Архивная публикация 2007 года: "Сократить на треть!"
Вконце прошлого сезона Большой театр выдал чудесную премьеру — балет «Корсар». Старинный этот балет знаменит особой пышностью, сложностью и продолжительностью. Четыре действия, три антракта. В советские годы спектакль заканчивался далеко за полночь, и зрители оказывались перед выбором — устраивать овацию с вызовами артистов на бис или бежать в метро до закрытия.Нынешний руководитель балетной труппы Алексей Ратманский поставил своего «Корсара», ужав его до трех действий, финальный занавес опускается в нормальные 23 часа. Балерины жалуются на огромную физическую нагрузку — некогда отдохнуть, — и я им сочувствую. Но как зритель — исполнена благодарности к современному человеку Ратманскому, динамично воплотившему свой творческий замысел в компактных временных рамках. Можно спокойно наслаждаться действием, а не елозить на месте, фиксируя все длинноты и самоповторы сценических приемов, как это бывает во время затянутых представлений.
А вот деятели из Академического Малого театра на днях рассказывали по каналу «Культура», как в этом сезоне переделали вечную постановку «Ревизора». Они гордятся тем, что теперь спектакль идет еще дольше, 3 часа 45 минут. Может, так и надо, со всеми паузами, но я явно выбываю из числа потенциальных зрителей.
Мне кажется, что, когда авторы настаивают на своем праве на безграничные размеры пространства самовыражения, они заранее демонстрируют пренебрежение ко мне как к зрителю, читателю, слушателю. Сколько чудесных книг так и не открыто большинством нормальных современных читателей из-за их 600-страничного объема! Любимого моего писателя Алексея Иванова не подсунешь просто так дочке-студентке, лучшая его книжка, «Сердце Пармы», — за 700 страниц. Другой отличный современный роман уральской школы, «2017» Ольги Славниковой, — 542 страницы, я сама читала три месяца. Читала и думала: «Сократить бы на треть — шедевр получится».
Конечно, мои призывы к авторам выглядят забавно. Но ведь способность к правке и сокращению своего такого дорогого творческого результата обязательна для великих, всенародно признанных писателей, режиссеров. Я проверила: фильм «Берегись автомобиля» идет 1 час 29 минут, а «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» — 1 час 11 минут. Зато смотрится на одном дыхании, и хочется смотреть еще и еще. А сейчас любой «Антикиллер» длится обязательно не меньше двух часов. С западными фильмами то же самое. Последний Джеймс Бонд гонял по экрану без малого три часа, хотя его предшественники справлялись со своей миссией за два часа.
Наверное, дело во всеобщей ненависти к цензуре. Все настаивают на праве выразиться сполна, и только особые умницы способны резать и кромсать себя до малых размеров, а на самом деле — в надежде на шедевр.
У нас в семье несколько лет идет дискуссия о «Золотом теленке». Когда девочке Варе наступило время читать Ильфа и Петрова, я дала ей свою любимую старую книжку советского издания. Мальчик Коля удивился: зачем, мол, читать неполный, порезанный большевиками текст, когда в наши дни вышел полнейший, не подвергавшийся цензуре. Я не согласилась, так как считаю правильной книжку, прижизненно изданную и окончательно выправленную самими авторами, не важно, под давлением каких обстоятельств. Коля же думает, что раз писатели сокращали текст не из стремления к гармонии и совершенству, а в угоду советской цензуре, то правильно читать новое, полное издание. Мы друг друга так и не переубедили, каждый читает свой вариант.
Мне повсюду видятся горы лишнего, срочно требующего сокращения. Это и одинаковые телепередачи по всем каналам, и неразличимые певцы и актеры. Это и размеры школьных и вузовских программ образования. Моя дочь сидела по семь уроков в школе, теперь имеет каждый день 4 и 5 пар в институте. Зачем столько предметов? Что в таких условиях можно научиться делать отлично, блестяще?
Этот перечень я могу продолжать долго. Но редактору я должна отправить текст объемом ровно 4000 знаков с пробелами. Иначе его неудобно будет читать. Начинаю править и сокращать.
