Архивная публикация 2001 года: "Татьяна + Сергей = любовь"
Татьяна Нестеренко -- заместитель министра финансов, начальник Главного управления Федерального казначейства -- существует как бы в двух лицах: прелестная женщина и беспощадный профессионал. О муже и дочках она не говорит, а щебечет. Но лишь речь заходит о делах, в ее голосе начинает звучать такой металл, что у собеседника сердце уходит в пятки. Каким образом ей удается эти роли совмещать -- непонятно.Татьяна Нестеренко: Мое детство прошло на Дальнем Востоке, в Амурском крае. Там я познакомилась со своим будущим мужем. Мы учились в одной школе. Сергей на год меня старше. Это первая любовь, которая длится всю жизнь.
Мы оба занимались спортом, вместе ездили на соревнования по легкой атлетике. И вот однажды на вокзале на глазах у всех Сережа предложил: "Позволь я помогу тебе вещи донести!" Представляете, когда 16-летний мальчик говорит такое 15-летней девочке?!
Людмила Лунина: Все равно, что в тридцать лет "мерседес" подарить.
Т.Н.: С того случая три года, пока мы учились, мы были не разлей вода: на переменах, по дороге домой, в спортивной школе, по вечерам, по выходным -- всегда вместе. Причем отношения были очень целомудренными: после спорта ни на что предосудительное сил не хватало. Да и маленькие были. То, что называют любовью, началось позже, ближе к концу школы.
А потом Сережа уехал учиться в Хабаровский институт физкультуры. И не было дня, чтобы я не получала от него писем.
Л.Л.: А сами писали?
Т.Н.: Не так часто. Честно говоря, не могу изливать эмоции на бумаге. Вот "выстроить" кого-нибудь у меня эмоций хватает, а в любви признаваться -- не мое.
Л.Л.: А вы были надеждой школы?
Т.Н.: Я была заводилой, членом совета дружины, пионерским вожаком. Я до сих пор живу с мироощущением, что я центр Вселенной, что все вертится вокруг меня. Может, другие люди тоже так устроены?
Л.Л.: Наверное, после школы вы поехали вслед за Сергеем?
Т.Н.: Да. Сказать, что я всю жизнь мечтала быть финансистом, не могу. Но знала точно, что буду учиться в Хабаровске. Мама видела меня врачом, в школе полагали, что у меня врожденный педагогический талант. А мне один тренер, когда мы были в Хабаровске на соревнованиях, посоветовал идти в Институт народного хозяйства. Туда же подали документы и три мои подружки. Так что все определилось само собой.
Л.Л.: Замуж вышли сразу?
Т.Н.: Через год. Моя мама поставила одно условие: чтобы я обязательно окончила институт. При любых обстоятельствах: дети, наводнение, землетрясение -- я должна получить высшее образование. Это потом сыграло очень большую роль в нашем семейном раскладе. Ради моей карьеры Сережа не раз жертвовал своими амбициями.
2 октября 1977 года мы зашли в загс и расписались. Традиционной свадьбы у нас не было.
Л.Л.: Почему?
Т.Н.: Я не могла представить, как это мы сядем за стол и под крики "Горько!" начнем целоваться. Знаете, в народе говорят: чем тише свадьба, тем слаще жизнь. Наш пример это подтверждает.
Через год у нас родилась дочь Маришка. Год я просидела с ней в академическом отпуске, и еще год мы маялись в Хабаровске без дочери, в то время как ее воспитывала свекровь. Это было самое ужасное время. Я очень тосковала.
И вот благородный Сережа ушел из аспирантуры, уехал домой -- чтобы быть с дочерью. Таким образом, моя карьера стала в нашей семье главной.
Институт я окончила одной из лучших и могла выбирать распределение. Был вариант остаться в Хабаровске, писать диссертацию. Но я выбрала Чукотку. Там давали жилье, детский сад и очень хорошую зарплату. Для нас это было важно, ни на чью помощь мы рассчитывать не могли.
Л.Л.: Даже на родительскую?
Т.Н.: У меня не совсем обычная семья. Папа с мамой развелись, когда мне было около 12 лет. К тому моменту, когда мама вышла замуж второй раз, она была глубоко верующим человеком и считала, что, сколько Бог детей пошлет, столько и хорошо. В результате к сыну и двум дочкам от первого брака добавилось еще четверо дочерей. Не она мне, а я ей должна была помогать.
