Архивная публикация 2002 года: "Дело принципа"
Конфликт вокруг между Испанией и Марокко вокруг крошечного островка Перехиль в очередной раз показал, что территориальные претензии все еще способны оказывать влияние на межгосударственные отношения даже в благополучной Европе. Между тем в мире, в том числе и на пространстве бывшего СССР, таких Перехилей десятки.Цена пропущенного слова
Что там, собственно, произошло? С юридической точки зрения ситуация вокруг Перехиля -- последствие небрежности дипломатов, готовивших в середине 50-х годов документы о разграничении между Испанией и Марокко в Гибралтарском проливе и забывших включить этот остров в список испанских владений. Или же просто пренебрегших им как не заслуживающей внимания высоких договаривающихся сторон мелочью. В итоге права Испании на эту скалу хотя и признаются международным сообществом, но формально ничем не подтверждаются.
Конечно, действия марокканцев были ничем иным, как попыткой силового захвата части территории соседнего государства. Но только с точки зрения здравого смысла и этики. А юридически -- никакая это не агрессия. Не случайно ведь руководство ООН отмалчивалось всю неделю, пока длился инцидент. Да и блок НАТО поддержал Испанию сквозь зубы, только под давлением испанского общественного мнения, хотя, казалось бы, ясный случай: угроза территориальной целостности одного из государств-членов блока, на которую нужно реагировать автоматически.
Инцидент вокруг Перехиля вновь подтвердил старую истину, которая в последнее время стала как-то забываться: международные отношения -- не поле для соревнования в добродетельности, а сфера жесткого соперничества, в которой не прощается ни малейшая небрежность. К счастью, цену одного пропущенного слова в этом случае не пришлось измерять кровью. Марокканским пограничникам, обосновавшимся на островке, хватило ума не вступать в бой с испанскими спецназовцами за пядь родной земли. Бывало и хуже.
Призрак Фолклендов
Название этого архипелага на юге Атлантики в сообщениях, посвященных испано-марокканскому конфликту, упоминалось чуть ли не чаще самого Перехиля. Двадцать лет назад Фолклендские острова стали ареной боев между военно-морскими силами Великобритании и Аргентины. А начиналось все практически так же, как этим летом на Перехиле.
Спор о Фолклендах, или Мальвинах, как их предпочитают называть в Аргентине, тянется с начала позапрошлого века. В 1820 году, вскоре после успешного окончания войны за независимость, Аргентина объявила своим практически безлюдный архипелаг, считавшийся владением британской короны. Однако несколько лет спустя на островах высадился британский десант, вернувший острова под власть владычицы морей. Аргентина не предприняла никаких ответных действий.
Вновь вопрос о разграничении в южной части Атлантики был поднят только в 60-е годы XX века. Тогда данные геологоразведки показали, что на архипелаге могут находиться месторождения нефти, и Аргентина выдвинула свои претензии на них. Англичане, разумеется, на уступки не пошли. Обмен мнениями между дипломатами обеих сторон вяло тянулся еще на протяжении почти двух десятилетий. А 2 апреля 1982 года аргентинский десант неожиданно высадился на Фолклендах, заставил сдаться местный гарнизон, насчитывавший сто человек, и выслал его вместе со всем аппаратом британского губернатора на родину. В тот же день на экстренном заседании правительства Великобритании под давлением Маргарет Тэтчер было принято решение о разрыве дипломатических отношений с Аргентиной, и к островам направилась британская эскадра из 40 боевых кораблей с 10 тыс. морских пехотинцев на борту.
Нельзя сказать, что кровавый исход кризиса был предрешен. Англичане, по-видимому, не рассматривали Фолкленды как жизненно важную часть своей территории. Данные о нефти были непроверенными, а что касается стратегического значения островов, то британское правительство в течение всего предшествующего времени не озаботилось тем, чтобы создать там свою военную базу.
Однако внутриполитическая ситуация в обеих странах делала отступление невозможным. Аргентинский президент генерал Леопольдо Гальтиери, отдавший приказ о высадке на островах, прекрасно осознавая, что режим военной хунты шатается под ударами демократического движения, надеялся исправить положение "маленькой победоносной войной". А консервативный кабинет Маргарет Тэтчер в течение нескольких лет перед фолклендским кризисом наращивал военные расходы со всеми вытекающими из этого социальными последствиями, и теперь был вынужден доказывать налогоплательщикам, что траты были не напрасны.
