Кажется, Владимир Путин всерьез занялся предвыборной кампанией: главной ее темой, как уже говорилось, станет молодежь. За нее взялись по полной программе. Во‑первых, сам Путин нарисовал стране образ светлого будущего – у нас темпы цифровизации экономики европейские, если не выше, растет скорость интернета, и всеобщая интернетизация – вопрос национальной безопасности. Во‑вторых, министр образования Ольга Васильева анонсировала новую школьную реформу: в девяностые годы 44 тысячи школ вышли из-под контроля центральной власти, теперь его предлагается вернуть. Разумеется, Васильева уверяет, что контролировать образование она хочет, чтобы больше платить и лучше помогать учителям. Это напоминает мне старые детские стихи Андрея Добрынина: «Отчего ты вдруг решил, что опасен крокодил, добрый, мягкий, как вода, и улыбчивый всегда? Он нам пасть открыл свою, чтоб мы жили, как в раю, он зовет в свое нутро, чтобы сделать нам добро! Там, в нутре, тепло и тишь, там сидишь и не шалишь, не утонешь в бочаге, не заблудишься в тайге».

Нельзя все-таки не поразиться звериному чутью системы: конечно, она всегда запаздывает на ход, но направление нового прорыва чует идеально. В России сегодня наблюдается бешеный рост новых образовательных проектов; идут поиски новых методик; растут новые школы; выходит масса полезной информации; а вся отечественная элита – раз уж в новых обстоятельствах нельзя отправлять детей в британские и французские школы – рвется прилично обучать их дома. Прибавьте к этому низовую активность – научные летние лагеря, самоорганизацию детских и педагогических сообществ, попросту возросшую мотивацию, потому что никогда еще не встречалось мне столько детей, действительно жаждущих знания. Нация спасает себя от массового оглупления, это нормальная реакция на агрессию телепропаганды и откровенно оболванивающую политику государства. А в школы ломится церковь, программы унифицируются, и новый министр образования мечтает о временах поголовной централизации.

Конечно, ничего из этого не выйдет. Забетонировать все пространство образования невозможно даже при абсолютном тоталитаризме. Главное же – в стране есть чиновники, а у них – дети. Не раз и не два главные проблемы страны решала именно элита, поскольку ее надо обеспечивать самым лучшим. Элитные школы будут в России неизбежно: это наших детей они хотят учить в рамках церковно-приходского образования, а своих будут образовывать по последнему слову. Да и с традиционным образом покорного учителя, который не велит ходить на митинги и радостно выполняет любые директивы, придется распрощаться: образовательная политика России долгое время была такова, что в школах остались только фанатики, только те, кого, по меткому замечанию Медведева, в бизнес не переманишь. Это люди мотивированные, и заставить их выполнять требования новой школьной реформы, то есть централизоваться и унифицироваться, уже не получится. Учитель устроен так, что он обязан быть интересен ученику, иначе его освищут и затопают на первом же уроке. А чтобы быть интересным, он не должен повторять то, что написано в учебнике или говорится по телевизору. Россию в очередной раз спасут дети: ребенку в силу его врожденного здравого смысла очень трудно впарить туфту. Детям интересен открытый мир, их не прельщают границы, они хотят экспериментировать и во всем убеждаться лично. И это напрасная надежда, что можно выстроить новые корпуса в «Артеке», цифровизировать хоть все школы, вбухать в образование немереные деньги – и добиться абсолютного повиновения. Can’t by me love, yeah. Нельзя учить иностранным языкам и одновременно вбивать ненависть к их носителям. Нельзя строить у себя Северную Корею и одновременно надеяться на серьезную науку. Нельзя говорить о цифровизации, а одновременно сажать за лайки, вводить сетевую полицию.

Сегодня самые интересные люди в России – дети, самая интересная тема – образование, и стремление государства привести все это к общему серому знаменателю вполне понятно. Следом будут отменены частные школы, введены классные часы, политинформации, пионерские сборы нового типа… но сочинять антиутопии сегодня надо осторожно. Нынешним восьми-девятиклассникам – самым умным на моей памяти – уже не так много до совершеннолетия. А на смену им, судя по моим урокам в средней школе, идут такие, что и нынешнее новое поколение покажется безнадежно отсталым. Так что аккуратнее с плохими прогнозами – их время заканчивается.