К сожалению, долгие годы эта история находилась в забвении. В советской литературе она упоминалась редко. Не имеет подлодка «С-3» и персонального памятника. Увы, но подобное отношение к героям первых дней войны не редкость. И эту несправедливость необходимо исправить.

Советские «немки»

История советских подводных лодок типа «С» тесно связана с Германией. Несмотря на то, что Версальский договор запрещал немцам строительство субмарин, они не собирались терять навыки подводного кораблестроения. По инициативе командующего германского флота, адмирала Бенке, в 1922 году три немецкие верфи открыли в Голландии частную фирму под названием «Инженерная контора по судостроению» (Ingenieurskantoor voor Scheepsbouw – сокр. IvS). Эта контора служила прикрытием для конструкторского бюро немецких военно-морских сил. Таким образом Германия обошла версальские запреты на проектирование и строительство подлодок, сумев сохранить и приумножить свои знания в этом деле. В период между мировыми войнами IvS занималась созданием субмарин, воплощая в «железе» проекты, послужившие после отказа Гитлером соблюдать условия Версальского договора базой для строительства немецких подлодок.

Афера Ломана: крупнейший скандал в военном ведомстве Веймарской республики

Голландская фирма предлагала свои услуги Турции, Финляндии, Испании, Аргентине и даже СССР. С 1932-го IvS вела переговоры с Москвой, заинтересованной в разработке проекта большой подлодки. Немцы предлагали создать ее на базе субмарины Е-1, построенной ими в Испании в 1930 году. В 1933-м, уже после прихода Гитлера к власти, «Союзверфь» и немецкий концерн «Дешимаг» заключили договор о создании субмарины типа «Н» (Немецкая), впоследствии переименованной в тип «С» («Сталинец»). В рамках этого проекта были построены три лодки IX серии «С-1»–«С-3». Позже они послужили базой для создания советскими конструкторами проекта лодок типа IX-бис, более известных как «эски».

Проверить качество «немецких» субмарин нашим подводником удалось в советско-финляндскую войну (1939–1940 гг.). Именно тогда подлодки IX серии добились первых успехов и понесли первые потери, участвуя в блокаде побережья Финляндии. Так, 10 декабря 1939-го «С-1» капитан-лейтенанта Трипольского атаковала и потопила нейтральный немецкий транспорт «Больхайм». Это стало единственной победой советских «немок» в их истории. А их первой потерей – гибель «С-2», подорвавшейся на финских минах 3 января 1940 года в проливе Южный Кваркен (кроме нее, ни одна советская субмарина за время финской кампании не погибла). Увы, но и к оставшимся «С-1» и «С-3» судьба была немилосердна – свой конец они встретили в первые дни Великой Отечественной, во время обороны военно-морской базы в Либаве (современная Лиепая).

Трагедия либавских субмарин

Включение прибалтийских республик в состав СССР в 1940 году вернуло Балтийскому флоту его прежние базы. В том числе и латвийскую Либаву, еще в годы Первой мировой служившую базой для русских и английских субмарин. Перед нападением рейха на Советский Союз на этой базе помимо надводных кораблей находились дивизионы 1-й бригады подводных лодок Краснознаменного Балтийского флота. Предчувствуя приближение войны и понимая, что Либава – первая морская база на пути вермахта, командование КБФ и руководство Наркомата ВМФ смогли добиться разрешения Сталина на уход с нее отряда легких сил в составе крейсера «Киров» и дивизиона эсминцев, минного заградителя «Марти» и двух дивизионов подводных лодок.

В результате непосредственно накануне начала конфликта на Либаве оставались сторожевые корабли, торпедные катера и двенадцать подлодок 3-го и 4-го дивизионов бригады подплава. Кроме того, на либавском судоремонтном заводе «Тосмаре» проходили ремонт лодки «С-1» и «С-3», а также «С-9», ожидавшая постановки в док.

Кого из командиров советских подлодок можно считать настоящим асом

Предусмотрительность советского военно-морского командования оправдалась 22 июня 1941 года. После того как части группировки вермахта «Север» перешли границу СССР, немцы оказались на подступах к Либаве уже к исходу первых суток войны. Численность защитников базы, ядром которых была 67-я стрелковая дивизия генерала Дедаева, составляла около десяти тысяч человек. Но превосходящему их в силах противнику не удалось взять город сходу – бои за него продолжались целую неделю. Либава пала лишь 29 июня 1941-го. К этому моменту часть советских кораблей успела выйти в море. С базы ушло восемь подлодок, в том числе «С-9». Но семь субмарин, включая «С-1» и «С-3», все еще находились в Либаве.

В ночь на 24 июня подлодки «М-71», «М-80», «С-1», «Ронис» и «Спидола» были взорваны, чтобы не допустить их попадание в руки врага. Та же участь ждала и «М-83», вернувшуюся из дозора 25 июня. Огнем своей пушки она поддерживала защитников города, пока были снаряды, после чего была уничтожена экипажем. Исключением стала лишь «С-3». Ее командир, капитан-лейтенант Костромичев, отказался взрывать корабль. Хотя ремонт на ней не был завершен, лодка была вполне мореходной. Костромичев решил прорываться из осажденной Либавы морем. Приняв на борт часть экипажа «С-1» вместе с ее командиром, капитаном 3-го ранга Морским, а также рабочих с завода «Тосмаре», ночью 23 июня «С-3» вышла в море и взяла курс на Виндаву. Всего на лодке находилось около ста человек.