В этой ситуации даже тех трех недель, пока боевые корабли двигались на юг Атлантики, не хватило, чтобы найти мирное решение. В конце апреля произошли первые столкновения между флотами Великобритании и Аргентины. 21 мая был начат штурм островов, а 15 июня аргентинская администрация капитулировала. Потери сторон исчислялись сотнями убитых и раненных (1300 человек у Аргентины и более 500 у Великобритании), двумя потопленными кораблями и миллиардами долларов. К тому же англичане после окончания кризиса сочли разумным все же создать на Фолклендах военно-морскую базу.
История фолклендского кризиса весьма наглядно демонстрирует, насколько взрывоопасны старые территориальные споры. Практически невозможно предсказать, что и как повлияет на их развитие.
Осколки империй
Фолклендский кризис стал заметным в международной жизни явлением главным образом благодаря тому, что в нем участвовала одна из развитых стран мира, Великобритания. За последние десятилетия в мире произошло уже несколько подобных конфликтов, многие из которых, хотя и не привлекли такого внимания, как война на Фолклендском архипелаге, немногим уступали ей по прочим параметрам.
Так, руководство султаната Оман едва ли не с момента создания своего государства в 1970 году претендовало на архипелаг Куриа-Муриа в Аравийском море, принадлежащий соседнему Йемену. Удобный случай реализовать претензии Оману представился достаточно быстро, благо Йемен был расколот на Северный (Йеменская арабская республика) и Южный (Народная демократическая республика Йемен) и ослаблен гражданской войной. Острова Куриа-Муриа были оккупированы Оманом в середине 70-х годов, и социалистический Южный Йемен не спасла от потери этой территории даже поддержка всего соцлагеря. В итоге Оману все же удалось настоять на своем: в первой половине 90-х Йемен сначала был вынужден признать острова владением оманского султана, а затем провести новую демаркацию границ.
Руководство Катара было не столь удачливым. Его попытка силой захватить архипелаг Хувар в Персидском заливе, входивший в состав Бахрейна, провалилась в связи с оперативным вмешательством международных посредников. Позже, поскольку обе стороны оказались не готовы к дипломатическому решению территориального спора, его решение было передано на уровень Международного суда при ООН, который признал острова Хувар владением Бахрейна.
В середине 1990-х к уже пострадавшему от соседей Йемену выдвинула претензии Эритрея. Объектом притязаний этого нового и крайне агрессивного государства стали острова эль-Ханиш, расположенные в Красном море. Высадка войск Эритреи на крупнейший из островов архипелага прошла успешно, и вернуться на материк их заставило только решение Международного суда, решившего спор в пользу Йемена.
Еще один спор о принадлежности островов Персидского залива, пока не приведший к кровопролитию благодаря уступчивости одной из сторон, идет между Ираном и Объединенными Арабскими Эмиратами. Предмет спора -- острова Абу Муса, Большой и Малый Томб, принадлежащие Эмиратам. Впрочем, два из них уже переданы Ирану несмотря на протесты всех арабских государств -- вероятно, в Абу-Даби просто предпочли не связываться с Исламской Республикой.
Наконец, самый крупный военный конфликт 80-х, ирано-иракская война, также начался как обычный спор о границах. Правда, об островах здесь речи не шло, объектом дележа были территории на материке. В течение XX века попытки урегулировать спорные вопросы предпринимались неоднократно. Первый договор о границах между шахом Ирана и иракским королем был заключен в 1937 году. Однако в конце 60-х он был денонсирован иранской стороной, надеявшейся в результате новых переговоров достичь более выгодных условий. Но и следующий договор просуществовал недолго: исламские фундаменталисты, пришедшие к власти в 1979 году, не собирались исполнять международные обязательства прежнего проамериканского режима. Территориальные споры вспыхнули с новой силой. Эскалация конфликта, в которой оказались заинтересованы обе стороны, вылилась в войну, продолжавшуюся 8 лет и унесшую миллион человеческих жизней.
Все конфликты и территориальные споры такого рода, по сути, имеют общие корни -- неурегулированные после распада колониальных империй вопросы разграничения. Особенно они характерны для государств Ближнего Востока, где границы, как и правящие режимы, менялись часто, оружия было накоплено много, а англичане после второй мировой войны уходили настолько быстро, что не успевали должным образом демаркировать границы новых государств.
