Как сообщил во время «прямой линии» президент Владимир Путин, к 2024 году будет построено 200 заводов по утилизации. Однако что они будут делать, сжигать или перерабатывать, он не уточнил. Минприроды, со своей стороны, обещало развивать именно переработку и ограничиться только пятью мусоросжигательными заводами: четырьмя в Московской области и одним в Казани.

Цифры по уже работающим заводам по утилизации разнятся, но в среднем они колеблются около 250, то есть планируется увеличить их количество примерно в два раза. Однако на данный момент перерабатывается только 5% бытового мусора, по разным экспертным оценкам. Остальное, как правило, захорани-вается.

Хватит ли 200 новых заводов, чтобы существенно поднять этот процент. Вопрос неоднозначный. Как объясняют эксперты, все зависит от того, где их будут строить, кто и за чей счет. Также важно, какие технологии будут задействованы.

Как отметил координатор проекта «Ноль отходов» «Гринпис России» Дмитрий Нестеров, необходимы предприятия, которые будут преобразовывать отходы во вторичное сырье без понижения качества.

«Например, в России я знаю только одно предприятие в Солнечногорске, которое из старой пластиковой бутылки делает новую, то есть качество не понижается, и так можно делать большое количество раз, – сказал он. – Другие заводы добавляют этот пластик, скажем, в смесь для скамейки. И когда эта скамейка сломается, с ней уже ничего сделать будет нельзя, только выбросить. Поэтому важно понять, какие это будут предприятия, какого они будут объема».

Недозагрузка

В сфере переработки отходов в России сложилась довольно парадоксальная ситуация. При том, что в стране мусорный кризис и острая нехватка перерабатывающих комплексов, уже существующие мощности испытывают дефицит в сырье, которого, казалось бы, предостаточно. Пожалуй, самой развитой в стране можно назвать переработку макулатуры.

По словам исполнительного директора СРО ассоциации «Лига переработчиков макулатуры» Алексея Сергеева, на данный момент порядка 80 перерабатывающих заводов, которые обрабатывают около 2,87 млн тонн продукции. Однако в целом в России образуется 8,79 млн тонн макулатуры в год, из них пригодно для переработки 7,94 млн тонн. Но собирается только 3,5 млн тонн, а перерабатывается 3,26 млн тонн. Тогда как имеющиеся мощности могли бы обработать 4,28 млн тонн. И это при том, что отрасль не стоит на месте: с 2000 года показатели выросли в среднем в 10 раз.

С повышением тарифов, по мнению Нестерова, населению все же придется смириться, поскольку на самом деле они давно искусственные. Так, неединичны случаи, когда чиновники не поднимали цены, объясняя это предстоящими президентскими выборами. «Предположим, что мы живем в идеальной России, где в каждом регионе есть компания, которая стала региональным оператором, – сказал эксперт. – И она понимает, что, кроме областного центра, нигде нет контейнерного парка. Тогда ей нужно купить контейнеры и мусоровозы за свой счет. Чтобы как-то это окупилось, нужно поднимать тарифы». При этом, по его мнению, зачастую речь идет о росте примерно в 30–40 рублей, что довольно приемлемо для населения. «Один из главных стимулирующих факторов здесь – чтобы вывозить на свалку было дороже, чем вывозить на переработку. Тариф в любом случае будет повышаться», – пояснил он.

Превратить нынешние мизерные объемы сырья, которые дает население, в действительно ценные потоки – дело времени. «Чтобы раздельный сбор заработал массово, нужно создавать инфраструктуру, устанавливать контейнеры с раздельным сбором в шаговой доступности от домов», – отметил Нестеров. И, как выясняется, население к этому морально готово.

«По разным опросам от «Левада-центра» до ВЦИОМа, за два года с 60% до 85% выросло количество людей, которые готовы сортировать отходы, если у них будет инфраструктура у дома, – рассказал эксперт. – Однако есть мнение, что на первоначальном этапе без проведения какой-то кампании в инициативу втягиваются только 20%. Это самые активные люди. Но чтобы этот процент вырос, с населением необходимо работать».

И работать можно, в том числе с экономическими стимулами, предоставляя скидки для тех, кто мусор сортирует. Звучит странно, но, чтобы вывозить контейнеры с отсортированным мусором, нужно поднять тарифы, а чтобы замотивировать население этим заниматься, – наоборот, опустить.

Омбудсмен по отношениям природопользования и экологии Ильдар Неверов в ежегодном докладе уполномоченного по правам предпринимателей в России Бориса Титова президенту РФ отмечает, что раздельный сбор мусора хорошо зарекомендовал себя в международном опыте. По его словам, он позволяет увеличить до 70% долю извлечения полезных фракций для последующей переработки.

В поисках добросовестных переработчиков

По логике мусорной реформы, переработку стимулировать должны не столько региональные операторы, сколько производители товаров. На юридическом языке это называется расширенной ответственностью производителей (РОП), то есть бизнес должен нести ответственность за производство упаковки, которая очень быстро превращается в отход.

На сегодняшний день у производителей есть выбор: переработать самостоятельно, заключить договор с конкретным переработчиком или же заплатить экологический сбор, который, по идее, должен опять-таки идти на развитие отрасли. Однако, как отмечает Неверов, пока система никак не мотивирует отрасль. Так, 95% экологических платежей, по его словам, поступают в местные бюджеты и не расходуются на экологические программы. И это при том, что из 6,5 млрд рублей, на которые рассчитывало государство, удалось собрать чуть более 1 млрд. Уполномоченные органы замотивированы на сборы платежей в бюджет, а не на реальное улучшение экологической ситуации, продолжает Неверов.

