Архивная публикация 2000 года: "Прерванный полет"
Впрочем, байку о "непотопляемости" "Яковлева" Зия Юсупович, возможно, придумал, чтобы успокоить "слабонервных", которые случаются почти на каждом борту и в любой компании. Сам Зия Юсупович таким никогда не был.Роковой возраст
Для политиков и вообще любых активных персонажей современной новейшей истории возраст между 35 и 40 годами часто оказывается роковым. Именно в этом возрасте гибнут лучшие менеджеры и шоумены, журналисты и бизнесмены -- те, с кем связаны надежды экспертов на появление в России принципиально новой элиты. Нет слов, эта элита прошла огонь и воду, сделав свои стартовые капиталы весьма рискованными путями.
В этом возрасте современные герои погибают еще и потому, что именно в это время становятся по-настоящему опасны: опыт огромен (в наше время и в нашей стране год идет за пять), огни и воды пройдены, связи наработаны, имя сделано. Запугать шантажом человека, начинавшего свое восхождение на Олимп в конце 80-х -- начале 90-х, не так-то просто. Купить -- по причине бешеного честолюбия, свойственного современным героям,-- невозможно.
Одни уходят от дел (как, например, создатель "Коммерсанта" Владимир Яковлев). Другие гибнут -- как Владислав Листьев, Артем Боровик или Зия Бажаев.
В несчастные случаи, как правило, не очень верится. Уход человека этой генерации, серьезно заявившего о себе в бизнесе или журналистике, априори вызывает подозрения. Это особенность национального русского бизнеса последнего времени: решившись достичь тут истинных высот, вы начинаете балансировать по лезвию бритвы.
Девятого марта в Шереметьеве-1 погибли два чрезвычайно типичных и ярких представителя своей генерации. Обоих уже считают жертвами теракта -- и небезосновательно. Артем Боровик в силу специфики своей профессии был более на виду и на слуху, о Зие Бажаеве знали главным образом коллеги по нефтебизнесу. Но врагов хватало у обоих. Их карьеры могут служить идеальной иллюстрацией к теме "Звезда и смерть современных героев".
Обоих больше нет. Но понятно, что гибель их -- случайная или кем-то спланированная -- наверняка не остановит никого из их ровесников, становящихся сегодня самым могущественным, но и наиболее рискующим поколением.
Ученик винодела
Зия Бажаев родился 11 июля 1960 года в небольшом селении Чечено-Ингушской Республики. Деревенский мальчик, седьмой ребенок в семье, после окончания школы он с блеском поступил в Краснодарский политехнический институт, который окончил в 1981 году по специальности инженер-технолог.
К 25 годам защитил кандидатскую диссертацию по виноделию. Его научным руководителем был известный на юге винодел Акчурин (брат не менее известного кардиохирурга), которого Бажаев в определенном смысле считал своим Учителем. В советские времена Зия Бажаев работал на нескольких предприятиях биохимической промышленности в Краснодаре и Грозном, стал директором одного из них. По тем меркам -- совсем неплохая карьера. Но только не для Бажаева -- себя он называл "генетически не удовлетворенным человеком".
Его биография в самом деле можно иллюстрировать учебник истории эпохи перестройки. Тут нашлось место всему: эмиграции, знакомству с Дудаевым, чеченской войне, антикризисному управлению.
Все его знакомые и партнеры сходились на том, что он типичный self-made man, то есть "человек, сотворивший себя сам". Его называли человеком-турбиной, прирожденным чемпионом, не привыкшим проигрывать ни в бизнесе, ни на футбольном поле, где Зия Юсупович прекрасно играл в нападении. Воплощенная энергия. Батарейка "Энерджайзер", способная заменить семь обычных. Приезжая из Швейцарии, Зия Юсупович постоянно сетовал на скуку и спокойствие, присущие этой тихой стране, и говорил: "В Швейцарии я только сплю, потому что больше там делать нечего".
"Черный ящик"
Но хотя спокойствие было не по нему, внешне Зия Бажаев всегда оставался человеком сдержанным. Правильная русская речь, плавные и очень скупые движения, без какого-либо намека на кавказскую жестикуляцию. Если он распекал нерадивого подчиненного, то голос при этом не повышал и бранных слов не употреблял.
