Саяка Мурата. «Человек-комбини»

М.: Popcorn Books, 2020

Саяка Мурата написала тонкую – и в плане объема, и с точки зрения психологизма – историю об условности нормы и о том, как правильное для одних оборачивается адом другому. Вы прочтете ее за вечер, но это не так уж и важно: «Человек-комбини» из тех редких книг, что остаются надолго «под кожей». Статус международного бестселлера, престижнейшая премия Акутагавы и прочие лавры, венчающие эту повесть, – всего лишь оценка, но оценка весьма показательная. Маленький отрезок жизни сотрудницы комбини оказался историей, вдруг близкой и понятной многим: если копать уж совсем глубоко, никто из нас до конца не нормален.

Кэйко Фурукура даже во сне видит себя за кассой круглосуточного супермаркета-комбини – места, где обычно трудятся студенты на подработке, но никак не тридцатишестилетняя женщина. О японском трудоголизме как национальной черте ходят легенды, но здесь этот трудоголизм во имя себя самого: у Кэйко нет карьерных и личных амбиций, единственное ее желание – выполнять понятные действия. Выставить ровно товар. Согнуться в отработанном легком поклоне, приветствуя покупателей. Проследить, чтобы ценники были на месте. Восемнадцать лет подряд, полставки на стартовой должности – не от безнадежности, а потому что таков ее выбор.

Окружающие нормальны. Окружающие осуждают неправильную Фурукуру-сан, задают неловкие вопросы, давят и требуют – ну, захоти стать как мы.

Они строят карьеру и отношения, точно знают, когда что сказать и как правильно отреагировать – не замечая, что так же, как и Кэйко, заимствуют свои интонации и любимые выражения у тех, с кем общаются чаще. Только Кэйко это делает сознательно: ее слова и эмоции продуманы так тщательно, будто выбраны в воображаемом каталоге. Она старается быть удобной другим, ведь только тогда ее оставляют в покое.

Все подруги Кэйко замужем и с детьми: японское общество по-прежнему требовательно в этом плане, особенно к женщинам. Кэйко приходится лгать, что у нее «кто-то когда-то был» – лишь потому, что другим это проще принять, нежели полное безразличие к отношениям любого рода.

И когда в комбини появляется второй (тоже странный по общественным меркам) персонаж – обиженный на весь мир Сираха, коллеги Фурукуры-сан замирают в ожидании романтики: пусть два разнополых изгоя влюбятся, будто нормальные. Многие из читателей тоже замрут.

К счастью, у писательницы совершенно другие планы на своих героев.

Кэйко с Сирахой схожи лишь тем, что выбиваются из большинства, в остальном – совершенно различны. Сираха воспринимает мир как большую деревню с укладом животного мира, где, по его же словам, самки красивее и помоложе достаются достойным самцам. В комбини он устроился, чтобы найти жену: самкам же нужно брать корм, тут-то их и поймает. Безалаберный сотрудник, недалекий и неблагодарный человек Сираха, конечно, всех вокруг бесит. Кроме Кэйко: эмоция гнева совсем нелогична, для нее гораздо логичней помочь. Противостояние этих двух миров – требующего одобрения Сирахи и пытающейся быть незаметной Кэйко – будет развиваться то комично, то абсурдно, то с подспудным ощущением трагедии, – и следить за этим во сто крат интереснее, чем за самой необычной любовной историей.

«Человек-комбини» утверждает универсальную истину: живи сам, дай жить другим. Это не трагедия маленького человека – скорее, книга об аутичном счастье быть на своем месте, каким бы нелепым оно ни казалось. И еще вот о чем: все мы немного фрики, давайте друг друга беречь.

Алексей Поляринов. «Риф»

М.: Эксмо, Inspiria, 2020

Читатели любят Алексея Поляринова, а он заботится о том, чтобы каждому, открывшему любую из его книг – новый ли роман, предыдущий «Центр тяжести» или эссеистику «Почти два килограмма слов», – было комфортно. «Риф» – невероятно увлекательная история: интеллектуальная, но при этом лишенная занудства, многослойная, но благодаря мастерски выстроенному сюжету легкая для восприятия.

Кира из заполярного Сулима восьмидесятых узнает о страшной забытой «сулимской бойне» – расстрелянных демонстрантах. Годы спустя американская аспирантка Ли изучает антропологию под руководством поначалу очаровательного и эксцентричного, но чем дальше, тем все более пугающего профессора. Наша современница Таня из Москвы снимает документальное кино, а заодно пытается понять, что привело ее мать в секту.

Три сюжетные линии элегантно сплетутся в стройную историю, где найдется место рассуждениям о памяти и забвении, причудах подсознания, мифологии личной и всеобщей и, конечно, деструктивным отношениям: матери и дочери, преподавателя и аспирантки, сектантского лидера и его паствы.

А за сюжетной каймой, за видимой глазу историей о попытке вырвать родного человека из секты выстраивается миф об инициации. Кира, Таня и Ли пройдут испытание каждая по-своему.

Противостоять героиням будет персонаж по фамилии Гарин, единый и страшный в любой из своих ипостасей. Это и профессор, заставляющий идти пешком двадцать километров в наказание за невнимательность, и богоподобный лидер сектантов, обещающий исцеление любой боли, и талантливый ученый, обвиняемый в геноциде целого народа. Гарин всецело подчиняет себе волю других, ловко управляет механизмами памяти, и вступить с ним в борьбу – все равно что сразиться с собственным подсознанием.

«Риф», по словам Гарина, это «место, где совершается насилие» у туземцев, пленником которых он случайно оказался. Насилие творится повсюду: и в Микронезии, и в Сулиме, и в Москве, и в маленьком американском университете с длинной красивой историей. Чтобы пережить насилие, от кого бы и в какой форме оно ни исходило, жертвы и палачи прибегают к забвению. Хроники вытеснения реальности ничего не значащим ритуалом – когда нечто перестает иметь настоящую ценность и обрастает ценностью мнимой, – происходят на всех уровнях сразу, от семьи до государства: сделаем вид, что ничего не произошло, иначе сойдем с ума.

Риф–миф–ритуал, то есть насилие, память и вытеснение – троица гариновских помощников, изживающих настоящее. Пережитая боль оседает внутри, прячется там же, где древние мифы – где-то на обочине сознания. И однажды прорвется наружу.

Путешествие реальное внезапно обернется путешествием внутрь себя, в конце которого маячит другая – постгаринская, посттравматическая – жизнь.

Не дающий заскучать экшн, сложности материнско-дочерних отношений, детективное расследование, академические поиски, культурные аллюзии и, наконец, прекрасные вставные байки – как из выморочно-прекрасного городка Сулима, где дети боятся заразиться посмертием, а взрослые вспоминают олене-людскую войну, так и из Миссурийского университета со своими многолетними традициями, – роман Алексея Поляринова задевает так много триггеров читательского интереса, что посоветовать его можно практически кому угодно.