Трудный выбор прибалтов
Многие территориальные споры на пространстве бывшего СССР возникли под воздействием похожего механизма. Границы союзных республик проводились под влиянием самых разных соображений -- этнического состава населения, экономической или административной целесообразности. Разного рода принципы разграничения могли при этом входить в противоречие друг с другом. Классический пример здесь -- Северная и Южная Осетия. Эти две территории, населенные одним народом, объединять в рамках одного административного образования было не слишком удобно, поскольку сообщение по перевалам Главного Кавказского хребта часто затруднено. Поэтому до революции они входили в разные губернии (Терскую и Кутаисскую), при советской власти в разные союзные республики (РСФСР и Грузинскую ССР), а теперь входят в разные государства.
При этом сама процедура изменения границ союзных республик была в СССР сравнительно проста, а круг вопросов, которые надо было при этом регулировать, был значительно уже того, который возник после превращения этих республик в независимые государства. Так что в мытарствах Черноморского флота нет ничего неожиданного: ведь весь корпус документов, касающихся передаче Крыма Украинской ССР, занимает всего порядка двадцати машинописных страниц. И после распада Советского Союза российская военно-морская база в Севастополе, как и сам Севастополь, оказалась в полном правовом вакууме.
Кроме того, почти все бывшие советские республики между Первой и Второй мировыми войнами прошли через краткий период независимости, пусть зачастую и символической. С многими из них руководство Советской России успело заключить договоры, касавшиеся в том числе и вопросов демаркации границ. Позже, после включения этих республик в состав СССР, эти границы пересматривались, причем в качестве внутренних административных, а не межгосударственных. Что, разумеется, в нынешних условиях порождает споры.
Именно таково происхождение территориальных претензий Эстонии и Латвии к России. В 1920 году, после неудачной попытки большевиков создать Эстляндскую советскую республику, между Советской Россией и Эстонской демократической республикой был заключен Тартуский мирный договор, одна из статей которого определяла границу между двумя государствами. Эта граница практически совпадала с линией фронта, причем на эстонской стороне оставался восточный берег реки Нарвы и часть Псковского уезда, в том числе города Печоры и Изборск. Позднее, в начале 30-х годов, Советский Союз заключил с Эстонией договор о ненападении, подтвердивший границу 1920 года. А современная граница России с Эстонией сформировалась уже после освобождения территории республики от немцев осенью 1944 года. Она была отодвинута на запад до реки Нарвы, в состав РСФСР вернулись Печоры, Изборск и Ивангород.
С Латвией все было очень похоже. Сначала неудачная попытка привести к власти в ней большевиков. Затем мирный договор в Риге (август 1920 года), зафиксировавший не слишком выгодную для Советской России границу, договор о ненападении в начале 30-х. Наконец -- оккупация Латвии советскими войсками и пересмотр границы в 1944 году (в состав РСФСР был возвращен Пыталовский район Псковской области).
Руководство нынешних независимых Эстонии и Латвии отказывается признавать все эти изменения и требует возврата к границе 1920 года. Надо сказать, что с юридической точки зрения позиции России в этом споре не слишком сильны. Тартуский и Рижский договоры действовали в течение двадцати лет, СССР подтверждал их, а вхождение Эстонии и Латвии в состав Союза, повлекшее пересмотр границы -- довольно сомнительный по своей легитимности акт.
Правда, в ближайшее время Эстонии и Латвии все же придется подписать договоры, фиксирующие существующую границу. Ведь страны, имеющие территориальные претензии к соседям, по правилам ЕС и НАТО не могут быть членами этих организаций. Так что прибалты находятся перед выбором: либо продолжать требовать себе часть Псковской области, либо интегрироваться в единую Европу. И их решение в этой ситуации довольно предсказуемо.
В стиле Хрущева
Впрочем, территориальные претензии со стороны бывших советских республик -- явление хоть и неприятное, но не угрожающее. Здесь, по крайней мере, ясно, кто сильнее. Настоящая проблема -- это территориальный спор, унаследованный Россией от СССР: Курилы.
