«Приглашаем Вас на первый осенний просмотр картин на открытом воздухе с участием художников: О. Рабина, Е. Рухина, В. Немухина, Л. Мастерковой, Н. Эльской, Ю. Жарких, А. Рабина, Боруха Штейнберга, А. Меламида, В. Комара, В. Ситникова, В. Воробьева, И. Холина. Выставка состоится 15 сентября 1974 года с 12 до 14 часов по адресу: конец Профсоюзной ул. до пересечения с ул. Островитянова» — в напечатанном на машинке приглашении последние три имени подписаны от руки, так же как адрес и время выставки. Позже к этим художникам присоединились еще двенадцать, среди которых Михаил Федоров-Рошаль, Эдуард Зеленин, Сергей Бордачев, Римма Заневская и другие, внести которых в список уже не было времени.

Воскресник в срочном порядке

Заявленные два часа на деле оказались несколькими минутами, по истечении которых выставленные на пустыре картины стали давить бульдозерами и грузовиками под предлогом проведения в срочном порядке организованного воскресника по озеленению территории. Кадры сминаемых машинами работ, из которых тут же был сложен костер, разгоняемых поливальными машинами художников и зрителей и Оскара Рабина, бросающегося на нож бульдозера, облетели все западные СМИ — художники известили о готовящейся акции дипломатов и иностранных журналистов, не преминувших провести параллели с книжными кострами нацисткой Германии. О разгроме выставки западные радиостанции сообщили уже через полчаса после случившегося, и это был огромный скандал для взявшего курс на разрядку Брежнева, нуждавшегося в экономической помощи Запада.

Чиновников предупредили

Организаторами выставки выступили лидер московского нонконформизма Оскар Рабин и поэт и коллекционер Александр Глезер. 2 сентября в Моссовет было отправлено письмо с уведомлением о готовящемся показе картин, официального ответа на которое не последовало. Московские чиновники не могли запретить выставку, мотивируя это возможными «нарушениями общественного порядка», поскольку местом для нее намеренно был выбран пустырь. В итоге после трехдневных раздумий функционеры Моссовета ограничились настоятельным советом «воздержаться» от проведения вернисажа, которым художники не воспользовались.

Решающая роль бульдозеров

Накануне дня Х, как вспоминает Александр Глезер, участники акции разделились на две группы, одна из которых ночевала у математика Виктора Тупицына в Беляеве, а вторая — у Рабина и Глезера, живших по соседству друг с другом в Лианозове. В задачи первой группы входило, в числе прочего, наблюдение за пустырем ночью и утром. До места художники, спрятав холсты под одежду, добирались по отдельности на метро, справедливо опасаясь того, что автомобили могут остановить на подъезде. На пустыре их уже ждали машины с саженцами и люди в рабочей форме, возмущенные «хулиганами», мешающими им заниматься благоустройством территории. В ответ на негодующие крики Оскар Рабин поднял картину у себя над головой, его примеру последовали другие художники — и в этот момент на них двинулись бульдозеры. Некоторых участников акции задержали, приговорив к 15 суткам ареста за хулиганство, но на следующий день приговор был отменен.

Официальную версию разгона выставки власти, очевидно, пребывавшие в некоторой растерянности, опубликовали не сразу — лишь 18 сентября ТАСС заклеймило ее как дешевую антисоветскую пропаганду жаждущих, но не заслуживающих известности художников. Однако успокоить международный резонанс такие дежурные заявления не могли. Власти были вынуждены пойти не только на переговоры с художниками, но и на уступки. Через две недели после Бульдозерной выставки, 29 сентября, с разрешения Моссовета в Измайловском парке состоялся «Второй осенний показ живописи и графики». В нем приняли участие 65 художников, чьи работы увидели уже не только друзья, родственники и иностранные журналисты — за четыре часа на выставке побывало, по разным данным, от 15 до 25 тысяч зрителей.

Тюрьма или эмиграция

Вслед за этими событиями наступил довольно странный период. С одной стороны, государство де-факто признало андеграундное искусство и разрешило художникам выставляться. С другой стороны, власти развернули против их искусства «общественную» кампанию от имени ударников соцтруда, разоблачающих его чуждость чаяниям простого народа.

Александра Глезера поставили перед выбором: сфабрикованное дело и тюрьма — или эмиграция, и то с условием не организовывать на Западе антисоветских выставок, удостоверенного соответствующим письменным обещанием. После ряда допросов и обысков 16 февраля он вместе с семьей выехал во Францию. Оскар Рабин, получивший титул «Солженицына от живописи», эмигрирует во Францию в 1978 году, уедут за границу и многие другие художники, в числе которых Комар и Меламид, Юрий Жарких, Лидия Мастеркова, Василий Ситников.

Современные российские художники безусловно находятся в гораздо более выгодном положении, чем их предшественники: они включены в мировой контекст, выставляются на крупных государственных и частных площадках, участвуют в международных проектах в России и за рубежом, много ездят и много видят. Очевидно, потребность в самовыражении небольшой, по сути, группы людей, сейчас не представляется серьезной опасностью для власти — в конце концов, если что-то пойдет не так, всегда найдутся достойные всяческого уважения общественные активисты, которые объяснят, что в сегодняшней системе ценностей искусством не является.