Вообще, его темперамент был надежно скрыт от посторонних взоров под корректной личиной восточного джентльмена, как река Неглинка -- в подземную трубу, как "черный ящик" (до поры до времени) -- в недрах самолета. Точно так же, как бесстрастная анкета маскирует историю успеха, в которой трезвый расчет парадоксально соединяется с авантюризмом и почти биологическим желанием победить все, что движется. Подчиненные Бажаева боготворили. А коллеги по нефтяному бизнесу за глаза называли Змием. Он же, если вдруг кто-то ему об этом доносил, только отшучивался: мол, это прозвище я себе сам придумал.
Именно авантюрой называли многие переезд главного инженера Грозненского биохимического завода Бажаева в Западный Берлин в 1991-м. Без знания языка, без видимых перспектив в этой стране -- на свой страх и риск. Так, под смутные разговоры новых эмигрантов (бывших знакомых по Краснодару) о каких-то неведомых возможностях: мелкая торговля, автомобили, ресторанный бизнес...
Не иначе как авантюрой выглядело и создание Бажаевым в Швейцарии "Лиа ойл", фирмы-нефтетрейдера для работы на российском нефтяном рынке России, в 1992 году, когда этот рынок был уже давно поделен другими нефтетрейдерами, зарегистрированными в офф-шорных зонах. Но Зия Юсупович хорошо понимал, что солидный швейцарский "лейбл" поможет ему вскочить в этот уходящий поезд.
Чеченец, желающий зарегистрировать предприятие в Женеве,-- это цирковой трюк, смертельный номер, танец с саблями. Это все равно что, отдуваясь, принести в швейцарский банк миллион долларов в мешке и заявить: "Я из России, хочу открыть у вас счет". Секундная пауза. Затем девушка в ресепшн нажимает кнопку звонка, и вежливые секьюрити выводят смутьяна вон.
Как Бажаев смог договориться со швейцарцами -- было известно, конечно же, только ему одному. Рассказывают, что он понял главное: швейцарцев нельзя уговаривать. Их можно убедить, апеллируя к разуму. (Само собой, перед этим он нашел себе солидных поручителей.)
Но и после этого, как в старом анекдоте, нужно было уговорить Рокфеллера. Бажаеву предстояло решить еще две задачи. Первая: расположить к себе продавцов -- директоров российских НПЗ, чтобы те продавали свою продукцию именно ему, а не другим нефтетрейдерам. Вторая: не бояться -- в нефтяном бизнесе тогда часто стреляли.
Хотя криминалом Бажаева, похоже, не проберешь.
В свое время в Ялте, где у Бажаева крупнейшая нефтебаза и "дружественный" ресторан "Тифлис" (который вполне заслуженно считается в тех краях самым лучшим, туда частенько наведываются первые лица стран СНГ), местные бизнесмены были вынуждены считаться с влиятельными группировками крымских бандитов. Весьма "авторитетный" ялтинский делец пригласил для беседы к себе домой и заезжего бизнесмена Бажаева.
Дом располагался на высокой отвесной скале, контролировался вооруженной охраной и был снабжен собственной вертолетной площадкой. Прибывшего Бажаева хозяин, видимо, решил сначала испытать на прочность и предложил прокатиться на вертолете. Набрав приличную высоту, пилот заглушил мотор, и вертолет в свободном падении заскользил вниз. Когда до прибрежных скал оставались считанные метры, машина зависла и стала вновь подниматься. Любому человеку от такого "баловства" стало бы непременно плохо, но только не Бажаеву.
Развернувшись к пилоту, он с улыбкой произнес: "Разве это класс? Вот если бы ты дотронулся колесами до воды -- был бы высший пилотаж".
Наш человек в Грозном?
Однако если все предыдущее годится для авантюрного романа, то дальше был просто жестокий триллер.
Еще в 1992 году Бажаев познакомился с Джохаром Дудаевым. Президент Чечни позвонил Зиевдину Юсуповичу в Берлин и попросил помочь молодой республике выйти из кризиса.
-- Там нужны были иностранные партнеры с хорошими связями. Я и поехал,-- рассказывал позже Бажаев.