Ситуация вокруг островов -- результат принятых в разное время и противоречащих друг другу решений советского руководства. В ультиматумах, которые выдвигали Японии союзники по антигитлеровской коалиции, содержалось требование освободить территории, приобретенных ею "при помощи силы и в результате алчности". Причем в списке этих территорий находились только те, которые были захвачены японцами после начала Первой мировой войны. А Курилы и южный Сахалин были присоединены значительно раньше -- по итогам русско-японской войны 1904--1905 годов.
Разумеется, сдавшись на условиях союзников, японцы не стали отказываться от южного Сахалина и островов Курильской гряды, хотя к этому моменту там уже находились советские войска. Такой отказ содержится только в мирном договоре, подписанном между Японией и союзниками по антияпонской коалиции в Сан-Франциско 8 сентября 1951 года. Правда, в договоре не расшифровано понятие "Курильские острова", что дает японцам возможность утверждать, что Шикотан, Хабомаи, Кунашир и Итуруп в этот архипелаг не входят. Кроме того, нигде в тексте договора не указано, что острова должны быть переданы именно СССР.
Советские дипломаты сначала попытались внести поправки в договор, а когда это не удалось, отказались его подписывать. Вопрос был окончательно запутан, поскольку договор запрещает Японии предоставлять какие-либо преимущества государствам, его не подписавшим.
Позже отличавшийся щедростью Никита Хрущев, восстанавливая дипломатические отношения с Японией, обещал ей не только передать острова Хабомаи и Шикотан после подписания мирного договора, но и дальше обсуждать территориальный вопрос, то есть, в трактовке японцев, вопрос о передаче двух других остров и южного Сахалина. Никита Сергеевич надеялся при помощи этого подарка не допустить заключения военного союза между США и Японией. Но ошибся. Когда в 1960 году такой союз все же возник, Советскому Союзу оставалось только взять назад свои слова относительно островов.
Впоследствии руководители СССР и России то отрицали наличие территориального спора, то делали японцам прозрачные намеки: дескать, посмотрим. Собственно в нашей недостаточно принципиальной позиции и заключается главная проблема Курил. А мировая практика, в том числе и инцидент с Перехилем, показывает что в таких вопросах недосказанностей быть не должно.
Конфликт вокруг между Испанией и Марокко вокруг крошечного островка Перехиль в очередной раз показал, что территориальные претензии все еще способны оказывать влияние на межгосударственные отношения даже в благополучной Европе. Между тем в мире, в том числе и на пространстве бывшего СССР, таких Перехилей десятки.Цена пропущенного слова
Что там, собственно, произошло? С юридической точки зрения ситуация вокруг Перехиля -- последствие небрежности дипломатов, готовивших в середине 50-х годов документы о разграничении между Испанией и Марокко в Гибралтарском проливе и забывших включить этот остров в список испанских владений. Или же просто пренебрегших им как не заслуживающей внимания высоких договаривающихся сторон мелочью. В итоге права Испании на эту скалу хотя и признаются международным сообществом, но формально ничем не подтверждаются.
Конечно, действия марокканцев были ничем иным, как попыткой силового захвата части территории соседнего государства. Но только с точки зрения здравого смысла и этики. А юридически -- никакая это не агрессия. Не случайно ведь руководство ООН отмалчивалось всю неделю, пока длился инцидент. Да и блок НАТО поддержал Испанию сквозь зубы, только под давлением испанского общественного мнения, хотя, казалось бы, ясный случай: угроза территориальной целостности одного из государств-членов блока, на которую нужно реагировать автоматически.
Инцидент вокруг Перехиля вновь подтвердил старую истину, которая в последнее время стала как-то забываться: международные отношения -- не поле для соревнования в добродетельности, а сфера жесткого соперничества, в которой не прощается ни малейшая небрежность. К счастью, цену одного пропущенного слова в этом случае не пришлось измерять кровью. Марокканским пограничникам, обосновавшимся на островке, хватило ума не вступать в бой с испанскими спецназовцами за пядь родной земли. Бывало и хуже.
Призрак Фолклендов
Название этого архипелага на юге Атлантики в сообщениях, посвященных испано-марокканскому конфликту, упоминалось чуть ли не чаще самого Перехиля. Двадцать лет назад Фолклендские острова стали ареной боев между военно-морскими силами Великобритании и Аргентины. А начиналось все практически так же, как этим летом на Перехиле.