Вконце прошлого сезона Большой театр выдал чудесную премьеру — балет «Корсар». Старинный этот балет знаменит особой пышностью, сложностью и продолжительностью. Четыре действия, три антракта. В советские годы спектакль заканчивался далеко за полночь, и зрители оказывались перед выбором — устраивать овацию с вызовами артистов на бис или бежать в метро до закрытия.Нынешний руководитель балетной труппы Алексей Ратманский поставил своего «Корсара», ужав его до трех действий, финальный занавес опускается в нормальные 23 часа. Балерины жалуются на огромную физическую нагрузку — некогда отдохнуть, — и я им сочувствую. Но как зритель — исполнена благодарности к современному человеку Ратманскому, динамично воплотившему свой творческий замысел в компактных временных рамках. Можно спокойно наслаждаться действием, а не елозить на месте, фиксируя все длинноты и самоповторы сценических приемов, как это бывает во время затянутых представлений.
А вот деятели из Академического Малого театра на днях рассказывали по каналу «Культура», как в этом сезоне переделали вечную постановку «Ревизора». Они гордятся тем, что теперь спектакль идет еще дольше, 3 часа 45 минут. Может, так и надо, со всеми паузами, но я явно выбываю из числа потенциальных зрителей.
Мне кажется, что, когда авторы настаивают на своем праве на безграничные размеры пространства самовыражения, они заранее демонстрируют пренебрежение ко мне как к зрителю, читателю, слушателю. Сколько чудесных книг так и не открыто большинством нормальных современных читателей из-за их 600-страничного объема! Любимого моего писателя Алексея Иванова не подсунешь просто так дочке-студентке, лучшая его книжка, «Сердце Пармы», — за 700 страниц. Другой отличный современный роман уральской школы, «2017» Ольги Славниковой, — 542 страницы, я сама читала три месяца. Читала и думала: «Сократить бы на треть — шедевр получится».
Конечно, мои призывы к авторам выглядят забавно. Но ведь способность к правке и сокращению своего такого дорогого творческого результата обязательна для великих, всенародно признанных писателей, режиссеров. Я проверила: фильм «Берегись автомобиля» идет 1 час 29 минут, а «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» — 1 час 11 минут. Зато смотрится на одном дыхании, и хочется смотреть еще и еще. А сейчас любой «Антикиллер» длится обязательно не меньше двух часов. С западными фильмами то же самое. Последний Джеймс Бонд гонял по экрану без малого три часа, хотя его предшественники справлялись со своей миссией за два часа.
Наверное, дело во всеобщей ненависти к цензуре. Все настаивают на праве выразиться сполна, и только особые умницы способны резать и кромсать себя до малых размеров, а на самом деле — в надежде на шедевр.
У нас в семье несколько лет идет дискуссия о «Золотом теленке». Когда девочке Варе наступило время читать Ильфа и Петрова, я дала ей свою любимую старую книжку советского издания. Мальчик Коля удивился: зачем, мол, читать неполный, порезанный большевиками текст, когда в наши дни вышел полнейший, не подвергавшийся цензуре. Я не согласилась, так как считаю правильной книжку, прижизненно изданную и окончательно выправленную самими авторами, не важно, под давлением каких обстоятельств. Коля же думает, что раз писатели сокращали текст не из стремления к гармонии и совершенству, а в угоду советской цензуре, то правильно читать новое, полное издание. Мы друг друга так и не переубедили, каждый читает свой вариант.
Мне повсюду видятся горы лишнего, срочно требующего сокращения. Это и одинаковые телепередачи по всем каналам, и неразличимые певцы и актеры. Это и размеры школьных и вузовских программ образования. Моя дочь сидела по семь уроков в школе, теперь имеет каждый день 4 и 5 пар в институте. Зачем столько предметов? Что в таких условиях можно научиться делать отлично, блестяще?
Этот перечень я могу продолжать долго. Но редактору я должна отправить текст объемом ровно 4000 знаков с пробелами. Иначе его неудобно будет читать. Начинаю править и сокращать.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
