 тыс., столичных «Лужников» – с 89 тыс. до 81 тыс., а на семи аренах появились временные трибуны.

Только в 2014–2015 годах, аккурат с началом кризиса и девальвацией рубля, жизнь на стройплощадках ЧМ-2018 закипела. Но вскоре выяснилось, что работать в пределах прежних смет невозможно. «Раньше рентабельность была «нулевая», а с учетом падения курса рубля она ушла в минус – боимся даже подсчитывать», – объясняли «Профилю» в «Инжтрансстрое», компании–генподрядчике петербургского стадиона. Глава «Стройтрансгаза» Геннадий Тимченко, взявшись за стадионы в Волгограде и Нижнем Новгороде, пригрозил, что, если контракты не увеличат с 15 млрд до 18–20 млрд руб., его компания от них откажется. Похожий ультиматум объявил глава Crocus Group Арас Агаларов, «подписавшийся» на стройки в Ростове и Калининграде.

Дай миллиард

Драматичнее всего события развиваются на санкт-петербургском стадионе «Крестовский», известном также как «Зенит-Арена» – самом дорогом и проблемном из всех прочих. Год назад назывались очередные «окончательные» цифры: 34,9 млрд – общая стоимость, 26 мая 2016 года – открытие. Но этой весной отношения между заказчиком – правительством города – и «Инжтрансстроем» окончательно разладились, стороны предъявили друг другу претензии на миллиарды рублей, стройка встала.

В июле Смольный расторг контракт с «Инжтрансстроем» и перепоручил объект компании «Метрострой» (общественники тут же заявили, что новый подрядчик был выбран «в кулуарах», без конкурсных процедур). Хотя отставание от графика, по оценке «Инжтрансстроя», составляло 150–300 дней, а смена подрядчика обычно лишь увеличивает сроки, чиновники рапортовали, что проблема решена. В сентябре вице-губернатор Петербурга Игорь Албин, ранее обещавший к этому времени уже провести матч-открытие с участием «Зенита», резюмировал, что «можно играть, осталось только поставить ворота». На объекте провели молебен за успешное окончание стройки, а гендиректор «Метростроя» предложил присоединяться к ней всем петербуржцам. Но решающий вклад внесло новое увеличение сметы: за лето она выросла до 39,2 млрд руб., причем последние 2,6 млрд были изъяты из социальных статей городского бюджета.

Аналогичная история едва не разыгралась в Самаре. За полтора года стадион подорожал с 14,5 млрд до 17 млрд руб., а весной подрядчик – ПСО «Казань» – запросил сверх этого еще 2 млрд. «В Самаре встал стадион, надо решить этот вопрос. Мне надо забирать экспертизы, пока думаем даже по подрядчику», – признался в мае Мутко. Но в итоге от услуг ПСО «Казань» решили не отказываться, ограничившись, по выражению министра, «жестким разговором». В июле работы на «Самара Арене» возобновились – сейчас там монтируют крышу, но смета выросла до 18,9 млрд.

Схожим образом чиновники «двигают» и другие стройки ЧМ, объезжая их почти каждую неделю. Долго считались смутными перспективы Калининграда, где возводимый на сложной почве стадион прошел госэкспертизу лишь в конце 2015 года. Пришлось отказаться от монолитных блоков и возводить каркас из металлоконструкций, как на временных сооружениях. В мае готовность объекта оценивалась в 18%, в сентябре – уже в 40%. В Екатеринбурге работа также началась всего год назад (долго утверждали проект реконструкции с сохранением исторического фасада), сейчас там заливают железобетонное основание трибун.

Положительными примерами считаются «Лужники», где работы могут закончиться на квартал раньше срока, к Новому году (сейчас там уже зеленеет газон), и «Ростов Арена», которая за счет опережения графика может успеть принять первые матчи следующей осенью (готовность на сентябрь 2016-го – 62%). В Саранске в июле отчитались, что по некоторым работам «опережают график на 4–5 месяцев, а в целом идут в графике», в Волгограде полностью завершили монолитные работы.

Однако перспективы стадионов, сдающихся в конце 2017 года, все-таки оценить сложно: по опыту подготовки к сочинской Олимпиаде известно, что по мере приближения «часа икс» у подрядчиков крепнет ощущение, что в их руках находится престиж страны, а следовательно, растут аппетиты. Кстати, олимпийский стадион в Сочи пришлось снова превратить в стройплощадку, чтобы добавить мини-трибуны за воротами. Этим там занимаются до сих пор, хотя, согласно приказу Минспорта, должны были сдать в июне.

Сносить или не сносить

Однако если с готовностью стадионов к чемпионату есть хоть какая-то ясность, то совсем непонятно, как их использовать потом. Вопрос о «наследии» ЧМ-2018 отсутствует в публичном поле – видимо, считается, что большой стадион априори нужен городам.

