Прошедшие 28 июля выборы президента Венесуэлы не обещали сенсаций. Даже многие из тех, кто верил в победу кандидата оппозиционной Единой демократической платформы Эдмундо Гонсалеса Уррутиа, полагали, что действующий глава государства и «вождь боливарианского социализма» Николас Мадуро не покинет свой пост, какими бы ни были итоги голосования. Ряд лидеров оппозиции были уверены, что исполнительная власть найдет способы не выполнить формальные договоренности. И именно поэтому противники Мадуро решили сразу пойти на обострение, выдвинув заведомо неприемлемого для большинства чавистов кандидата – представителя праволиберального крыла Марию Корину Мачадо. Расчет был на то, чтобы не распылять голоса оппозиционного электората на многих кандидатов, а поставить избирателя перед выбором – или Мачадо, или Мадуро.

Почему происходящее в Венесуэле лишь кажется хорошо знакомым

Венесуэльский избирком – вполне ожидаемо – не допустил Мачадо (как и нескольких других популярных оппозиционеров) к выборам, сославшись на то, что ей судом запрещено занимать государственные должности. Тогда оппозиционеры выставили Эдмундо Гонсалеса. Власти поначалу не воспринимали его всерьез. Однако объединенный кандидат большинства оппозиции стал стремительно аккумулировать симпатии венесуэльцев. Большинство опросов прочили: он наберет как минимум на 30% голосов больше, чем Мадуро. Проправительственные социологи уверяли, что победит все же действующий президент, но и они признавали, что поддержку Гонсалес получит серьезную.

Итоговый вердикт избиркома стал для многих ледяным душем: Мадуро набрал почти 52%, Гонсалесу досталось менее 45%; остальные восемь кандидатов в сумме не получили и 5% голосов. Оппозиция немедленно обвинила власть в махинациях, напомнив о применении административного ресурса в ходе избирательной кампании, особенно упирая на недопуск ряда наблюдателей и возмущаясь проволочками с обнародованием результатов голосования. Венесуэльский избирком и правительство парировали заявлениями о хакерской атаке на сервер избиркома и о «фашистских провокациях», которым обещали дать решительный отпор.

Хроника объявленного проигрыша

Как могли числа, называвшиеся социологами (55–65% голосов за Гонсалеса и его 35–40-процентный отрыв от действующего президента), смениться теми, что озвучены в коммюнике избиркома? Оппозиция была настолько зачарована приятными прогнозами (впервые с 2013 года противникам боливарианского социализма предрекали «гарантированную победу»), что не допускала и мысли о том, что полученные Гонсалесом проценты окажутся меньше ожидаемых. При этом из виду упускалось, что от пяти до семи миллионов венесуэльцев, покинувших родину, не имели возможности проголосовать: менее чем 70 тыс. граждан смогли зарегистрироваться в качестве избирателей за границей, и это сыграло на руку властям.

Смелый эксперимент: что сулит Аргентине избрание президентом Хавьера Милея

Опрос, проведенный Atlas Intel (эта фирма точнее всех предсказала результат Хавьера Милея на выборах в Аргентине в прошлом году), указывал на гораздо меньший разрыв между кандидатами: 52,7% против 45% (в пользу Гонсалеса). Семь процентов – не тридцать, и эту разницу в ходе голосования можно было преодолеть за счет мобилизации тех избирателей, которых считали твердой базой чавизма и «боливарианского социализма»: миллионы венесуэльцев зависят от исполнительной власти, снабжающей их деньгами и продуктовыми наборами, боятся потерять работу или социальное жилье.

Оппозиция, решив, что после ее триумфа на выборах даже авторитарный режим вынужден будет сдать президентский пост, не позаботилась о договоренностях с частью чавистских элит (в первую очередь с военными) об особенностях транзита к демократии. В рамках подобной модели им отводилась роль статистов, которые не должны мешать переходу власти. Подобные расчеты противоречили элементарной логике: уход от власти в условиях отсутствия четких гарантий (вроде тех, что были даны в рамках договоренностей Национального оппозиционного союза и сандинистской армии в Никарагуа в 1990-м) означал для многих чавистских руководителей в лучшем случае политический остракизм и возможность судебного преследования, а в худшем – угрозу физическому существованию.