Двенадцать лет на Чукотке были самым прекрасным периодом моей жизни. Мы туда прилетели -- тундра, сопки, покрытые снегом,-- это был август, морошка желтая кругом. Катер повез нас через лиман -- из воды высовывались мордочки котиков и спины белух. Фантастический мир.
Через год, в 1982-м, у нас родилась вторая дочь, Наташа.
Л.Л.: Вам сразу дали квартиру?
Т.Н.: Первую свою хрущевку без горячей воды мы получили в 1987-м. А до этого жили в 14-метровой комнате в общежитии семейного типа: одна кухня на семь семей. Сколько у нас было там радости, вечеринок, тусовок! Двери распахивались, общий коридор превращался в один зал. В нашу комнату набивалось до пятнадцати человек гостей. Все друг другу помогали.
Когда Наташе было два месяца, случилось стихийно бедствие: в Анадыре залило дизельную станцию и весь город на неделю остался без тепла и света.
Люди приходили в мою комнату, чтобы своим теплом согреть ребенка. Это была непрерывная вахта: одни соседи сменяли других. Мы грели на керосинке чай, пили и дышали. Знакомые рвали мне на пеленки свое постельное белье. Я и сейчас всем благодарна.
Когда включили свет, я посмотрела на Наташу -- а до этого она спала в колясочке, занавешенная со всех сторон шалями,-- у нее личико была абсолютно черное от свечной копоти.
Л.Л.: Но на здоровье это не сказалось?
Т.Н.: Совершенно не сказалось. Сейчас она уже большая, учится на втором курсе юрфака МГУ. Как и старшая, Маришка. Дочери у меня замечательные, это моя гордость.
Я ни о чем не жалею. Очень хорошо, что я сразу родила детей, потому что потом я только работала. Мое основное состояние в жизни -- работа. Я нахожу в ней полное удовлетворение. Я привыкла работать много. Может быть, спорт заставлял мобилизоваться, большая семья, но у меня всегда время было расписано по минутам.
Мне повезло: я выросла в верующей семье и мое профессиональное становление прошло в замечательном коллективе, который ответственно относился к делу. На Севере ведь люди честные, там не воруют, не берут взяток и работе посвящают лучшие душевные порывы.
Я была финансистом, ревизором-инспектором по бюджету, начальником финансового управления. Видя мое огромное желание познать все до мелочей, коллеги мне активно помогали. Иногда мы сидели до пяти утра: там же светлые ночи. Когда у меня из вороха чисел, полного беспорядка вдруг начинала складываться стройная логическая картина -- это было как сочинение музыки. (Я, кстати, и музыкальную школу окончила.) Зачем я так напрягалась -- не знаю. Мне было интересно. Я по натуре такая.
Конечно, все это было в ущерб семье. Однажды я сказала Сереже: "Если ты захочешь, я все оставлю". А он ответил: "Если ты уйдешь с работы, ты будешь не такая, какой мы тебя любим".
Л.Л.: А он где работал?
Т.Н.: Мастером на электростанции. Получал бешеную зарплату. По тем временам, когда максимальная пенсия была 120 рулей и средняя зарплата 120, мне платили 240, а ему -- 600. Мы были такими богатыми -- помогали всем, сорили деньгами.
Л.Л.: Вам как экономисту не трудно было перестроиться с плановой экономики на рыночную?
Т.Н.: Я не испытала никаких неудобств. У нас в институте были здравые преподаватели, и, помимо политэкономии и истории КПСС, они очень внятно объяснили устройство и функционирование либеральной, рыночной экономики. В нархозе как ни в каком другом вузе понимаешь, что основа всего -- частная собственность. И сегодня мое руководство, Алексей Леонидович Кудрин, когда я объясняю, что, по моему мнению, нужно делать, говорит: "Татьяна, ты больший либерал, чем даже я".
Л.Л.: Как же вы с Севера перебрались на Старую площадь?
Т.Н.: В 1992-м я работала начальником финансового управления Чукотки. Началась либерализация цен, производился обмен денег. Меня никто не принуждал, но я считала своим долгом объяснить людям ситуацию. Была даже такая присказка: "На Чукотке вначале гимн играют, а потом выступает Нестеренко". Закончилось все тем, что меня выдвинули кандидатом в Государственную думу.
Л.Л.: И вы стали депутатом?