Дудаев выдал земляку особое разрешение на торговлю чеченскими нефтепродуктами в обмен на обещание Бажаева поставлять в республику товары народного потребления. С точки зрения российского права разрешение вообще не являлось документом. Тем не менее Бажаев приступил к работе.
Между тем в 1995 году федеральное правительство решило: война войной, но дальше терпеть эту чеченскую "черную дыру", в которую утекает, безвозвратно исчезая, российская нефть, не будем. Нужен свой человек в Грозном, который наладил бы обратный ток денег в Россию, торговал бы нефтью от имени России и для России.
Называли нескольких кандидатов, но выбрали Бажаева, знакомого с мятежным Дудаевым. Так Зия Юсупович на военном самолете российских ВВС полетел в Грозный -- возглавлять государственное унитарное предприятие "Южная нефтяная компания" (ЮНКО).
Он прилетел на войну как на службу -- в белой рубашке, в галстуке, с дипломатом. В штабе федеральных войск, куда он вошел со словами: "Я приехал организовывать компанию...", его сначала просто не поняли: "Ты что, с ума сошел? Тут же война. Уйди, не до тебя". Бажаев покорно ушел, погулял по воюющему городу, даже попил пива. Вечером вернулся.
"Ты еще здесь?!" -- "Да мне бы помощь, транспорт, помещение". Его вывели во двор: "Видишь БТР? Дарю! Поезжай по городу, занимай любое здание, что понравится".
Когда Бажаев подъехал к дому директора Грозненского НПЗ, тот выскочил в трусах, с ружьем. Думал, федералы приехали его убивать.
Можно только догадываться, какие дипломатические ухищрения потребовались Бажаеву в Грозном, чтобы не то что организовать работу ЮНКО, а хотя бы просто остаться в живых.
Сейчас, после трагедии, представители спецслужб тут же раскрутили "чеченскую" версию, среди вороха прочих версий предположив, что авиакатастрофа могла быть местью "братьев-чеченцев" за отказ Бажаева помогать своим экстремистски настроенным землякам.
Но Бажаев всегда был вне политики и вне конфликта, не принимая позицию ни одной из сторон. Если во время первой чеченской войны (работая в Грозном) Зия Юсупович был переговорщиком и бегал с белой тряпкой через линию фронта, матерясь на чеченцев по-чеченски, на русских -- по-русски, то в разгар второй Бажаев только наблюдал за происходящим со стороны.
Но как всякий нормальный человек, он безумно болел за свою маленькую родину, вынашивал мечты со временем реабилитировать чеченцев и помогал своим простым землякам -- обездоленным и лишенным крова. Например, профинансировал проведенную совместно с МЧС гуманитарную акцию "Дети Чечни", отправив 200 детей из лагерей вынужденных переселенцев отдыхать в Анапу и Геленджик.
Но помогал Зия Юсупович не только землякам. Несколько лет назад директор Щукинского театрального училища Владимир Этуш обратился к ряду отечественных бизнесменов за помощью -- откликнулся только Бажаев. Какое-то время спустя Владимир Абрамович не вытерпел. "Зия Юсупович,-- сказал он, вы все помогаете, помогаете, а об этом никто даже не знает. Давайте хоть вывеску какую-нибудь сделаем, чтобы студенты знали".
Бажаев отказался. Но попросил взамен провести отборочный тур среди кавказской молодежи, выявить самых талантливых и оплатил учебу целого ингушского выпуска в Щукинском училище. Начинающие актеры до самого выпускного вечера так и не знали, кому обязаны своей учебой.
"Я пока не добился того, чего хотел"
А тогда, в 1995-м, Зия Бажаев задание российского правительства все же выполнил и выгодно продал еще уцелевшие в Грозном запасы нефти. Но год спустя новое руководство Чечни ("завгаевский" Верховный Совет) обвинило его в незаконной торговле нефтью и нефтепродуктами по заниженным ценам.
Бажаев ушел. Он мог себе это позволить -- сделав свое дело. Тем более что ему было куда уйти -- Владимир Потанин позвал Зию Усуповича к себе в СИДАНКО.
