Так скорее всего и будет. Европейские антисистемные силы уже достаточно популярны для того, чтобы задавать тон и входить в правительства у себя на родине, но европейская трибуна может для них оказаться тем самым мостом, который «слишком далеко». И это искренне жаль, хотя, возможно, пока и неизбежно. Прямые выборы в Европарламент проводятся с 1979-го - в этом году они юбилейные. Выборы изначально были той костью, которую европейские лидеры 1970-х бросили избирателям в качестве компенсации за учреждение Европейского совета – могущественного органа ЕС, состоящего из глав государств и правительств и стоящего выше всех других институтов европейской интеграции, включая, при определенных обстоятельствах, независимый Суд ЕС.

Не удивительно, что на протяжении более чем трех десятилетий выборы в Европарламент были одними из скучнейших в Европе, а явка на них – значительно ниже, чем на выборы в национальные законодательные органы. Избиратель-то не дурак – он прекрасно понимает, где действительно решаются вопросы, затрагивающие его жизнь и бизнес, а где ведутся пустые разговоры о «европейских ценностях» и «российского угрозе».

В этом году выборы в Европарламент впервые за много лет стали интересными. Главный виновник – неутомимый вице-премьер правительства Италии Маттео Сальвини, сумевший сколотить за последние месяцы коалицию «новых правых». В нее вошли итальянская Лига, французское Национальное Движение Марин Ле Пен, венгерские и эстонские правые, ну и, наконец, те самые незадачливые австрийские «свободники». Спору нет, по многим периферийным вопросам, как, например, отношения с Россией, эти партии вряд ли найдут общий язык. Но не в России дело. В случае своего заметного успеха эта коалиция могла бы поставить исполнительные органы перед очень жестким, хотя и кратким списком проблем.

Пока складывается впечатление, что Европарламент, даже при наличии фракции «новых правых» не сможет выступить с повесткой решения тех реальных проблем, которые стоят перед Европой. А их всего три: неспособность по-честному решить миграционный вопрос, реальное лишение отдельных стран права определять свою экономическую политику (т.е. низведение их состояние второсортных), и, на закуску, бюрократический снобизм Еврокомиссии позабывшей, кто в Европе кому по закону служит. И если эти проблемы не будут решены - а правящий истеблишмент этого делать не собирается - то Европу ждут новые поколения радикальной оппозиции и еще более интересные выборы.

На кону и просто формальное соотношение реального влияния на европейскую политику со стороны общеевропейских институтов и национальных властей. Зададимся вопросом: зачем во главе органа, миссия которого быть мотором европейской интеграции, «скромная компромиссная фигура» типа Кристин Лагард? Правильно – для того, чтобы не мешать главам государств и правительств решать главные проблемы тайком, за плотно закрытыми от избирателя дверями. Поэтому основной вопрос на кону – станет ли Европарламент действительно значимым демократическим органом власти, либо останется ширмой.

Какой вывод из всего происходящего может сделать Россия? Он не очень замысловат. Даже такие сложноорганизованные политические системы, как европейская, «сушить» до бесконечности невозможно. В том случае, если власть постоянно прикрывает решение реальных проблем бесплатным роумингом, граждане неизбежно начинают поддерживать тех, кто про эти проблемы хотя-бы серьезно говорит. Если эти граждане, конечно, не лишены избирательных прав вовсе. А стало быть, если не сейчас, то завтра, послезавтра, плотину прорвет и последствия будут гораздо даже хуже, чем все этого заслужили. Вот с этим европейская история хорошо знакома.