Т.Н.: Да, за меня проголосовало около 80% избирателей. Представьте: человек из провинции попадает в парламент. Вчера -- тундра, северное сияние и вдруг -- Москва, Охотный ряд. Захожу -- в животе холодно, все тело болит. Кругом -- люди, которых постоянно видишь по телевизору. Через месяц все мои иллюзии улетучились. Я себе все представляла иначе. Для меня было открытием, что основа политики -- абсолютная неискренность. Я думала, что никогда не переживу эту Москву, это вранье. Но очень скоро я с головой ушла в работу в комитете по бюджетному законодательству, которым руководил Михаил Задорнов. Второй раз я избиралась в Думу уже осознанно -- и набрала еще большее число голосов.
У нас сложились очень хорошие отношения с Задорновым: Михаил Михайлович -- добрый человек, прекрасный профессионал. Я ему настоятельно советовала не отказываться от предложенного поста министра финансов. И говорила, что позиция "Яблока" мне совершенно непонятна. Они такие умные, но не хотят браться ни за что. Попробуйте! Даже если вы ошибетесь, это, по крайней мере, будет честно.
И вот я слышу по радио, что назначение Задорнова состоялось. Прихожу его поздравить, а он: "Ты еще не все знаешь. Я согласился при условии, что ты будешь начальником Федерального казначейства". В течение двух дней я не могла прийти в себя. И еще два месяца меня утверждали. 12 января 1998 года был день рождения Саши Починка, и мы собрались у него большой компанией: пришел Задорнов и вместе с подарком вытащил из портфеля постановление о моем назначении.
Л.Л.: Если очень просто -- чем казначейство занимается?
Т.Н.: Это орган правительства в составе Министерства финансов, которое организует и реализует все процедуры исполнения бюджета, следит, чтобы каждое министерское указание выполнялось, чтобы деньги доходили на места и по назначению.
Это самая тяжелая работа в моей жизни. Первые полгода я спала по два часа в сутки и работала даже по воскресеньям. Мне казалось, что я никогда не смогу все разгрести. Я думала, что у меня остановится сердце.
Через месяц после назначения я позвонила Сережиной маме и кричала в телефонную трубку так, что меня и без телефона можно было на Дальнем Востоке услышать: "Мама, приезжайте, мне так тяжело, я ничего не успеваю!" Сейчас она живет с нами, и на ней держится весь наш быт.
Л.Л.: Если смотреть из вашего кресла, положение в стране улучшается?
Т.Н.: По всем объективным показателям, конечно, улучшается. Но вот моя сестренка живет во Владивостоке. Ей недавно исполнилось сорок лет. Она не смогла торт испечь, потому что электричества нет.
Иногда я по ночам пишу дома доклады. Подходит мама: "Ну что ты пишешь? Ты напиши, чтобы пенсию увеличили! Как можно жить на мою пенсию, платить за квартиру, питаться и покупать лекарства?! Вот подбей итог: как маме жить?"
Л.Л.: И что отвечаете?
Т.Н.: Что дети должны помогать. Пока у нас нет накопительной пенсионной системы, действует система солидарная. "Будешь, мама, получать от нас, своих детей, в конверте".
Л.Л.: А ваш муж работу в Москве нашел?
Т.Н.: Он работает в "Совкомфлоте", в отделе логистики. Ему было тяжелее адаптироваться. Так случилось, что не я ему, а он мне создал все условия для профессионального роста. И я ему искренне благодарна.
Л.Л.: Татьяна Геннадьевна! Вы пережили стольких премьеров, и Задорнов уже не работает в правительстве. Вам со всеми удается договориться?
Т.Н.: Я не выстраиваю отношения по принципу личной преданности. Никогда и ни с кем. Даже с Михаилом Задорновым, с которым мы дружны. Наоборот, он всегда был первой жертвой моей принципиальности. С ним я спорила до хрипоты.
Когда пришел Михаил Михайлович Касьянов, я не знаю, как он был настроен,-- главное, что я была настроена на работу так же, как и прежде. В этом смысле для меня ничего не изменилось.
В августе 2000 года в правительстве пронесся слух, что я, возможно, уйду в Счетную палату. Михаил Михайлович тут же меня вызвал. Мы очень долго с ним говорили. Надо отдать ему должное: он слушает очень внимательно. В конце он сказал, что я не должна допускать даже мысли о переходе на другую работу.
Иногда я думаю, что на свете еще немало вещей, которыми я могла бы по-настоящему увлечься. Но меня связывает ряд обязательств: я начала работать над программой развития казначейства, над новой системой учета и управления финансами государства. Пока не завершу, расслабляться нельзя. Но вряд ли я вообще когда-нибудь расслаблюсь. На любой работе я буду вкалывать так же.