С главой ОНЭКСИМбанка (экс-главой экс-банка) Бажаев был знаком еще со времен "Лиа ойл" -- торговые операции нефтетрейдера Бажаева проходили через потанинский банк. В 1996-м Зия Юсупович занял в СИДАНКО сначала пост вице-президента по коммерческим вопросам, потом первого вице-президента, а с начала 1997 года стал президентом компании.
Потанин обязан Бажаеву гениальной торговой сделкой. Зие Юсуповичу удалось продать 10% акций СИДАНКО компании "Бритиш петролеум" за $570 млн. Тогда как Потанин в свое время за всю компанию заплатил всего около $200 млн. Это была уникальная операция, после которой по сложившейся в России традиции любой из ее организаторов мог бы попросить и собственную долю в компании. Правда, Бажаев неоднократно повторял, что ушел из СИДАНКО, выполнив условия контракта.
И первое, что сделал Бажаев, уйдя от Потанина,-- создал собственную компанию "Группа Альянс", провозгласившую своей специализаций антикризисное управление предприятиями. Федеральное правительство как раз "сбрасывало" в подчинение регионам находящиеся там нерентабельные предприятия. Профессионализму и опыту Зии Бажаева было найдено достойное применение -- "Группа Альянс" предлагала российским губернаторам помощь в управлении свалившимся на них "добром". За "комиссионный гонорар".
Казалось бы, все складывалось как нельзя лучше, хотя Зия и признавался, что в последние месяцы фактически жил в самолете. Том самом "Як-40".
На земле его ждали трое детей (две дочери и сын) и красавица жена Мадина. Каждая жена достойна своего мужа и в некотором смысле показатель того, чего добился мужчина. Если так -- Бажаев многое успел. Сам он любил рассказывать, как однажды после длительных переговоров явился домой под утро, на что Мадина деликатно заметила: "Дорогой, ты часто приходил поздно, но так рано -- никогда".
"Я пока не добился того, чего хотел. Правда, чего точно хочу, я и сам не знаю". Это слова Зии Бажаева.
Верилось, что узнает. Верилось, что добьется. Верилось, что никто не остановит "Энерджайзер"...
Впрочем, байку о "непотопляемости" "Яковлева" Зия Юсупович, возможно, придумал, чтобы успокоить "слабонервных", которые случаются почти на каждом борту и в любой компании. Сам Зия Юсупович таким никогда не был.Роковой возраст
Для политиков и вообще любых активных персонажей современной новейшей истории возраст между 35 и 40 годами часто оказывается роковым. Именно в этом возрасте гибнут лучшие менеджеры и шоумены, журналисты и бизнесмены -- те, с кем связаны надежды экспертов на появление в России принципиально новой элиты. Нет слов, эта элита прошла огонь и воду, сделав свои стартовые капиталы весьма рискованными путями.
В этом возрасте современные герои погибают еще и потому, что именно в это время становятся по-настоящему опасны: опыт огромен (в наше время и в нашей стране год идет за пять), огни и воды пройдены, связи наработаны, имя сделано. Запугать шантажом человека, начинавшего свое восхождение на Олимп в конце 80-х -- начале 90-х, не так-то просто. Купить -- по причине бешеного честолюбия, свойственного современным героям,-- невозможно.
Одни уходят от дел (как, например, создатель "Коммерсанта" Владимир Яковлев). Другие гибнут -- как Владислав Листьев, Артем Боровик или Зия Бажаев.
В несчастные случаи, как правило, не очень верится. Уход человека этой генерации, серьезно заявившего о себе в бизнесе или журналистике, априори вызывает подозрения. Это особенность национального русского бизнеса последнего времени: решившись достичь тут истинных высот, вы начинаете балансировать по лезвию бритвы.
Девятого марта в Шереметьеве-1 погибли два чрезвычайно типичных и ярких представителя своей генерации. Обоих уже считают жертвами теракта -- и небезосновательно. Артем Боровик в силу специфики своей профессии был более на виду и на слуху, о Зие Бажаеве знали главным образом коллеги по нефтебизнесу. Но врагов хватало у обоих. Их карьеры могут служить идеальной иллюстрацией к теме "Звезда и смерть современных героев".
Обоих больше нет. Но понятно, что гибель их -- случайная или кем-то спланированная -- наверняка не остановит никого из их ровесников, становящихся сегодня самым могущественным, но и наиболее рискующим поколением.