Спор о Фолклендах, или Мальвинах, как их предпочитают называть в Аргентине, тянется с начала позапрошлого века. В 1820 году, вскоре после успешного окончания войны за независимость, Аргентина объявила своим практически безлюдный архипелаг, считавшийся владением британской короны. Однако несколько лет спустя на островах высадился британский десант, вернувший острова под власть владычицы морей. Аргентина не предприняла никаких ответных действий.
Вновь вопрос о разграничении в южной части Атлантики был поднят только в 60-е годы XX века. Тогда данные геологоразведки показали, что на архипелаге могут находиться месторождения нефти, и Аргентина выдвинула свои претензии на них. Англичане, разумеется, на уступки не пошли. Обмен мнениями между дипломатами обеих сторон вяло тянулся еще на протяжении почти двух десятилетий. А 2 апреля 1982 года аргентинский десант неожиданно высадился на Фолклендах, заставил сдаться местный гарнизон, насчитывавший сто человек, и выслал его вместе со всем аппаратом британского губернатора на родину. В тот же день на экстренном заседании правительства Великобритании под давлением Маргарет Тэтчер было принято решение о разрыве дипломатических отношений с Аргентиной, и к островам направилась британская эскадра из 40 боевых кораблей с 10 тыс. морских пехотинцев на борту.
Нельзя сказать, что кровавый исход кризиса был предрешен. Англичане, по-видимому, не рассматривали Фолкленды как жизненно важную часть своей территории. Данные о нефти были непроверенными, а что касается стратегического значения островов, то британское правительство в течение всего предшествующего времени не озаботилось тем, чтобы создать там свою военную базу.
Однако внутриполитическая ситуация в обеих странах делала отступление невозможным. Аргентинский президент генерал Леопольдо Гальтиери, отдавший приказ о высадке на островах, прекрасно осознавая, что режим военной хунты шатается под ударами демократического движения, надеялся исправить положение "маленькой победоносной войной". А консервативный кабинет Маргарет Тэтчер в течение нескольких лет перед фолклендским кризисом наращивал военные расходы со всеми вытекающими из этого социальными последствиями, и теперь был вынужден доказывать налогоплательщикам, что траты были не напрасны.
В этой ситуации даже тех трех недель, пока боевые корабли двигались на юг Атлантики, не хватило, чтобы найти мирное решение. В конце апреля произошли первые столкновения между флотами Великобритании и Аргентины. 21 мая был начат штурм островов, а 15 июня аргентинская администрация капитулировала. Потери сторон исчислялись сотнями убитых и раненных (1300 человек у Аргентины и более 500 у Великобритании), двумя потопленными кораблями и миллиардами долларов. К тому же англичане после окончания кризиса сочли разумным все же создать на Фолклендах военно-морскую базу.
История фолклендского кризиса весьма наглядно демонстрирует, насколько взрывоопасны старые территориальные споры. Практически невозможно предсказать, что и как повлияет на их развитие.
Осколки империй
Фолклендский кризис стал заметным в международной жизни явлением главным образом благодаря тому, что в нем участвовала одна из развитых стран мира, Великобритания. За последние десятилетия в мире произошло уже несколько подобных конфликтов, многие из которых, хотя и не привлекли такого внимания, как война на Фолклендском архипелаге, немногим уступали ей по прочим параметрам.
Так, руководство султаната Оман едва ли не с момента создания своего государства в 1970 году претендовало на архипелаг Куриа-Муриа в Аравийском море, принадлежащий соседнему Йемену. Удобный случай реализовать претензии Оману представился достаточно быстро, благо Йемен был расколот на Северный (Йеменская арабская республика) и Южный (Народная демократическая республика Йемен) и ослаблен гражданской войной. Острова Куриа-Муриа были оккупированы Оманом в середине 70-х годов, и социалистический Южный Йемен не спасла от потери этой территории даже поддержка всего соцлагеря. В итоге Оману все же удалось настоять на своем: в первой половине 90-х Йемен сначала был вынужден признать острова владением оманского султана, а затем провести новую демаркацию границ.
Руководство Катара было не столь удачливым. Его попытка силой захватить архипелаг Хувар в Персидском заливе, входивший в состав Бахрейна, провалилась в связи с оперативным вмешательством международных посредников. Позже, поскольку обе стороны оказались не готовы к дипломатическому решению территориального спора, его решение было передано на уровень Международного суда при ООН, который признал острова Хувар владением Бахрейна.
