Чего тут негодовать, непонятно: внесла же! Без Минских договоренностей на востоке Украины и сейчас шла бы полноценная, а не гибридная война. Иное дело, что она этот конфликт сначала раздувала изо всех сил, и отрицать роль России в развитии донецкого сепаратизма не будут и самые скрытные сепаратисты – им тщеславие помешает. Да, Россия сначала раздула пожар, не без помощи украинской власти, а потом принялась его затаптывать, хоть и нехотя. Просто пора уже понять, что это нормальный российский метод: сначала создавать проблему, а потом ее героически решать. Правда, полностью решить никогда не удается, ибо перемены происходят необратимые, но запоминается, как правило, последнее усилие. Ясир Арафат, например, получил Нобелевскую премию мира, что само по себе абсурд для любого, кто следил за его биографией и высказываниями; но в историю вошел не как террорист, а как миротворец.

Точно так же повезло Хрущеву и Кеннеди – они запомнились как президенты, переговорившие по прямому проводу и снявшие угрозу ядерной войны, а не как два лидера, поставившие мир на грань уничтожения. Кто после этого будет вспоминать, что американцы установили в Турции «Юпитеры», а русские в ответ разместили под самым носом у США Р‑12? Важно, что после этого в кабинетах советского вождя и американского президента появились так называемые красные телефоны для непосредственных контактов. У человечества благодарная память: оно помнит, как война заканчивалась, а не как развязывалась. Это в особенности касается Владимира Путина, который развил традиционную советскую тактику, заставив весь мир опасаться своих внезапных эскапад и любезно протягивая черствоватый пряник взамен ожидаемого идеального кнута. От выступления президента России на Петербургском экономическом форуме ждали чуть ли не второго Мюнхена – видите, мол, что ваши санкции не достигают цели и сплачивают нас все крепче? А он гостеприимно распахивает объятия и приглашает всех в Евразийский экономический союз. Не исключаю, что Путин может войти в историю именно как спаситель Украины – потому что, прежде чем спасать, надо создать достаточно серьезную угрозу. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что именно помешало России в апреле 2014 года стремительным маршем дойти до Киева или покорить, допустим, Харьков. Но при такой тактике вполне естественно, что президента России благодарят за милосердие, а не порицают за Крым. Все мы знаем, что могло быть гораздо хуже, – и с пугалками у нынешней российской власти обстоит не хуже, а то и лучше, чем в советские времена.

Мы демонстрируем всему миру военизированные подразделения своих фанатов – но не перешли еще к поименной расправе с оппозицией руками подкачанных ребят с неонацистскими взглядами; мы продемонстрировали «Калибр» – но пока только в Сирии, в рамках совместной операции; мы проводим внезапную проверку боеготовности – но не у американских берегов и не на территории бывших республик. В результате даже крошечные подвижки к мирному процессу воспринимаются как подвиг, а восприятие России во внешнем мире давно развивается по сценарию «Страшен сон, да милостив Бог».

Украине тоже не следовало бы видеть в России универсального виновника собственных бед. То есть говорить можно что угодно, а думать хорошо бы объективно. Без России тут много чего хорошего не было бы. Не было бы главного ньюсмейкера Надежды Савченко, которая, кажется, способна если не вывести страну из многих тупиков, то по крайней мере вернуть живой интерес к политике. Не было бы единения, мотивации, страстного желания сбежать в Европу от противного (и действительно очень противного). Да и самого Майдана бы, глядишь, не было – потому что не только в Януковиче было там дело. Иное дело, что перед этим пришлось России сначала сделать ставку на Януковича, что не сулило ничего хорошего ни Москве, ни Киеву; потом арестовать Савченко и два года имитировать суд; потом поливать соседей по всем телеканалам, плодя ужас и ненависть с обеих сторон… И главное – во всех внутренних проблемах Украины теперь тоже виновата Россия. Надо было уметь так триумфально себя поставить.

Так что Пан Ги Мун все сказал правильно. И на месте Нобелевского комитета я бы уже подумывал о Нобелевской премии мира для российского лидера – с формулировкой «Слава Богу, не убили».