Архивная публикация 2008 года: "Трубы и судьбы"
Газпром: на чем стоит и стоять будет земля русская; Альцгеймер близится, а Нобеля все нет; фройляйн Ева; как важно быть несерьезным.
Валерий Панюшкин, Михаил Зыгарь. Газпром. Новое русское оружие
«Захаров»
История новой России «под газом». Уникальный, по крайней мере у нас, образец редкостного жанра — документально-публицистический авантюрный производственный роман. Газпром как механизм и организм интересен уже сам по себе — как устроен, как работает, куда и чем дышит. Его социально-экономические функции — совсем иные, высокие и тонкие, материи, в хитросплетениях которых нежно и аккуратно, ниточка за ниточкой, разбираются Панюшкин и Зыгарь. А как же без священного трепета! Вокруг «трубы» понаворочены такие забойные и затейливые политические интриги, что титулованные авторы выдуманных триллеров отдыхают все вместе взятые. Активные участники и фигуранты действа — политическая и экономическая элита последних двух десятилетий, от Ельцина, Гайдара и Примакова до Путина и Медведева. Журналисты не поленились, съездили и на Ямал, и на улицу Наметкина, побывали в Эссене и Гельзенкирхене. Постарались пообщаться со всеми, кто располагает хоть какой-то важной и достоверной информацией. После долгих колебаний отказался встречаться Вяхирев, а тон всему разговору задан в самом начале — беседой с Черномырдиным про чудо: «Советский Союз распался, а газовая отрасль советской промышленности — нет».
Игорь Губерман. Шестой иерусалимский дневник
«ЭКСМО»
«Альцгеймер близится, а Нобеля все нет!» — в каждой шутке есть доля шутки. Смех сквозь слезы, слезы сквозь смех. Особенно у автора «гариков». Губерман и в прозе, и в стихах — «фирменный», отличный от всех прочих, взгляд на человеческое существование. На мир, в котором все меньше и меньше логики, смысла, справедливости, зато продолжает витать дух свободы и неистребимой витальности. Несмотря ни на что. В «Шестой иерусалимский» вошли болезнь (побежденная!), утраты (неизбежные), поездки и встречи (по-прежнему много гастролирует) и воспоминания (с этим чем дальше — тем лучше). Из новых интонаций, пожалуй, усталость и самокритичное старческое ворчание. «Годы утекли, как облака, возраст мой угрюм и осторожен, старость — вроде знамени полка: тяжело вздымать, но честь дороже». В остальном он верен себе. Вроде и на родине бывает не так часто, но бередит, тревожит, не отпускает. «Мне боль несет российской жизни эхо, с ожоговым стыдом наполовину; похоже, из России я уехал, не смогши перерезать пуповину».
Анжела Ламберт. Загубленная жизнь Евы Браун
«КоЛибри»
Истинная арийка. Морально устойчива. Политически выдержанна. Хорошая спортсменка. В партии не состояла. Статус — подруга фюрера. Очень хорошенькая «женщина без свойств». Не злая, не добрая, наверняка не дура, но без особых интеллектуальных завихрений. Историческим персонажем стала по странной прихоти судьбы: более четырнадцати лет бок о бок с монстром, которого проклинали миллионы. Объемный том, шесть с лишним сотен страниц убористого текста, посвященных подобной особе?.. Явно многовато будет. О чем она думала, что волновало, кроме собственной странной личной жизни, мы уже не узнаем — фройляйн всегда сознательно держалась в тени, мемуаров не писала и воспоминаний о ней осталось немного. Но Анжела Ламберт ищет фактуру в другом месте. Ее интересует не только, возможно и не столько, эта женщина, сколько специфический колорит эпохи и национальные особенности немцев, которые привели к возникновению Третьего рейха именно в это время и в этом месте. Из принципиально новых штрихов к образу Гитлера — твердое убеждение автора, что мужчиной он все-таки был, а официально оформлять семейные отношения не хотел, поскольку опасался, что на потомстве может отразиться его дурная наследственность.
Энгус Трамбл. Краткая история улыбки
«АСТ-Астрель»
Как важно быть несерьезным, если со всей серьезностью взглянуть на характерный для всего рода человеческого изгиб парного органа под названием «губы». Обратиться к теме Трамбла подтолкнуло приглашение сделать культурологический доклад на семинаре дантистов и челюстно-лицевых хирургов. Оказалось, улыбка в пространстве и времени — явление неоднозначное. Когда-то смех и открытая улыбка, обнажающая зубы, считались непристойными, а белые зубы — серьезным недостатком. Да и само специфическое сокращение лицевых мышц может отражать несколько десятков разнообразных чувств. Приличия, Бесстыдство, Желание, Веселье, Мудрость, Обман и Счастье (в качестве заключения) — названия глав, в самых общих чертах обозначающие направление изысканий автора. Психология, социология, этика, история, религия, живопись, скульптура, литература, философия, медицина — везде витает гримаса Чеширского Кота. Исследователь забирается в такие дебри, что цитирует письмо Чехова, в котором упоминается «душераздирающая принужденная улыбка людей, не уважающих самих себя». Комментарий не менее выразителен: «Это заставляет нас задуматься, встретим ли мы такую улыбку сегодня, или она уже вышла из употребления».