В середине 1990-х к уже пострадавшему от соседей Йемену выдвинула претензии Эритрея. Объектом притязаний этого нового и крайне агрессивного государства стали острова эль-Ханиш, расположенные в Красном море. Высадка войск Эритреи на крупнейший из островов архипелага прошла успешно, и вернуться на материк их заставило только решение Международного суда, решившего спор в пользу Йемена.
Еще один спор о принадлежности островов Персидского залива, пока не приведший к кровопролитию благодаря уступчивости одной из сторон, идет между Ираном и Объединенными Арабскими Эмиратами. Предмет спора -- острова Абу Муса, Большой и Малый Томб, принадлежащие Эмиратам. Впрочем, два из них уже переданы Ирану несмотря на протесты всех арабских государств -- вероятно, в Абу-Даби просто предпочли не связываться с Исламской Республикой.
Наконец, самый крупный военный конфликт 80-х, ирано-иракская война, также начался как обычный спор о границах. Правда, об островах здесь речи не шло, объектом дележа были территории на материке. В течение XX века попытки урегулировать спорные вопросы предпринимались неоднократно. Первый договор о границах между шахом Ирана и иракским королем был заключен в 1937 году. Однако в конце 60-х он был денонсирован иранской стороной, надеявшейся в результате новых переговоров достичь более выгодных условий. Но и следующий договор просуществовал недолго: исламские фундаменталисты, пришедшие к власти в 1979 году, не собирались исполнять международные обязательства прежнего проамериканского режима. Территориальные споры вспыхнули с новой силой. Эскалация конфликта, в которой оказались заинтересованы обе стороны, вылилась в войну, продолжавшуюся 8 лет и унесшую миллион человеческих жизней.
Все конфликты и территориальные споры такого рода, по сути, имеют общие корни -- неурегулированные после распада колониальных империй вопросы разграничения. Особенно они характерны для государств Ближнего Востока, где границы, как и правящие режимы, менялись часто, оружия было накоплено много, а англичане после второй мировой войны уходили настолько быстро, что не успевали должным образом демаркировать границы новых государств.
Трудный выбор прибалтов
Многие территориальные споры на пространстве бывшего СССР возникли под воздействием похожего механизма. Границы союзных республик проводились под влиянием самых разных соображений -- этнического состава населения, экономической или административной целесообразности. Разного рода принципы разграничения могли при этом входить в противоречие друг с другом. Классический пример здесь -- Северная и Южная Осетия. Эти две территории, населенные одним народом, объединять в рамках одного административного образования было не слишком удобно, поскольку сообщение по перевалам Главного Кавказского хребта часто затруднено. Поэтому до революции они входили в разные губернии (Терскую и Кутаисскую), при советской власти в разные союзные республики (РСФСР и Грузинскую ССР), а теперь входят в разные государства.
При этом сама процедура изменения границ союзных республик была в СССР сравнительно проста, а круг вопросов, которые надо было при этом регулировать, был значительно уже того, который возник после превращения этих республик в независимые государства. Так что в мытарствах Черноморского флота нет ничего неожиданного: ведь весь корпус документов, касающихся передаче Крыма Украинской ССР, занимает всего порядка двадцати машинописных страниц. И после распада Советского Союза российская военно-морская база в Севастополе, как и сам Севастополь, оказалась в полном правовом вакууме.
Кроме того, почти все бывшие советские республики между Первой и Второй мировыми войнами прошли через краткий период независимости, пусть зачастую и символической. С многими из них руководство Советской России успело заключить договоры, касавшиеся в том числе и вопросов демаркации границ. Позже, после включения этих республик в состав СССР, эти границы пересматривались, причем в качестве внутренних административных, а не межгосударственных. Что, разумеется, в нынешних условиях порождает споры.
Именно таково происхождение территориальных претензий Эстонии и Латвии к России. В 1920 году, после неудачной попытки большевиков создать Эстляндскую советскую республику, между Советской Россией и Эстонской демократической республикой был заключен Тартуский мирный договор, одна из статей которого определяла границу между двумя государствами. Эта граница практически совпадала с линией фронта, причем на эстонской стороне оставался восточный берег реки Нарвы и часть Псковского уезда, в том числе города Печоры и Изборск. Позднее, в начале 30-х годов, Советский Союз заключил с Эстонией договор о ненападении, подтвердивший границу 1920 года. А современная граница России с Эстонией сформировалась уже после освобождения территории республики от немцев осенью 1944 года. Она была отодвинута на запад до реки Нарвы, в состав РСФСР вернулись Печоры, Изборск и Ивангород.