«В Сочи олимпийские объекты предназначались для видов спорта, недоступных для массовых занятий, и не имели возможностей для перепрофилирования, как бобслейная трасса, например. «Народный» эффект от Олимпиады проявляется только на горнолыжных склонах, – рассказал «Профилю» глава Международной школы спортивного менеджмента Максим Белицкий. – Футбольные стадионы более универсальны, там можно проводить выставочные хоккейные матчи, картинг, разнообразные шоу, фестивали, городские праздники. Кстати, на «Казань Арене» такой подход вовсю практикуется – самого футбола там меньше, чем других мероприятий. Еще одна идея коммерческого использования стадиона – создание там ежедневных тематических зон, таких как магазины здорового питания, медицинские салоны, спортивные секции. К примеру, на «Арене Химки» работает фитнес-клуб с бассейном».

Тем не менее, как полагает Белицкий, использовать стадион в отрыве от его основной функции – «дома» для местной футбольной команды – не получится. «По европейской статистике, более 70% дохода все равно генерирует футбол, поэтому без клуба премьер-лиги объекты ЧМ-2018 обречены стать обузой для регионов, – отметил эксперт. – Ведь одно содержание арены обходится в 1,5–2 млн евро в год. Но в Нижнем Новгороде, Волгограде и Калининграде клубов, которые сейчас или в ближайшем будущем смогут выступать в элите российского футбола, попросту нет. И регионы по-разному относятся к вопросу «наследия» ЧМ: в Екатеринбурге об этом серьезно думают, в Волгограде еще толком не озаботились. Тут нужны управляющие компании, причем их нужно было создавать еще вчера и не при областных структурах, а при самих клубах – с одним источником принятия решений, единой маркетинговой стратегией. К сожалению, у нас остро стоит проблема подготовки кадров для таких структур, поскольку коммерческая эксплуатация стадионов в принципе новая вещь для России».

Также нет однозначного прогноза и насчет того, как ЧМ-2018 отразится на посещаемости чемпионата России по футболу. Катализатором для такой дискуссии послужил недавний ввод стадиона ЦСКА в Москве (задействован на ЧМ-2018 как тренировочное поле), куда уже на второй матч пришли 14 тыс. человек – почти столько же, сколько поддерживало армейцев в «старых» стенах. «По 2–3 матчам делать выводы нельзя, это многолетний процесс, – убежден Белицкий. – Если не будет экономического коллапса, к сезону 2024/25 предполагаю увеличение средней посещаемости в лиге с нынешних 12–13 тыс. до 20 тыс. человек. Важна не только абсолютная численность зрителей, но и количество проданных корпоративных пакетов («гостеприимства»), которые сами по себе могут принести хорошие деньги. Где-то емкость этого рынка велика (Екатеринбург, Ростов-на-Дону, Самара), где-то есть сомнения (Нижний Новгород, Саранск, Калининград). Так или иначе, надеюсь, что ни у кого не возникнет идеи разбирать после ЧМ только что построенный стадион, это было бы просто кощунством. Ведь задачу «отбить» расходы на строительство никто не ставит – речь о том, чтобы выходить в ноль по эксплуатации».

Поле для творчества

Программа строительства спортивных объектов ЧМ также включает реконструкцию нескольких десятков небольших стадионов, которые будут использоваться 32 командами-участницами как тренировочные поля. Ясности с количеством таких полей нет – их перечень редактируется ведомством Виталия Мутко почти каждый месяц. Благо, что подобных стадионов, построенных еще в советское время как объекты спортивных интернатов или муниципального значения, по стране множество.

В феврале 2015 года Россия добилась от ФИФА снижения требований по числу таких площадок в каждом городе (3 вместо 4), а всего за два года сократила их общее количество на 17 (см. таблицу). С учетом средней стоимости каждой реконструкции (70–130 млн руб.) экономия составила до 2 млрд руб. Однако общий объем программы держится на одном уровне, так что сэкономленными средствами просто покрыли удорожание других площадок и арен.

Но и сотня полей – солидный показатель, тем более что 20 из них будут открыты в городах, не принимающих матчи ЧМ. Об этой части программы из-за сравнительно небольших сумм говорят реже, чем о многотысячных стадионах, но потенциал «наследия» у нее сопоставимый, считает эксперт. «На тренировочных полях нужно запускать академии футбола, вовлекая в игру новые поколения ребят, – говорит Максим Белицкий. – Большинство из них не дорастет до профессионального уровня, но они станут поклонниками местных клубов, будут посещать их матчи, приводить семьи. По такому принципу работает ФК «Краснодар». Увы, здесь тоже проявляется образовательная проблема: нет массовой подготовки людей, которые могли бы возглавить это направление. А приступать к делу придется уже скоро».