Ученик винодела
Зия Бажаев родился 11 июля 1960 года в небольшом селении Чечено-Ингушской Республики. Деревенский мальчик, седьмой ребенок в семье, после окончания школы он с блеском поступил в Краснодарский политехнический институт, который окончил в 1981 году по специальности инженер-технолог.
К 25 годам защитил кандидатскую диссертацию по виноделию. Его научным руководителем был известный на юге винодел Акчурин (брат не менее известного кардиохирурга), которого Бажаев в определенном смысле считал своим Учителем. В советские времена Зия Бажаев работал на нескольких предприятиях биохимической промышленности в Краснодаре и Грозном, стал директором одного из них. По тем меркам -- совсем неплохая карьера. Но только не для Бажаева -- себя он называл "генетически не удовлетворенным человеком".
Его биография в самом деле можно иллюстрировать учебник истории эпохи перестройки. Тут нашлось место всему: эмиграции, знакомству с Дудаевым, чеченской войне, антикризисному управлению.
Все его знакомые и партнеры сходились на том, что он типичный self-made man, то есть "человек, сотворивший себя сам". Его называли человеком-турбиной, прирожденным чемпионом, не привыкшим проигрывать ни в бизнесе, ни на футбольном поле, где Зия Юсупович прекрасно играл в нападении. Воплощенная энергия. Батарейка "Энерджайзер", способная заменить семь обычных. Приезжая из Швейцарии, Зия Юсупович постоянно сетовал на скуку и спокойствие, присущие этой тихой стране, и говорил: "В Швейцарии я только сплю, потому что больше там делать нечего".
"Черный ящик"
Но хотя спокойствие было не по нему, внешне Зия Бажаев всегда оставался человеком сдержанным. Правильная русская речь, плавные и очень скупые движения, без какого-либо намека на кавказскую жестикуляцию. Если он распекал нерадивого подчиненного, то голос при этом не повышал и бранных слов не употреблял.
Вообще, его темперамент был надежно скрыт от посторонних взоров под корректной личиной восточного джентльмена, как река Неглинка -- в подземную трубу, как "черный ящик" (до поры до времени) -- в недрах самолета. Точно так же, как бесстрастная анкета маскирует историю успеха, в которой трезвый расчет парадоксально соединяется с авантюризмом и почти биологическим желанием победить все, что движется. Подчиненные Бажаева боготворили. А коллеги по нефтяному бизнесу за глаза называли Змием. Он же, если вдруг кто-то ему об этом доносил, только отшучивался: мол, это прозвище я себе сам придумал.
Именно авантюрой называли многие переезд главного инженера Грозненского биохимического завода Бажаева в Западный Берлин в 1991-м. Без знания языка, без видимых перспектив в этой стране -- на свой страх и риск. Так, под смутные разговоры новых эмигрантов (бывших знакомых по Краснодару) о каких-то неведомых возможностях: мелкая торговля, автомобили, ресторанный бизнес...
Не иначе как авантюрой выглядело и создание Бажаевым в Швейцарии "Лиа ойл", фирмы-нефтетрейдера для работы на российском нефтяном рынке России, в 1992 году, когда этот рынок был уже давно поделен другими нефтетрейдерами, зарегистрированными в офф-шорных зонах. Но Зия Юсупович хорошо понимал, что солидный швейцарский "лейбл" поможет ему вскочить в этот уходящий поезд.
Чеченец, желающий зарегистрировать предприятие в Женеве,-- это цирковой трюк, смертельный номер, танец с саблями. Это все равно что, отдуваясь, принести в швейцарский банк миллион долларов в мешке и заявить: "Я из России, хочу открыть у вас счет". Секундная пауза. Затем девушка в ресепшн нажимает кнопку звонка, и вежливые секьюрити выводят смутьяна вон.
Как Бажаев смог договориться со швейцарцами -- было известно, конечно же, только ему одному. Рассказывают, что он понял главное: швейцарцев нельзя уговаривать. Их можно убедить, апеллируя к разуму. (Само собой, перед этим он нашел себе солидных поручителей.)