С Латвией все было очень похоже. Сначала неудачная попытка привести к власти в ней большевиков. Затем мирный договор в Риге (август 1920 года), зафиксировавший не слишком выгодную для Советской России границу, договор о ненападении в начале 30-х. Наконец -- оккупация Латвии советскими войсками и пересмотр границы в 1944 году (в состав РСФСР был возвращен Пыталовский район Псковской области).
Руководство нынешних независимых Эстонии и Латвии отказывается признавать все эти изменения и требует возврата к границе 1920 года. Надо сказать, что с юридической точки зрения позиции России в этом споре не слишком сильны. Тартуский и Рижский договоры действовали в течение двадцати лет, СССР подтверждал их, а вхождение Эстонии и Латвии в состав Союза, повлекшее пересмотр границы -- довольно сомнительный по своей легитимности акт.
Правда, в ближайшее время Эстонии и Латвии все же придется подписать договоры, фиксирующие существующую границу. Ведь страны, имеющие территориальные претензии к соседям, по правилам ЕС и НАТО не могут быть членами этих организаций. Так что прибалты находятся перед выбором: либо продолжать требовать себе часть Псковской области, либо интегрироваться в единую Европу. И их решение в этой ситуации довольно предсказуемо.
В стиле Хрущева
Впрочем, территориальные претензии со стороны бывших советских республик -- явление хоть и неприятное, но не угрожающее. Здесь, по крайней мере, ясно, кто сильнее. Настоящая проблема -- это территориальный спор, унаследованный Россией от СССР: Курилы.
Ситуация вокруг островов -- результат принятых в разное время и противоречащих друг другу решений советского руководства. В ультиматумах, которые выдвигали Японии союзники по антигитлеровской коалиции, содержалось требование освободить территории, приобретенных ею "при помощи силы и в результате алчности". Причем в списке этих территорий находились только те, которые были захвачены японцами после начала Первой мировой войны. А Курилы и южный Сахалин были присоединены значительно раньше -- по итогам русско-японской войны 1904--1905 годов.
Разумеется, сдавшись на условиях союзников, японцы не стали отказываться от южного Сахалина и островов Курильской гряды, хотя к этому моменту там уже находились советские войска. Такой отказ содержится только в мирном договоре, подписанном между Японией и союзниками по антияпонской коалиции в Сан-Франциско 8 сентября 1951 года. Правда, в договоре не расшифровано понятие "Курильские острова", что дает японцам возможность утверждать, что Шикотан, Хабомаи, Кунашир и Итуруп в этот архипелаг не входят. Кроме того, нигде в тексте договора не указано, что острова должны быть переданы именно СССР.
Советские дипломаты сначала попытались внести поправки в договор, а когда это не удалось, отказались его подписывать. Вопрос был окончательно запутан, поскольку договор запрещает Японии предоставлять какие-либо преимущества государствам, его не подписавшим.
Позже отличавшийся щедростью Никита Хрущев, восстанавливая дипломатические отношения с Японией, обещал ей не только передать острова Хабомаи и Шикотан после подписания мирного договора, но и дальше обсуждать территориальный вопрос, то есть, в трактовке японцев, вопрос о передаче двух других остров и южного Сахалина. Никита Сергеевич надеялся при помощи этого подарка не допустить заключения военного союза между США и Японией. Но ошибся. Когда в 1960 году такой союз все же возник, Советскому Союзу оставалось только взять назад свои слова относительно островов.
Впоследствии руководители СССР и России то отрицали наличие территориального спора, то делали японцам прозрачные намеки: дескать, посмотрим. Собственно в нашей недостаточно принципиальной позиции и заключается главная проблема Курил. А мировая практика, в том числе и инцидент с Перехилем, показывает что в таких вопросах недосказанностей быть не должно.
ЮРИЙ ЗВОНАРЕВ
Читайте на смартфоне наши Telegram-каналы: Профиль-News, и журнал Профиль. Скачивайте полностью бесплатное мобильное приложение журнала "Профиль".
