Новая постановка худрука Театра Моссовета Марчелли выходит в Год семьи и отдает дань уважения замечательной Кнушевицкой, исполнившей в спектакле роль бабушки главного героя. Она мудрый матриарах несговорчивого семейства чухломских дворян, поставленных перед невыполнимой задачей – благословить брак племянника по имени Любим с совершенно незнакомой им девицей-сиротой по имени Наташа. Так уж завещали почившие родители Любима: без одобрения многочисленных теток и дяди наследства ему не видать.

Чухломские дворяне колоритны в своей консервативности. Сама мысль о том, что Любим, молодой офицер, нашел себе невесту не в родных краях, а в шальной столице, вызывает в них глубочайшее недоверие. Дядю Карпа Саввича, отставного майора и непримиримого врага всего интеллектуального, пугает возможное наличие у петербургской невесты ума. Его зять, учитель Максим Меркурьевич, наоборот, считает, что она, скорее всего, невежда. Скупая вдова Фекла Саввична подозревает, что Любим выбрал себе в жены транжиру. И так далее.

Прочтя письмо из Петербурга с просьбой о благословении, все они с явным удовольствием используют право вето, не ведая, что молодые люди уже обвенчались без спросу. Тайно приехав в Чухлому, Наташа собирается их перехитрить, под видом дальней родственницы втершись в доверие к каждому по отдельности и умело сыграв на персональных слабостях: скупости, глупости, чванстве. Для одного она станет милой дурочкой, для другой – помешанной на экономии хозяюшкой. Так что, когда откроется правда, все будут обезоружены ее обаянием и находчивостью и не смогут не поддержать выбор Любима.

Едва ли, придумывая пьесу специально для бенефиса актрисы Марии Вальберховой, руководитель Императорской труппы Александр Шаховской предполагал, что его сочинение ждут долгая жизнь и успешные постановки в XXI веке, когда имя самой Вальберховой вспомнят разве что знатоки. Однако после 1818 года спектакли по «Невесте» продолжали идти в российских, а затем и советских театрах. Была и радиопостановка с участием Юрия Яковлева, Валентины Телегиной, Светланы Немоляевой и других артистов.

Долгожителем эту пьесу (полное название которой «Своя семья, или Замужняя невеста») сделали хороший сюжет и толковые соавторы Шаховского: тот попросил помочь со стихами начинающего драматурга Николая Хмельницкого и своего соседа по дому Александра Грибоедова. Интересно, что оба соавтора впоследствии прославились не только в литературе, но и на государственной службе: Грибоедов стал дипломатом, а Хмельницкий – смоленским губернатором.

В Театре Моссовета спектакль идет на камерной сцене «Под крышей»: специально для него зрительные ряды развернули к окнам, наличие которых даже для завсегдатаев этого театра стало открытием.

Снова, как и в недавней «Фрекен Жюли», Марчелли играет с настоящей едой. В камерной обстановке все эти разносолы, которые хмурая крепостная Грунька (Евгения Лях), убирая после застолья, безжалостно сметает в одну кастрюлю, конечно, производят сильное впечатление. Нелюбезная безмолвная Грунька и еда, которую даже сытые зрители провожают грустными глазами (к ней никто не притронулся – и ее сразу в помои!), намеренно «заземляют» всё представление, которое само по себе носит водевильный характер.

Как уже говорилось, пьеса писалась для бенефиса актрисы, игравшей «замужнюю невесту», и, соответственно, ее роль по идее – центр тяжести всего действия. Марчелли сместил этот центр. Находчивая Наталья (Екатерина Девкина) здесь не доминирует над остальными, но органично существует в общем ансамбле, среди не менее ярких персонажей – Карпа Саввича (Александр Бобровский), Максима Меркурьевича (Андрей Рапопорт) и других.

И хотя спектакль в целом следует тексту и даже костюмы (работа Андрея Климова) вполне соответствуют началу XIX века, Марчелли вживил в него особый, не предусмотренный драматургами нерв. Вот звучит финальный монолог Натальи: маски сброшены, карты раскрыты, молодожены обласканы суровой родней – но она на грани истерики. Она как бы говорит новой родне: «Вы что думаете, я теперь вечно буду под всех вас подстраиваться?».

И вдруг крик обрывается, и Наташа с улыбкой и вздохом облегчения произносит: «Всё!», оставляя оторопевших чухломцев и зрителей в зале гадать, свидетелями чего они только что стали: искреннего эмоционального взрыва или же еще одной блестяще сыгранной роли.