Но и после этого, как в старом анекдоте, нужно было уговорить Рокфеллера. Бажаеву предстояло решить еще две задачи. Первая: расположить к себе продавцов -- директоров российских НПЗ, чтобы те продавали свою продукцию именно ему, а не другим нефтетрейдерам. Вторая: не бояться -- в нефтяном бизнесе тогда часто стреляли.
Хотя криминалом Бажаева, похоже, не проберешь.
В свое время в Ялте, где у Бажаева крупнейшая нефтебаза и "дружественный" ресторан "Тифлис" (который вполне заслуженно считается в тех краях самым лучшим, туда частенько наведываются первые лица стран СНГ), местные бизнесмены были вынуждены считаться с влиятельными группировками крымских бандитов. Весьма "авторитетный" ялтинский делец пригласил для беседы к себе домой и заезжего бизнесмена Бажаева.
Дом располагался на высокой отвесной скале, контролировался вооруженной охраной и был снабжен собственной вертолетной площадкой. Прибывшего Бажаева хозяин, видимо, решил сначала испытать на прочность и предложил прокатиться на вертолете. Набрав приличную высоту, пилот заглушил мотор, и вертолет в свободном падении заскользил вниз. Когда до прибрежных скал оставались считанные метры, машина зависла и стала вновь подниматься. Любому человеку от такого "баловства" стало бы непременно плохо, но только не Бажаеву.
Развернувшись к пилоту, он с улыбкой произнес: "Разве это класс? Вот если бы ты дотронулся колесами до воды -- был бы высший пилотаж".
Наш человек в Грозном?
Однако если все предыдущее годится для авантюрного романа, то дальше был просто жестокий триллер.
Еще в 1992 году Бажаев познакомился с Джохаром Дудаевым. Президент Чечни позвонил Зиевдину Юсуповичу в Берлин и попросил помочь молодой республике выйти из кризиса.
-- Там нужны были иностранные партнеры с хорошими связями. Я и поехал,-- рассказывал позже Бажаев.
Дудаев выдал земляку особое разрешение на торговлю чеченскими нефтепродуктами в обмен на обещание Бажаева поставлять в республику товары народного потребления. С точки зрения российского права разрешение вообще не являлось документом. Тем не менее Бажаев приступил к работе.
Между тем в 1995 году федеральное правительство решило: война войной, но дальше терпеть эту чеченскую "черную дыру", в которую утекает, безвозвратно исчезая, российская нефть, не будем. Нужен свой человек в Грозном, который наладил бы обратный ток денег в Россию, торговал бы нефтью от имени России и для России.
Называли нескольких кандидатов, но выбрали Бажаева, знакомого с мятежным Дудаевым. Так Зия Юсупович на военном самолете российских ВВС полетел в Грозный -- возглавлять государственное унитарное предприятие "Южная нефтяная компания" (ЮНКО).
Он прилетел на войну как на службу -- в белой рубашке, в галстуке, с дипломатом. В штабе федеральных войск, куда он вошел со словами: "Я приехал организовывать компанию...", его сначала просто не поняли: "Ты что, с ума сошел? Тут же война. Уйди, не до тебя". Бажаев покорно ушел, погулял по воюющему городу, даже попил пива. Вечером вернулся.
"Ты еще здесь?!" -- "Да мне бы помощь, транспорт, помещение". Его вывели во двор: "Видишь БТР? Дарю! Поезжай по городу, занимай любое здание, что понравится".
Когда Бажаев подъехал к дому директора Грозненского НПЗ, тот выскочил в трусах, с ружьем. Думал, федералы приехали его убивать.
Можно только догадываться, какие дипломатические ухищрения потребовались Бажаеву в Грозном, чтобы не то что организовать работу ЮНКО, а хотя бы просто остаться в живых.
Сейчас, после трагедии, представители спецслужб тут же раскрутили "чеченскую" версию, среди вороха прочих версий предположив, что авиакатастрофа могла быть местью "братьев-чеченцев" за отказ Бажаева помогать своим экстремистски настроенным землякам.
Но Бажаев всегда был вне политики и вне конфликта, не принимая позицию ни одной из сторон. Если во время первой чеченской войны (работая в Грозном) Зия Юсупович был переговорщиком и бегал с белой тряпкой через линию фронта, матерясь на чеченцев по-чеченски, на русских -- по-русски, то в разгар второй Бажаев только наблюдал за происходящим со стороны.