Советский подводный «Варяг»

Главной проблемой «С-3» было то, что она не могла погружаться. На заводе ей разобрали трубопроводы вентиляции балластных цистерн, но завершить ремонт не успели. Сознавая всю опасность нахождения лодки в море в таком состоянии, Костромичев и Морской решили идти вдоль побережья, чтобы в критической ситуации иметь возможность выбросить субмарину на берег. Это было ошибкой. В момент перехода «С-3» в Виндаву у побережья действовали «шнельботы» – немецкие торпедные катера. Они вели поиск целей у Ирбенского пролива.

Согласно документам кригсмарине, в ту ночь катера S-35 и S-60 патрулировали советскую береговую линию на расстоянии трех миль от суши. Ранее эти корабли уже неудачно атаковали одну советскую подлодку и торпедный катер. Июньская ночь коротка, светает рано. В 02:33 слева по борту немцы заметили тень, которая была опознана ими как вражеская субмарина. Это была «С-3». Шнельботы развернулись на нее строем фронта, готовые к торпедной атаке. Спустя десять минут они сблизились с лодкой до 300–400 метров и атаковали ее последними торпедами. К счастью для советских моряков, немцы промахнулись.

Кто был первым подводником, потопившим немецкую субмарину

Но S-35 и S-60 не собирались отпускать «С-3» без боя. Если бы они смогли принудить подводную лодку к погружению, у них появился бы шанс забросать ее глубинными бомбами. А вот в артиллерийском бою вооружение «эски» выглядело внушительнее – она имела 100-миллиметровые и 45-миллиметровые орудия, тогда как каждый шнельбот был вооружен 20-миллиметровой пушкой, правда, автоматической. Однако фортуна в тот день не благоволила советским подводникам. Еще в начале сражения 100-миллиметровое орудие лодки вышло из строя, поэтому «С-3» пришлось отбиваться от немцев только «сорокапяткой».

После торпедной атаки немецкие корабли начали обстреливать подлодку из автоматических пушек. Огневое преимущество было на их стороне, поскольку советским морякам было трудно стрелять из единственного орудия по быстро маневрировавшим торпедным катерам. А они вели огонь практически в упор, пролетая мимо субмарины и всаживая в нее снаряды. Однако, несмотря на большие потери, экипаж советской подлодки не сдавался. Как писал командир катера S-60 Вупперман, «противник отвечал огнем из 40 мм орудия (заднего), многочисленных малокалиберных пулеметов и винтовок».

Бой был настолько жарким, что на шнельботах вышли из строя их автоматические скорострелки. Воспользовавшись короткой передышкой, Костромичев безуспешно попытался оторваться от немцев. Их катера снова пошли в атаку. Теперь в сторону рубки «С-3» летели гранаты, а возле подлодки немцы сбросили глубинные бомбы. Та все еще шла на высокой скорости, с нее еще стреляли, но она была обречена. Подводники начали покидать корабль, прыгая в воду.

Живые и мертвые

Удачным броском немцам удалось закинуть гранату прямо в рубку. Взрывом был убит Костромичев, на лодке начался пожар. Стрельба с нее прекратилась. Удар, завершивший эту схватку, нанес катер S-60. В 03:39 он сбросил у кормы «С-3» глубинную бомбу. Получив пробоину, поврежденная субмарина медленно затонула. Немецкие торпедные катера начали подбирать из воды уцелевших советских моряков. Всего они приняли на борт 20 человек. Но не все из них хотели сдаваться в плен. Комиссар «С-1», младший политрук Александр Брыкин, находясь на мостике гибнущей субмарины, отстреливался до последнего патрона. Несмотря на ранение, он пытался вплавь достигнуть берега, но был вытащен немцами из воды.

Так закончился этот трагический бой, вписавший имя «С-3» в летопись подвигов моряков-балтийцев Великой Отечественной. На лодке погибли около 80 человек, включая капитана 3-го ранга Морского и капитан-лейтенанта Костромичева. Тело последнего море выбросило на берег острова Сарема, где он и был похоронен. Шнельботы потерь не имели, лишь четверо немцев получили легкие ранения.

Кто из советских подводников стал прообразом для «Командира счастливой «Щуки»

В 12:50 катера пришли в Пиллау, где передали два десятка пленных с «С-3» на берег. Дальнейшая судьба советских моряков оказалась трагична – большинство из них умерли в концентрационных лагерях. К примеру, младший политрук Брыкин попал в руки гестапо и погиб в его застенках. Согласно данным исследователя Евгения Чирвы, лишь шесть советских подводников из экипажей «С-1» и «С-3» уцелели в немецком плену, дожив до конца войны. После освобождения они вернулись в СССР.

Одним из выживших был радист «С-1», краснофлотец Валентин Носарев. О своем пленении он вспоминал следующее: «Когда катера подошли совсем близко, мы открыли огонь из 45-миллиметровой пушки. Когда стало понятно, что немцы хотят подорвать нашу подводную лодку, мы решили покинуть ее и плыть к берегу. Плыть пришлось долго. Обессилев, я все чаще стал уходить под воду, и только жажда жизни держала меня на поверхности. Вдруг я увидел катер, который стоял передо мной как стена. Мне подали флагшток, и я уже не помню, как оказался на палубе немецкого катера».

Пройдя бесчисленные допросы и мытарства в лагерях, 5 мая 1945 года Носарев совершил побег и встретился с наступавшими английскими войсками, которые передали его советской стороне. Для его семьи, получившей на него похоронку еще в 1941-м, это стало настоящим чудом. После повторного принятия воинской присяги Носарев продолжил службу в Красной армии. Валентин Григорьевич прожил долгую жизнь и скончался 16 февраля 2017 года в Харькове, не дожив два года до своего столетия.