Над пейзажным циклом «Граница», начатым в 2011 году после мощнейшего землетрясения у восточного побережья острова Хонсю и вызванного им цунами, Йошида работал несколько лет. На этих фотографиях нет ни жертв, ни разрушений, запечатленных многочисленными репортерскими камерами со всего мира. Главный герой серии — природа — величественная, вечная, наделенная разумом и душой. За ее видимым спокойствием — непредсказуемая сила, способная стереть человека с лица земли или же, наоборот, стать источником новой жизни. Впрочем, как выясняется в нашем разговоре с фотографом, мое восприятие его работ во многом определено европейской картиной мира, и порой я вижу в них то, что мне подсказывает мой культурный опыт, а не то, что в них заложено.

Конечно, искусство на то и искусство, что каждый в нем видит свое, что не найдется двух людей, которые бы стопроцентно совпали в своем взгляде на то или иное произведение. Но есть некая культурная матрица, позволяющая считывать определенный набор общих смыслов, на которые потом накладываются личные ассоциации. Не раз за время нашего общения с Шигеру Йошидой я ловила себя на том, что не вполне понимаю, о чем он говорит. То есть умом понимаю, но почувствовать не могу. Что значит жить в мире, населенном многочисленными божествами и душами умерших, видеть их в цветущем дереве, камне, воде? Даже разговор начался с того, что я не разобрала сказанную с сильным японским акцентом фразу «Меня зовут Шигеру Йошида». Одним словом, классический случай «трудностей перевода», что, впрочем, не помешало нам расстаться весьма довольными друг другом.

— Почему такое спокойствие и безмятежность, несмотря на то, что серия была сделана после катастрофы?

— Во время моего путешествия по местам, пострадавшим от землетрясения и цунами 2011 года, я увидел множество людей, возносящих молитвы морю, что и вдохновило меня на этот фотопроект. Сначала главной темой и «главным героем» моих фотографий в этом регионе был океан, но потом идея трансформировалась, и основной темой стала молитва. Я побывал во многих священных для японцев местах, где человек может напрямую общаться с природой, стараясь запечатлеть почти неуловимую атмосферу таких моментов, самую суть этой молитвы. Через фотографию я пытался показать потаенную энергию молитвы, приносящей мир, спокойствие, жизнь.

— Религия — это неотъемлемая часть японской культуры, картины мира и национальной идентичности. Насколько она укоренена в повседневной практике?

— Это действительно часть жизни. В японской культуре переплетены синтоизм с его анимистическими верованиями, буддизм, другие религии. Для японца естественно обращаться с молитвой к морю, которое нас окружает. Порой оно бывает источником бед, но мы не питаем к нему ненависти, потому что молитва дает успокоение, чувство гармонии с миром. Многие люди молятся большим камням или деревьям, которые считаются обителью бога.

— В вашей собственной молитве о чем вы просите, что лично для вас важно?

— Я живу недалеко от Токио — огромного города, в котором каждый человек постоянно испытывает стресс. Я прошу умиротворения, внутреннего спокойствия, надежды, чтобы жить дальше.

— На ваших фотографиях почти нет людей, или же они едва различимы на фоне величественной природы. Почему?

— Опять же, потому, что здесь важен не сам человек, а это ощущение взаимопроникновения человеческого и божественного.

— Ваша серия называется «Граница», но фотографии как раз оставляют противоположное впечатление — бесконечного пространства и отсутствия времени.

— Речь идет о границе между земным, человеческим, и небесным, божественным мирами. Так, на одной из фотографий вы видите синтоистскую усыпальницу, которая как раз и отделяет один от другого.

—В ваших фотографиях присутствует некий мистицизм — это верное ощущение или всего лишь взгляд европейца на мир, который вы воспринимаете абсолютно по-другому?

— Нет, в них нет никакого мистицизма, никакой таинственности. Несколько фотографий серии, например, сделаны во время одного из многочисленных локальных летних фестивалей, посвященных богу моря. На встречу с ним, прося о мире и плодородии, люди отправляются в 40-местной лодке в форме дракона, которая запечатлена на одном из снимков. Так что в основе своей они вполне конкретны.

—В этой серии вы использовали сложную технику печати fresco giclée. В чем она состоит?

—Техника близка ренессансной фреске — отсюда и название. И если фреска пишется по сырой штукатурке, то фотография печатается на струйном принтере на хлопковой бумаге, покрытой тонким слоем гашеной извести, после чего поверхность обрабатывается диоксидом углерода, который фиксирует пигмент.

— Расскажите о своей предыдущей серии, «Большое дерево».

— В проекте важна концепция, философия, которая дает изначальный посыл и объединяет все снимки в серию. Я снимал большие деревья по всему миру — в Африке, на Мадагаскаре и Тайване, в США, Канаде, Мехико, Австралии, Новой Зеландии, Германии и Великобритании, в Африке, на Мадагаскаре и Тайване. Но это не просто пейзажная съемка, показывающая красоту природы, мои деревья — это жилища богов, в которых концентрируется огромная жизненная энергия.

— Какие фотографы оказали на вас влияние, если оказали?

— Я бы назвал Майкла Кенну и Ирвина Пенна. А вообще часто на меня влияют вещи, не связанные с фотографией и визуальностью. Например, звуки — отчасти, образность серии «Границы» навеяна звуком тибетского гонга, который вы и слышите здесь в зале.