Но как всякий нормальный человек, он безумно болел за свою маленькую родину, вынашивал мечты со временем реабилитировать чеченцев и помогал своим простым землякам -- обездоленным и лишенным крова. Например, профинансировал проведенную совместно с МЧС гуманитарную акцию "Дети Чечни", отправив 200 детей из лагерей вынужденных переселенцев отдыхать в Анапу и Геленджик.
Но помогал Зия Юсупович не только землякам. Несколько лет назад директор Щукинского театрального училища Владимир Этуш обратился к ряду отечественных бизнесменов за помощью -- откликнулся только Бажаев. Какое-то время спустя Владимир Абрамович не вытерпел. "Зия Юсупович,-- сказал он, вы все помогаете, помогаете, а об этом никто даже не знает. Давайте хоть вывеску какую-нибудь сделаем, чтобы студенты знали".
Бажаев отказался. Но попросил взамен провести отборочный тур среди кавказской молодежи, выявить самых талантливых и оплатил учебу целого ингушского выпуска в Щукинском училище. Начинающие актеры до самого выпускного вечера так и не знали, кому обязаны своей учебой.
"Я пока не добился того, чего хотел"
А тогда, в 1995-м, Зия Бажаев задание российского правительства все же выполнил и выгодно продал еще уцелевшие в Грозном запасы нефти. Но год спустя новое руководство Чечни ("завгаевский" Верховный Совет) обвинило его в незаконной торговле нефтью и нефтепродуктами по заниженным ценам.
Бажаев ушел. Он мог себе это позволить -- сделав свое дело. Тем более что ему было куда уйти -- Владимир Потанин позвал Зию Усуповича к себе в СИДАНКО.
С главой ОНЭКСИМбанка (экс-главой экс-банка) Бажаев был знаком еще со времен "Лиа ойл" -- торговые операции нефтетрейдера Бажаева проходили через потанинский банк. В 1996-м Зия Юсупович занял в СИДАНКО сначала пост вице-президента по коммерческим вопросам, потом первого вице-президента, а с начала 1997 года стал президентом компании.
Потанин обязан Бажаеву гениальной торговой сделкой. Зие Юсуповичу удалось продать 10% акций СИДАНКО компании "Бритиш петролеум" за $570 млн. Тогда как Потанин в свое время за всю компанию заплатил всего около $200 млн. Это была уникальная операция, после которой по сложившейся в России традиции любой из ее организаторов мог бы попросить и собственную долю в компании. Правда, Бажаев неоднократно повторял, что ушел из СИДАНКО, выполнив условия контракта.
И первое, что сделал Бажаев, уйдя от Потанина,-- создал собственную компанию "Группа Альянс", провозгласившую своей специализаций антикризисное управление предприятиями. Федеральное правительство как раз "сбрасывало" в подчинение регионам находящиеся там нерентабельные предприятия. Профессионализму и опыту Зии Бажаева было найдено достойное применение -- "Группа Альянс" предлагала российским губернаторам помощь в управлении свалившимся на них "добром". За "комиссионный гонорар".
Казалось бы, все складывалось как нельзя лучше, хотя Зия и признавался, что в последние месяцы фактически жил в самолете. Том самом "Як-40".
На земле его ждали трое детей (две дочери и сын) и красавица жена Мадина. Каждая жена достойна своего мужа и в некотором смысле показатель того, чего добился мужчина. Если так -- Бажаев многое успел. Сам он любил рассказывать, как однажды после длительных переговоров явился домой под утро, на что Мадина деликатно заметила: "Дорогой, ты часто приходил поздно, но так рано -- никогда".
"Я пока не добился того, чего хотел. Правда, чего точно хочу, я и сам не знаю". Это слова Зии Бажаева.
Верилось, что узнает. Верилось, что добьется. Верилось, что никто не остановит "Энерджайзер"...
ИННА ЛУКЬЯНОВА
Читайте на смартфоне наши Telegram-каналы: Профиль-News, и журнал Профиль. Скачивайте полностью бесплатное мобильное приложение журнала "Профиль".