Газпром: на чем стоит и стоять будет земля русская; Альцгеймер близится, а Нобеля все нет; фройляйн Ева; как важно быть несерьезным.
Валерий Панюшкин, Михаил Зыгарь. Газпром. Новое русское оружие
«Захаров»
История новой России «под газом». Уникальный, по крайней мере у нас, образец редкостного жанра — документально-публицистический авантюрный производственный роман. Газпром как механизм и организм интересен уже сам по себе — как устроен, как работает, куда и чем дышит. Его социально-экономические функции — совсем иные, высокие и тонкие, материи, в хитросплетениях которых нежно и аккуратно, ниточка за ниточкой, разбираются Панюшкин и Зыгарь. А как же без священного трепета! Вокруг «трубы» понаворочены такие забойные и затейливые политические интриги, что титулованные авторы выдуманных триллеров отдыхают все вместе взятые. Активные участники и фигуранты действа — политическая и экономическая элита последних двух десятилетий, от Ельцина, Гайдара и Примакова до Путина и Медведева. Журналисты не поленились, съездили и на Ямал, и на улицу Наметкина, побывали в Эссене и Гельзенкирхене. Постарались пообщаться со всеми, кто располагает хоть какой-то важной и достоверной информацией. После долгих колебаний отказался встречаться Вяхирев, а тон всему разговору задан в самом начале — беседой с Черномырдиным про чудо: «Советский Союз распался, а газовая отрасль советской промышленности — нет».
Игорь Губерман. Шестой иерусалимский дневник
«ЭКСМО»
«Альцгеймер близится, а Нобеля все нет!» — в каждой шутке есть доля шутки. Смех сквозь слезы, слезы сквозь смех. Особенно у автора «гариков». Губерман и в прозе, и в стихах — «фирменный», отличный от всех прочих, взгляд на человеческое существование. На мир, в котором все меньше и меньше логики, смысла, справедливости, зато продолжает витать дух свободы и неистребимой витальности. Несмотря ни на что. В «Шестой иерусалимский» вошли болезнь (побежденная!), утраты (неизбежные), поездки и встречи (по-прежнему много гастролирует) и воспоминания (с этим чем дальше — тем лучше). Из новых интонаций, пожалуй, усталость и самокритичное старческое ворчание. «Годы утекли, как облака, возраст мой угрюм и осторожен, старость — вроде знамени полка: тяжело вздымать, но честь дороже». В остальном он верен себе. Вроде и на родине бывает не так часто, но бередит, тревожит, не отпускает. «Мне боль несет российской жизни эхо, с ожоговым стыдом наполовину; похоже, из России я уехал, не смогши перерезать пуповину».
Анжела Ламберт. Загубленная жизнь Евы Браун
«КоЛибри»
Истинная арийка. Морально устойчива. Политически выдержанна. Хорошая спортсменка. В партии не состояла. Статус — подруга фюрера. Очень хорошенькая «женщина без свойств». Не злая, не добрая, наверняка не дура, но без особых интеллектуальных завихрений. Историческим персонажем стала по странной прихоти судьбы: более четырнадцати лет бок о бок с монстром, которого проклинали миллионы. Объемный том, шесть с лишним сотен страниц убористого текста, посвященных подобной особе?.. Явно многовато будет. О чем она думала, что волновало, кроме собственной странной личной жизни, мы уже не узнаем — фройляйн всегда сознательно держалась в тени, мемуаров не писала и воспоминаний о ней осталось немного. Но Анжела Ламберт ищет фактуру в другом месте. Ее интересует не только, возможно и не столько, эта женщина, сколько специфический колорит эпохи и национальные особенности немцев, которые привели к возникновению Третьего рейха именно в это время и в этом месте. Из принципиально новых штрихов к образу Гитлера — твердое убеждение автора, что мужчиной он все-таки был, а официально оформлять семейные отношения не хотел, поскольку опасался, что на потомстве может отразиться его дурная наследственность.
Энгус Трамбл. Краткая история улыбки
«АСТ-Астрель»
Как важно быть несерьезным, если со всей серьезностью взглянуть на характерный для всего рода человеческого изгиб парного органа под названием «губы». Обратиться к теме Трамбла подтолкнуло приглашение сделать культурологический доклад на семинаре дантистов и челюстно-лицевых хирургов. Оказалось, улыбка в пространстве и времени — явление неоднозначное. Когда-то смех и открытая улыбка, обнажающая зубы, считались непристойными, а белые зубы — серьезным недостатком. Да и само специфическое сокращение лицевых мышц может отражать несколько десятков разнообразных чувств. Приличия, Бесстыдство, Желание, Веселье, Мудрость, Обман и Счастье (в качестве заключения) — названия глав, в самых общих чертах обозначающие направление изысканий автора. Психология, социология, этика, история, религия, живопись, скульптура, литература, философия, медицина — везде витает гримаса Чеширского Кота. Исследователь забирается в такие дебри, что цитирует письмо Чехова, в котором упоминается «душераздирающая принужденная улыбка людей, не уважающих самих себя». Комментарий не менее выразителен: «Это заставляет нас задуматься, встретим ли мы такую улыбку сегодня, или она уже вышла из употребления».
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