Татьяна Нестеренко -- заместитель министра финансов, начальник Главного управления Федерального казначейства -- существует как бы в двух лицах: прелестная женщина и беспощадный профессионал. О муже и дочках она не говорит, а щебечет. Но лишь речь заходит о делах, в ее голосе начинает звучать такой металл, что у собеседника сердце уходит в пятки. Каким образом ей удается эти роли совмещать -- непонятно.Татьяна Нестеренко: Мое детство прошло на Дальнем Востоке, в Амурском крае. Там я познакомилась со своим будущим мужем. Мы учились в одной школе. Сергей на год меня старше. Это первая любовь, которая длится всю жизнь.
Мы оба занимались спортом, вместе ездили на соревнования по легкой атлетике. И вот однажды на вокзале на глазах у всех Сережа предложил: "Позволь я помогу тебе вещи донести!" Представляете, когда 16-летний мальчик говорит такое 15-летней девочке?!
Людмила Лунина: Все равно, что в тридцать лет "мерседес" подарить.
Т.Н.: С того случая три года, пока мы учились, мы были не разлей вода: на переменах, по дороге домой, в спортивной школе, по вечерам, по выходным -- всегда вместе. Причем отношения были очень целомудренными: после спорта ни на что предосудительное сил не хватало. Да и маленькие были. То, что называют любовью, началось позже, ближе к концу школы.
А потом Сережа уехал учиться в Хабаровский институт физкультуры. И не было дня, чтобы я не получала от него писем.
Л.Л.: А сами писали?
Т.Н.: Не так часто. Честно говоря, не могу изливать эмоции на бумаге. Вот "выстроить" кого-нибудь у меня эмоций хватает, а в любви признаваться -- не мое.
Л.Л.: А вы были надеждой школы?
Т.Н.: Я была заводилой, членом совета дружины, пионерским вожаком. Я до сих пор живу с мироощущением, что я центр Вселенной, что все вертится вокруг меня. Может, другие люди тоже так устроены?
Л.Л.: Наверное, после школы вы поехали вслед за Сергеем?
Т.Н.: Да. Сказать, что я всю жизнь мечтала быть финансистом, не могу. Но знала точно, что буду учиться в Хабаровске. Мама видела меня врачом, в школе полагали, что у меня врожденный педагогический талант. А мне один тренер, когда мы были в Хабаровске на соревнованиях, посоветовал идти в Институт народного хозяйства. Туда же подали документы и три мои подружки. Так что все определилось само собой.
Л.Л.: Замуж вышли сразу?
Т.Н.: Через год. Моя мама поставила одно условие: чтобы я обязательно окончила институт. При любых обстоятельствах: дети, наводнение, землетрясение -- я должна получить высшее образование. Это потом сыграло очень большую роль в нашем семейном раскладе. Ради моей карьеры Сережа не раз жертвовал своими амбициями.
2 октября 1977 года мы зашли в загс и расписались. Традиционной свадьбы у нас не было.
Л.Л.: Почему?
Т.Н.: Я не могла представить, как это мы сядем за стол и под крики "Горько!" начнем целоваться. Знаете, в народе говорят: чем тише свадьба, тем слаще жизнь. Наш пример это подтверждает.
Через год у нас родилась дочь Маришка. Год я просидела с ней в академическом отпуске, и еще год мы маялись в Хабаровске без дочери, в то время как ее воспитывала свекровь. Это было самое ужасное время. Я очень тосковала.
И вот благородный Сережа ушел из аспирантуры, уехал домой -- чтобы быть с дочерью. Таким образом, моя карьера стала в нашей семье главной.
Институт я окончила одной из лучших и могла выбирать распределение. Был вариант остаться в Хабаровске, писать диссертацию. Но я выбрала Чукотку. Там давали жилье, детский сад и очень хорошую зарплату. Для нас это было важно, ни на чью помощь мы рассчитывать не могли.
Л.Л.: Даже на родительскую?
Т.Н.: У меня не совсем обычная семья. Папа с мамой развелись, когда мне было около 12 лет. К тому моменту, когда мама вышла замуж второй раз, она была глубоко верующим человеком и считала, что, сколько Бог детей пошлет, столько и хорошо. В результате к сыну и двум дочкам от первого брака добавилось еще четверо дочерей. Не она мне, а я ей должна была помогать.
Двенадцать лет на Чукотке были самым прекрасным периодом моей жизни. Мы туда прилетели -- тундра, сопки, покрытые снегом,-- это был август, морошка желтая кругом. Катер повез нас через лиман -- из воды высовывались мордочки котиков и спины белух. Фантастический мир.
