Какова цена человеческой жизни в России? Как реализуется право ее граждан на эффективное расследование совершенных в отношении них преступлений? Найдут ли виновных, призовут ли к ответу, отчитаются ли власти за то, что ими было сделано для спасения своих граждан, а что сделано не было? Ответы на все эти вопросы можно уложить в одно слово – «Норд-Ост». Пожалуй, вряд ли найдется в стране хоть кто-то, кто не свяжет его с одним из самых страшных терактов, произошедших 15 лет назад в столице.

Сколько именно человек погибло при штурме здания театрального центра на Дубровке 26 октября 2002 года, захваченного тремя днями ранее группой террористов во время мюзикла «Норд-Ост», до сих пор так толком и неизвестно. По официальной версии, их было 130. В общественной организации, созданной самими пострадавшими и их близкими, говорят о 174 жертвах. Свыше 700 человек пострадали. Каждый год 26 октября выжившие и родственники погибших собираются на Дубровке. Так было и на прошлой неделе. Казалось, что их не так уж много, куда больше журналистов и полицейских – ну еще бы, такая дата. А из именитых чиновников и политиков пришел только один Иосиф Кобзон. Он, говорят, тоже приходит каждый год, ведь сам тогда, 15 лет назад, сумел спасти несколько человек. Больше никто не почтил своим присутствием. График президента Владимира Путина «специальных мероприятий в связи с годовщиной «Норд-Оста» не предусматривает», сообщил его пресс-секретарь Дмитрий Песков. По одной этой фразе можно судить об отношении власти к произошедшему. И сами пострадавшие так о себе и говорят – судьба бывших заложников никому не интересна.

В этом смысле пострадавшие так и остались заложниками «Норд-Оста», ведь до сих пор у них слишком много вопросов к властям. А те в ответ молчат, прикрываясь гостайной. В конце 2011 года ЕСПЧ признал российские власти виновными в том, что операция по спасению заложников была проведена с массой нарушений. Не хватало транспорта, квалифицированных специалистов, медицинских средств. Одурманенных усыпляющим газом, полураздетых, голодных, обез-воженных за проведенные три дня в заложниках у террористов людей выносили и выводили на холод и буквально штабелями складывали в автобусах. И многие просто задохнулись собственной рвотой и языками.

А самым главным вопросом для выживших, да и для всего общества остается формула газа, который был применен перед штурмом театрального центра, чтобы усыпить террористов. Как полагают многие независимые эксперты и подозревают пострадавшие, именно этот газ оказал фатальное воздействие и на многих заложников. Принято считать, что это был фентанил – синтетический препарат, схожий по действию с героином и намного его сильнее, но спецслужбы держали формулу в тайне даже от врачей. Поэтому медики, как они сами признавались, не знали, какой именно антидот следует колоть спасенным. Президент Путин в свое время назвал этот газ «безвредным». Но зачем тогда нужен такой режим секретности? Формулу не раскрыли даже по требованию ЕСПЧ, и из-за этого судьи в Страсбурге так и не смогли дать адекватную оценку этому обстоятельству.

Официальное следствие по делу «Норд-Оста», как дополнительная мука, продолжается все эти 15 лет. Его то приостанавливают, то возобновляют вновь, из основного уголовного дела выделяют какие-то новые дела, снова приостанавливают. Были и приговоры – хоть и суровые, но неубедительные, так как на скамью подсудимых попали лишь пособники террористов (всего шесть человек). В 2014 году нашли еще одного «крайнего». Им стал 41‑летний Хасан Закаев, осужденный за доставку оружия для захвативших театральный центр. В марте этого года он получил 19 лет строгого режима, а в августе Верховный суд сократил этот срок на три месяца. Формально таким образом следствие за дело отчиталось – виновного нашли и осудили. Он-то и должен будет заплатить пострадавшим 37,5 млн рублей в качестве компенсации морального ущерба.

Выжившие заложники и родственники погибших понимают, что вряд ли этот осужденный сможет когда-либо выплатить эти деньги. От российских властей еще 15 лет назад они получили по 50 тыс. рублей на каждого пострадавшего и по 100 тыс. рублей за погибшего. Никакой психологической помощи от государства они не получили, и те, кто лечился, делали это по собственной инициативе. У ЕСПЧ своя арифметика – согласно вынесенному постановлению, пострадавшим определили компенсацию от 8,8 тыс. до 66 тыс. евро. Последний приговор Закаеву лишил пострадавших в тер-акте возможности установить истинных виновников этой трагедии, считает адвокат Каринна Москаленко. Но люди не хотят оставаться заложниками этой ситуации, и в производстве ЕСПЧ еще остается около сотни жалоб пострадавших. Ведь разбирательство в Страсбурге для них – единственный способ получить доступ к материалам следствия, тайна которого так рьяно охраняется теми, кто обязан охранять своих граждан и их права.