Боливарианские власти собирались обернуть в свою пользу Барбадосское соглашение (оно предполагало смягчение санкций в обмен на допуск противников Мадуро к участию в выборах), но уж точно не сдаваться на милость триумфаторов. Именно в момент выдвижения Мачадо на «праймериз» оппозиции и отказа в ее регистрации вновь начала раскручиваться спираль взаимного недоверия, когда ни одна из сторон не была в принципе готова признать возможность честной победы конкурента.

Мария Корина Мачадо – талантливый и расчетливый политик. Она должна была понимать, что без гарантий чависты не уступят. Можно предположить, что ставка сделана на противостояние уже после выборов: цель – не сбросить правительство прямо сейчас, а сформировать Мадуро и его соратникам имидж ненадежных и недоговороспособных политиков, с которыми нельзя иметь дело. А затем, когда наступит новый этап экономического кризиса, в игру, возможно, уже удастся вступить и самой Мачадо.

Ставки сделаны, ставок больше нет

Единая демократическая платформа (ЕДП) и ряд участников выборов заявили, что не признают их результаты. Команда Гонсалеса выкладывает в интернет множество оказавшихся в ее распоряжении протоколов избиркомов (они свидетельствуют о громадном преимуществе оппозиционера), но не собирается передать их Избирательному трибуналу, уже затребовавшему данные документы у всех кандидатов. Ставка сделана на пиар-кампанию, массовые протесты и международное давление на правительство. Мадуро же и его сторонники утверждают, что протоколы, выложенные в интернет, по большей части сфальсифицированы. Впрочем, свои доказательства они не спешат демонстрировать, мол, закон этого напрямую не требует, и твердо уверены: суд встанет на их сторону.

Правящий кабинет рассчитывает на своего верного союзника – время. А обнадеженные заявлениями о неминуемом триумфе Гонсалеса и ЕДП оппозиционные венесуэльские избиратели надеются на стремительный крах чавизма. При этом военные сохраняют верность правительству, а протестные выступления пока не обрели масштаба 2018–2019 годов. Власти, проявившие жесткость (уже задержано более двух тысяч протестующих), контролируют ситуацию. Если же «боливарианский социализм» не падет в одночасье, то многие из противников правительства скорее эмигрируют, чем решатся на многомесячное противостояние с властями.

Доминирующее внутри ЕДП радикальное крыло не собирается договариваться с чавистами, рассчитывая, что международное давление на этот раз уж точно заставит Мадуро покинуть кресло главы государства. Он же, в свою очередь, уверен в поддержке старых и некоторых новых союзников. Его уже поздравили с победой власти Катара (что говорит о позиции арабского мира). Предсказуемой была и реакция России с КНР: обе страны заявили о безупречной организации выборов. Победу Мадуро признали Куба, Никарагуа, Боливия, Гондурас, а Мексика, по словам ее президента Андреса Мануэля Лопеса Обрадора, ждет лишь того, чтобы избирком Венесуэлы озвучил итоги подсчета 100% голосов. На сегодняшний момент около 40 стран признали Мадуро победителем президентской гонки.

Итоги венесуэльских выборов означают, что Китай продолжит развивать свой бизнес в этой южноамериканской стране. Москве и Тегерану Каракас важен не только и не столько экономически, сколько как союзник в противостоянии «коллективному Западу». Вояж российских военных кораблей к берегам Венесуэлы выглядит в этом контексте как согласованное совпадение: Москва подчеркивает, что ее выбор сделан. Победа Мадуро не могла также не вызвать вздох облегчения в Гаване, крайне нуждающейся в поставках венесуэльской нефти для поддержания на плаву ее экономики. Кубинцы остаются ключевым идеологическим союзником Каракаса и играют важную консультативную роль во многих процессах, идущих в Венесуэле.