По данным Роспотребнадзора, из 18 тысяч импортеров и более 12 тысяч российских производителей большинство выбрало путь самостоятельной реализации РОП. Однако здесь другая проблема. Как отмечают эксперты, многие представляют липовые справки. В ведомстве знают об этой проблеме, пытаются бороться, но вычленить недобросовестных производителей достаточно сложно. К примеру, переработчик может быть реальным, но его мощности оказываются куда скромнее, чем на бумаге. Другими словами, он не способен переработать то количество мусора, которое заявил.

«Наши партнеры проводили интервью с теми компаниями, которые указывают свои мощности на территориальных схемах (программы субъектов РФ, где они указывают имеющиеся мощности и направления развития в сфере обращения с отходами. – «Профиль»), – рассказала исполнительный директор некоммерческой ассоциации «Промышленность за экологию» (РусПЭК) Любовь Меланевская. – И они часто выявляли, что мощности не соответствуют действительности, предприятия законсервированы, но тем не менее в территориальных схемах присутствуют. Пытаясь выстроить перечень добропорядочных переработчиков, находишься в затруднении. Мы не знаем, кому верить».

По ее мнению, государству стоило бы составить реестр добросовестных переработчиков, с которыми можно вести работу. «Мы бы хотели заниматься своим делом, – отметила она. – Это не мы их должны контролировать, а соответствующие государственные органы».

Экологический сбор, считает Мелановская, на самом деле должен стремиться к нулю. «Если будут создаваться условия, а не препоны в виде различных административных и бюрократических барьеров, то все предприятия выберут самостоятельную реализацию РОП, контракты будут заключаться напрямую с переработчиками и, соответственно, никакого экосбора не будет, – пояснила она. – Это идеальная картина мира».

Для этого всем должны быть понятны правила игры, все участники процесса должны работать одновременно, и обязательствами должен быть наделен не только бизнес, но и государство, и население.

«Каждый должен исполнять свою роль: правительство – разрабатывать правила игры, регионы – разрабатывать территориальные схемы и выбирать региональных операторов, муниципалитеты – внедрять раздельный сбор отходов, население – его осуществлять, региональные операторы – передавать сырье на переработку, переработчики – перерабатывать, а ассоциации производителей – нести ответственность за реализацию РОП, – считает Меланевская. – Это идеальная картина, и вроде как все должны двигаться в одном направлении, причем синхронно. Но что происходит сейчас? Территориальные схемы – не все готовы, с 2019 года, дай бог, заработают. Про раздельный сбор отходов всем понятно. Население, слава богу, морально готово: многие исследования говорят об этом, вопрос только в том, когда начнут. Операторы тоже готовы включаться в игру, но опасаются. Переработчики ждут, когда им привезут сырье. И в этом ключевая проблема – в сборе отходов. Тем не менее производители уже несут ответственность». В таких условиях предприятия не спешат инвестировать в переработку, поскольку опасаются, что правила игры будут резко пересмотрены.

Вернуть «авоську»

Ряд экспертов и чиновников считает, что решить проблему отходов могут современные экотехнопарки, которые объединят в себе функции сортировки и переработки. По мнению Полины Вергун, система экотехнопарков позволила бы в ближайшие два-три года достичь доли утилизации 60%.

Как сообщил заместитель директора департамента металлургии и материалов Минпромторга России Роман Куприн, к 2030 году должно появиться 70 экотехнопарков, четыре – в этом году. «Главное, чем отличается экотехнопарк от любого другого, – это то, что в конце должна производиться продукция, востребованная на рынке, за счет продажи которой будет окупаться переработка отходов», – сказал он.

Однако заявления о том, что таким способом проблему удастся решить в два-три года, зачастую вызывают скепсис у других экспертов. «Три года – это минимум, – считает генеральный директор Ассоциации нижегородских предпринимателей в области обращения с отходами Артем Патрин. – Есть очень много полимеров и других материалов, которые заведомо неперерабатываемы. Почему бы сразу не ограничить производство материалов и товаров из этих материалов?»

«Мы все пытаемся придумать, что с мусором делать, не задумываясь, как сделать так, чтобы его в принципе было меньше, – согласен Нестеров. – Надо понимать, что из-за потребления слишком большого количества вещей не решить проблему даже с помощью переработки. С 1950‑х годов было начато массовое производство пластика. И получается, что только 9% за это время попало в переработку».

Так, было бы неплохо стимулировать людей взвешивать продукты в собственной многоразовой таре. «Сейчас уже многие ритейлеры идут на эти вещи, – отметил эксперт. – Появляется большое количество людей, которые понимают, что в магазин нужно ходить со своей сумкой и складывать продукты в многоразовые мешочки, наливать воду в свою кружку».

Кроме того, следовало бы привести упаковку к некоему единому стандарту. Это позволит пускать во вторичный оборот большее количество сырья. «Нужно упаковку как-то унифицировать, чтобы не делали бутылки из пластика ядовитого цвета, который потом никто не перерабатывает, – продолжил Нестеров. – Зачастую производители используют лишнее количество материала только ради маркетинга. Многослойная упаковка также представляет проблему, так как сложна для переработки».

В результате «Опора России» предложила повысить ставки экосбора для такой сложноперерабатываемой упаковки (к примеру, Tetra Pak), а также отказаться от биоразлагаемой продукции, которую производители зачастую позиционируют как экологически безопасную. Большинство экспертов эту инициативу поддерживают.

«Было проведено исследование, в котором произвели компостирование биоразлагаемых пакетов, как было на них написано, – рассказал Нестеров. – Из них только 15% разложилось до безопасного состояния, они на 100% состояли из растительного сырья. Как правило, в России это все-таки смесь пластика и растительного сырья, а также добавка d2w, которая позволяет ускорить процесс распада на микропластик. Такие пакеты не разлагаются, как кажется многим людям, а просто распадаются на части».