Через год, в 1982-м, у нас родилась вторая дочь, Наташа.
Л.Л.: Вам сразу дали квартиру?
Т.Н.: Первую свою хрущевку без горячей воды мы получили в 1987-м. А до этого жили в 14-метровой комнате в общежитии семейного типа: одна кухня на семь семей. Сколько у нас было там радости, вечеринок, тусовок! Двери распахивались, общий коридор превращался в один зал. В нашу комнату набивалось до пятнадцати человек гостей. Все друг другу помогали.
Когда Наташе было два месяца, случилось стихийно бедствие: в Анадыре залило дизельную станцию и весь город на неделю остался без тепла и света.
Люди приходили в мою комнату, чтобы своим теплом согреть ребенка. Это была непрерывная вахта: одни соседи сменяли других. Мы грели на керосинке чай, пили и дышали. Знакомые рвали мне на пеленки свое постельное белье. Я и сейчас всем благодарна.
Когда включили свет, я посмотрела на Наташу -- а до этого она спала в колясочке, занавешенная со всех сторон шалями,-- у нее личико была абсолютно черное от свечной копоти.
Л.Л.: Но на здоровье это не сказалось?
Т.Н.: Совершенно не сказалось. Сейчас она уже большая, учится на втором курсе юрфака МГУ. Как и старшая, Маришка. Дочери у меня замечательные, это моя гордость.
Я ни о чем не жалею. Очень хорошо, что я сразу родила детей, потому что потом я только работала. Мое основное состояние в жизни -- работа. Я нахожу в ней полное удовлетворение. Я привыкла работать много. Может быть, спорт заставлял мобилизоваться, большая семья, но у меня всегда время было расписано по минутам.
Мне повезло: я выросла в верующей семье и мое профессиональное становление прошло в замечательном коллективе, который ответственно относился к делу. На Севере ведь люди честные, там не воруют, не берут взяток и работе посвящают лучшие душевные порывы.
Я была финансистом, ревизором-инспектором по бюджету, начальником финансового управления. Видя мое огромное желание познать все до мелочей, коллеги мне активно помогали. Иногда мы сидели до пяти утра: там же светлые ночи. Когда у меня из вороха чисел, полного беспорядка вдруг начинала складываться стройная логическая картина -- это было как сочинение музыки. (Я, кстати, и музыкальную школу окончила.) Зачем я так напрягалась -- не знаю. Мне было интересно. Я по натуре такая.
Конечно, все это было в ущерб семье. Однажды я сказала Сереже: "Если ты захочешь, я все оставлю". А он ответил: "Если ты уйдешь с работы, ты будешь не такая, какой мы тебя любим".
Л.Л.: А он где работал?
Т.Н.: Мастером на электростанции. Получал бешеную зарплату. По тем временам, когда максимальная пенсия была 120 рулей и средняя зарплата 120, мне платили 240, а ему -- 600. Мы были такими богатыми -- помогали всем, сорили деньгами.
Л.Л.: Вам как экономисту не трудно было перестроиться с плановой экономики на рыночную?
Т.Н.: Я не испытала никаких неудобств. У нас в институте были здравые преподаватели, и, помимо политэкономии и истории КПСС, они очень внятно объяснили устройство и функционирование либеральной, рыночной экономики. В нархозе как ни в каком другом вузе понимаешь, что основа всего -- частная собственность. И сегодня мое руководство, Алексей Леонидович Кудрин, когда я объясняю, что, по моему мнению, нужно делать, говорит: "Татьяна, ты больший либерал, чем даже я".
Л.Л.: Как же вы с Севера перебрались на Старую площадь?
Т.Н.: В 1992-м я работала начальником финансового управления Чукотки. Началась либерализация цен, производился обмен денег. Меня никто не принуждал, но я считала своим долгом объяснить людям ситуацию. Была даже такая присказка: "На Чукотке вначале гимн играют, а потом выступает Нестеренко". Закончилось все тем, что меня выдвинули кандидатом в Государственную думу.
Л.Л.: И вы стали депутатом?
Т.Н.: Да, за меня проголосовало около 80% избирателей. Представьте: человек из провинции попадает в парламент. Вчера -- тундра, северное сияние и вдруг -- Москва, Охотный ряд. Захожу -- в животе холодно, все тело болит. Кругом -- люди, которых постоянно видишь по телевизору. Через месяц все мои иллюзии улетучились. Я себе все представляла иначе. Для меня было открытием, что основа политики -- абсолютная неискренность. Я думала, что никогда не переживу эту Москву, это вранье. Но очень скоро я с головой ушла в работу в комитете по бюджетному законодательству, которым руководил Михаил Задорнов. Второй раз я избиралась в Думу уже осознанно -- и набрала еще большее число голосов.