За чей счет банкет

Не стала сюрпризом и реакция Вашингтона, повторившего традиционный набор обвинений в недемократичности выборов. США не сразу, но признали Гонсалеса победителем, и то, что они сделали это, даже не дождавшись окончания затянувшихся подсчетов, означает, что изменения позиции не произойдет. Уже отказали Мадуро в признании статуса победителя Аргентина, Коста-Рика, Парагвай, Перу, Доминиканская Республика и Уругвай. Вероятно, перечень стран, отказывающихся считать Мадуро законно избранным президентом, со временем увеличится. Но их точно будет меньше, чем тех, кто пять лет назад признал Хуана Гуайдо временным президентом. При этом в самих Соединенных Штатах сейчас идет предвыборная кампания. Если Демократической партии удастся сохранить за собой Белый дом, не стоит исключать какой-то формы переговоров с Мадуро (да, даже на фоне новых санкций). Речь на них будет идти об ослаблении миграционного давления на США и обеспечении возможности «демократического транзита» в Венесуэле. Если же победит Дональд Трамп, Каракасу стоит ждать новых санкций без всяких попыток Вашингтона долго заниматься вопросами демократии и прав человека.

Часть стран пока занимают нейтральную позицию, дипломатично прося венесуэльский избирком опубликовать протоколы с участков (которые могли бы продемонстрировать прозрачность и честность выборов). Об этом говорят и некоторые члены Евросоюза, а также Колумбия и Бразилия. Если кабинет Мадуро хочет сохранить рабочие отношения с Бразилией и Колумбией, ему придется найти какую-то форму адекватного ответа на дипломатическую просьбу этих двух стран «безусловно подтвердить документами» триумф президента-кандидата, простой отказ со ссылкой на суверенитет вряд ли окажется приемлемым.

Есть ли свет в конце туннеля?

Несмотря на провозглашенную победу Мадуро, поводов для радости у чавистов немного. То, что малоизвестный еще три месяца назад политик набрал 45% голосов (как минимум), говорит о масштабной эрозии доверия к правящему режиму, стремительном ухудшении его восприятия населением. Власти после 2019-го сумели частично выбраться из экономического кризиса (хотя и не ликвидировать его) и даже в последние два года добились ежегодного роста ВВП примерно в 5%. Но бедняцкие кварталы не успели почувствовать изменений к лучшему, и именно в этих округах произошло проседание электоральной базы кабинета Мадуро. Впервые многие «твердые чависты» голосовали против наследника легендарного Уго Чавеса.

Не позднее января 2025-го (момент формального окончания мандата нынешнего президента) ряд стран, вероятно, признает Гонсалеса законным главой государства. Мадуро, считающий себя победителем выборов, оказывается в ситуации цугцванга. Уходить с поста, не получив гарантий безопасности, он не намерен, но это означает, что его объявят «узурпатором» и «диктатором». Соответственно, и новые санкции не за горами. Обходить их с помощью России, Китая, Ирана и Турции (как это было в прошлый раз) окажется на порядок сложнее. Ставки выросли, и Вашингтон будет применять вторичные санкции к тем, кто решит помогать Венесуэле. А вероятная новая волна эмиграции трудоспособного населения сократит конкурентоспособность венесуэльской экономики. Возможностей для экономического маневрирования у Каракаса очень мало, если они вообще имеются.

Расклад между сторонниками и противниками Мадуро в целом уже определился и вряд ли будет серьезно меняться. «Новый старый» президент справедливо рассчитывает, что в условиях глобального конфликта, разворачивающегося сейчас в мире, союзники его точно не бросят. Ни России, ни КНР, ни Ирану отступать действительно незачем, все они опасаются, что компромисс воспримут как проявление слабости.

Новый этап кризиса может охватить страну не позднее чем через несколько месяцев, боливарианские же власти пока не демонстрируют новой стратегии по выходу из него. БРИКС, о желании вступить в который заявил правящий кабинет, остается для Венесуэлы пока лишь мечтой. Если Мадуро не найдет очень убедительных аргументов для Бразилии и Колумбии, то их президенты в лучшем случае окажутся посредниками между мадуристской Венесуэлой и ее противниками, но не станут ключевыми союзниками хозяина дворца Мирафлорес. Простым венесуэльцам в этой ситуации отводится роль в лучшем случае пешек.

Автор – профессор РАН, директор Центра ибероамериканских исследований СПбГУ