Впрочем, сообщив об этом, Москва особо не рискует. Во‑первых, рассмотрение подобных исков, как правило, растягивается на долгие годы. А во‑вторых, даже в случае признания вины и наложения самых строгих санкций российские власти могут спокойно их игнорировать. Как отмечают эксперты по международному праву, никаких механизмов принудительного исполнения решений международного суда пока не придумали, а в данном случае что-либо сделать будет тем более трудно, что РФ обладает правом вето в Сов-безе ООН. Уверенности в своих силах российской стороне, очевидно, придает и тот факт, что опыт отражения подобных претензий у нее уже есть. В 2010 году в этом же суде во время слушаний по иску к России другой некогда братской республики – Грузии – Москве удалось доказать, что истцы не исчерпали всех возможностей досудебного урегулирования спора. В связи с чем суд не стал рассматривать по существу обвинения в дискриминации населения в Абхазии и Южной Осетии.

Такой же позиции МИД РФ решил придерживаться и на этот раз, сразу же после подачи иска заявив о нежелании Украины вести диалог и разрыве консультаций по поводу ее претензий. Но и в Киеве также подготовились, сообщив, что предоставят суду всю непубличную дипломатическую переписку с Москвой по поводу событий на Донбассе и в Крыму.

На первом этапе суд должен определиться с возможностью введения в отношении РФ обеспечительных мер. Свои позиции на этот счет представители Украины и России изложили на заседаниях в Гааге с 6 по 9 марта.

Российская делегация для начала вновь напомнила, что иск Украины не попадает под юрисдикцию суда ООН. В своей речи директор правового департамента МИД Роман Колодкин сказал, что таким образом Киев пытается просто втянуть суд в обсуждение вопросов, которые должны решаться лишь Россией и Украиной. При этом он попытался дать общую оценку ситуации в стране в духе российских центральных телеканалов, рассказывая о волне насилия, которая прокатилась по Украине, где «группы экстремистов» захватывали здания городских администраций и полицейские участки. Но судья тут же его прервал, попросив не отклоняться от сути дела.

После этого российская сторона попыталась объяснить, почему никаких обеспечительных мер в отношении России вводить не следует. Колодкин сообщил, что Москва строго придерживается своих обязательств по обеим конвенциям. Директор департамента МИД РФ по вопросам новых вызовов и угроз Илья Рогачев рассказал суду, что летом 2014 года в Донбассе было 17 украинских «Буков» (из одного из которых, вероятно, и был сбит малайзийский Boеing), а оружие, которое якобы поставляла Россия, повстанцы сами нашли в «шахтах Донбасса». Рогачев заверил, что это «запасы советских времен», брошенные убегающей украинской армией. Кроме того, российская сторона обратила внимание суда, что ни одна организация или государственный институт не квалифицируют боевые действия на востоке Украины как терроризм, а авторы иска так и не предоставили доказательств притеснений этнических меньшинств в Крыму.

По итогам слушаний российская делегация предоставила суду 800‑страничные объяснения своей позиции. При беглом изучении стало известно, что в них среди прочего рассказывается, что Украина сама применяла запрещенные бомбы и подвергала обстрелам жилые кварталы в Горловке, в подтверждение чего приведены копии сообщений в социальных сетях и архивы новостей из украинских СМИ.

Как предполагается, рассмотрение вопроса о введении обеспечительных мер займет не более двух месяцев. Правда, пока осталось непонятно, в чем же именно они могут заключаться даже теоретически. Если суд согласится с позицией Украины, то он должен обязать Россию воздержаться от поддержки ДНР и ЛНР и от дискриминации украинских и татарских сообществ в Крыму. Однако и сама Россия официально всегда настаивала, что не имеет отношения к конфликту на востоке Украины, а татар в Крыму никто не преследует. Таким образом, все сводится к проверке достоверности тех или иных фактов и событий на территории РФ, чего, очевидно, Москва вряд ли допустит под предлогом вмешательства в ее внутренние дела.

Кроме того, введение таких мер может быть отложено, если Россия официально поставит вопрос о компетенции суда при рассмотрении данного иска. Вопросы эти могут рассматриваться параллельно. А на изучение проблемы компетенции суда может уйти до двух лет. Если же суд в конце концов перейдет к рассмотрению иска по существу, окончательного вердикта придется ждать еще дольше. По мнению министра юстиции Украины Павла Петренко, рассмотрение может занять до 6 лет.

Так что даже в худшем случае решение суда ООН может обернуться для России в основном лишь имиджевыми потерями. Хотя и о них в Москве пока не забывают совсем. Накануне заседания в Гааге появилась информация, что Россия может среди прочего предъявить там решение Дорогомиловского райсуда Москвы, который в декабре 2016 года признал события февраля 2014 года в Киеве «государственным переворотом», и на этом основании заявить, что податели нынешнего иска в суд ООН просто самозванцы. Однако этого так и не произошло. Очевидно, основную роль в отказе от такой идеи сыграла как раз забота об имидже. Ведь, если бы суд ООН не признал достойным внимания решение коллег из Дорогомиловского суда, выяснилось бы, что такой авторитетный международный орган отмел и версию о «государственном перевороте» на Украине.