У нас сложились очень хорошие отношения с Задорновым: Михаил Михайлович -- добрый человек, прекрасный профессионал. Я ему настоятельно советовала не отказываться от предложенного поста министра финансов. И говорила, что позиция "Яблока" мне совершенно непонятна. Они такие умные, но не хотят браться ни за что. Попробуйте! Даже если вы ошибетесь, это, по крайней мере, будет честно.
И вот я слышу по радио, что назначение Задорнова состоялось. Прихожу его поздравить, а он: "Ты еще не все знаешь. Я согласился при условии, что ты будешь начальником Федерального казначейства". В течение двух дней я не могла прийти в себя. И еще два месяца меня утверждали. 12 января 1998 года был день рождения Саши Починка, и мы собрались у него большой компанией: пришел Задорнов и вместе с подарком вытащил из портфеля постановление о моем назначении.
Л.Л.: Если очень просто -- чем казначейство занимается?
Т.Н.: Это орган правительства в составе Министерства финансов, которое организует и реализует все процедуры исполнения бюджета, следит, чтобы каждое министерское указание выполнялось, чтобы деньги доходили на места и по назначению.
Это самая тяжелая работа в моей жизни. Первые полгода я спала по два часа в сутки и работала даже по воскресеньям. Мне казалось, что я никогда не смогу все разгрести. Я думала, что у меня остановится сердце.
Через месяц после назначения я позвонила Сережиной маме и кричала в телефонную трубку так, что меня и без телефона можно было на Дальнем Востоке услышать: "Мама, приезжайте, мне так тяжело, я ничего не успеваю!" Сейчас она живет с нами, и на ней держится весь наш быт.
Л.Л.: Если смотреть из вашего кресла, положение в стране улучшается?
Т.Н.: По всем объективным показателям, конечно, улучшается. Но вот моя сестренка живет во Владивостоке. Ей недавно исполнилось сорок лет. Она не смогла торт испечь, потому что электричества нет.
Иногда я по ночам пишу дома доклады. Подходит мама: "Ну что ты пишешь? Ты напиши, чтобы пенсию увеличили! Как можно жить на мою пенсию, платить за квартиру, питаться и покупать лекарства?! Вот подбей итог: как маме жить?"
Л.Л.: И что отвечаете?
Т.Н.: Что дети должны помогать. Пока у нас нет накопительной пенсионной системы, действует система солидарная. "Будешь, мама, получать от нас, своих детей, в конверте".
Л.Л.: А ваш муж работу в Москве нашел?
Т.Н.: Он работает в "Совкомфлоте", в отделе логистики. Ему было тяжелее адаптироваться. Так случилось, что не я ему, а он мне создал все условия для профессионального роста. И я ему искренне благодарна.
Л.Л.: Татьяна Геннадьевна! Вы пережили стольких премьеров, и Задорнов уже не работает в правительстве. Вам со всеми удается договориться?
Т.Н.: Я не выстраиваю отношения по принципу личной преданности. Никогда и ни с кем. Даже с Михаилом Задорновым, с которым мы дружны. Наоборот, он всегда был первой жертвой моей принципиальности. С ним я спорила до хрипоты.
Когда пришел Михаил Михайлович Касьянов, я не знаю, как он был настроен,-- главное, что я была настроена на работу так же, как и прежде. В этом смысле для меня ничего не изменилось.
В августе 2000 года в правительстве пронесся слух, что я, возможно, уйду в Счетную палату. Михаил Михайлович тут же меня вызвал. Мы очень долго с ним говорили. Надо отдать ему должное: он слушает очень внимательно. В конце он сказал, что я не должна допускать даже мысли о переходе на другую работу.
Иногда я думаю, что на свете еще немало вещей, которыми я могла бы по-настоящему увлечься. Но меня связывает ряд обязательств: я начала работать над программой развития казначейства, над новой системой учета и управления финансами государства. Пока не завершу, расслабляться нельзя. Но вряд ли я вообще когда-нибудь расслаблюсь. На любой работе я буду вкалывать так же.
ЛЮДМИЛА ЛУНИНА
Читайте на смартфоне наши Telegram-каналы: Профиль-News, и журнал Профиль. Скачивайте полностью бесплатное мобильное приложение журнала "Профиль".
