Как ни относись лично к Путину или ко всей нынешней российской власти, «Крым-наш» — стал победой. Даже те жители страны, которые не являются фанатами президента, и те ощутили подъем и почувствовали себя гражданами мощной державы, от которой что-то зависит. Путин набрал на крымской истории вистов куда больше, чем даже на Второй чеченской войне. Вроде бы теперь надо этим пользоваться, развивать успех. Но нет, вместо этого зачем-то начали историю с сепаратистами в Луганске и Донецке.

То, что Игорь Гиркин-Стрелков, Бородай и другие нерядовые и рядовые участники боевых действий на Юго-Востоке Украины попали туда с молчаливого одобрения российских спецслужб — факт почти бесспорный. То, что среди сепаратистов были и есть вышедшие в запас или ушедшие в официальный отпуск военнослужащие российской армии — тоже факт.

Вопрос, зачем надо было устраивать всю эту свистопляску? Чтобы присоединить находящиеся в глубочайшем кризисе регионы страны-соседки, а потом бесконечно вкачивать в них гигантские средства? Вряд ли.

Тогда, можно вспомнить версию конспирологов и любителей геополитики, что Путин хочет отхватить у Украины не только Донецк и Луганск, но еще и Харьков с Одессой, а там взяться за Приднестровье. Хорошо, допустим. Но зачем это делать? Чтобы что? Чтобы Россия полностью лишила Украину выходов к морю, заполучила порты в Одессе и Николаеве и поставила ракетные комплексы на берегах Днестра? И что это даст, кроме жестких санкций от Евросоюза и США, практически полной изоляции и, как следствие, полномасштабного экономического кризиса в «стране-победительнице»? Да ничего.

Хорошо, давайте посмотрим на третий вариант. Сепаратисты в Донецке и Луганске добиваются оглушительного успеха. Их массово поддерживает население. Новоиспеченный президент Порошенко растерян и не принимает никаких решений, украинская армия мнется и без приказа ничего не делает, а сепаратисты победным маршем идут на Киев, повесив на башнях музейных танков российский триколор. Порошенко уходит в отставку, на Украине проводится референдум, страна входит в состав России. Победа! Нет — бред сумасшедшего. Украина никогда не проголосует на референдуме за присоединение к России. После Крыма точно не проголосует, тем более, единогласно. Сепаратисты не пользовались и не пользуются массовой поддержкой населения даже в пророссийском Донбассе. Победного марша не вышло, потому что его не могло быть в принципе.

И снова вопрос, зачем тогда было вообще начинать операцию на Юго-Востоке? Для каких таких целей нужно было поддерживать ДНР и ЛНР, отправлять к ним добровольцев и собирать деньги и гумманитарную помощь? Зачем — сможет сказать только тот, кто заранее знал об этой операции. Но вот почему она началась именно так, можно более-менее уверенно предположить.

Легкий и безоговорочный успех в Крыму вскружил голову. На какое-то мгновение показалось, что можно раз и навсегда вообще решить проблему с нестабильной Украиной, сделав ее всю или частично частью России.

В декабре 1895 года, группа английских добровольцев вторглась на территорию бурского государства Трансвааль в Южной Африке. Трансвааль чем-то отдаленно напоминал нынешнюю Украину, с поправкой на время и регион, конечно. В стране жило и работало множество выходцев из Англии, Шотландии и других стран, входивших в состав Британской империи. При этом, государственным языком был родной для буров голландский, точнее, его местная разновидность — африкаанс. Выходцы из Британской империи — ойтлендеры, не имели права голоса, не могли избирать собственные органы власти, зато должны были платить втрое больше налогов, чем буры-голландцы. Конфликт зрел. Тем более, что и буры, и Лондон хотели прямо противоположного. Президент Трансвааля Пауль Крюгер мечтал о единой бурской Южной Африке, где не будет британцев. Британцы — о единой Южной Африке, в которой не будет мрачных, бородатых буров.

В итоге, рассчитывая на поддержку ойтлендеров, 29 декабря 1895 года к столице Трансвааля Претории выдвинулся отряд добровольцев, во главе с советником премьер-министра Капской колонии Линдером Джеймсоном. Но восстание сорвалось, примерно так же, как и план победного марша на Киев. Ойтлендеры были разобщены, им не нужен был открытый вооруженный конфликт. Они не взялись за оружие. В итоге, рейд Джеймсона закончился через пять дней полным разгромом добровольцев.

Режим Крюгера от этого только укрепился, весь мир стал воспринимать бурскую республику как оплот свободы, противостоящий британским империалистам. Ойтлендеров загнали в еще большую немилость и налоговую кабалу. Переговоры и компромиссы между Преторией и Лондоном стали невозможны. Чтобы закончить конфликт Британии потребовалась в итоге двухлетняя война с бурами, которая унесла сотни тысяч жизней и миллионы фунтов.

Россия оказалась сейчас даже в худщей ситуации, чем Британия после неудачного рейда Джеймсона. От ополченцев-сепаратистов Кремль не отрекается, но и не признает их. Помогать не помогает, при этом ведет информационную войну, которая вот-вот выльется в настоящую, потому что Киев тоже вошел в раж, разворачивает войска на границе с Крымом, собирается устроить настоящую блокаду миллионному Донецку.

Решать вопрос войной, надеюсь, сейчас уже никто не будет, все-таки, не конец девятнадцатого века на дворе. Но тогда что делать? Разбитые ополченцы вернутся домой, многие из них — домой в Россию. И как они будут отзываться о президенте, который не поддержал их в трудный момент? Не станут ли они ярой и новой оппозицией, опасной, вооруженной и имеющей опыт партизанской войны? Могут. Чтобы этого не допустить, а главное, чтобы не допустить настоящего гуммантиарного краха в Донецке, от покорителя Крыма требуется нестандартный ход, новое неожиданное решение. Иначе все успехи будут с грохотом спущены в Черное море.