Сирийский кризис – одно из самых трагичных и сложных явлений современного Ближнего Востока. Конфликт, начавшийся с протестов 2011 года, превратился в масштабную гражданскую войну, а затем и в межгосударственный, геополитический конфликт. Анализ причин и динамики кризиса позволяет увидеть, как сочетание внутренних слабостей государства, внешнего вмешательства и амбиций крупных международных игроков привело к разрушениям и фрагментации Сирии.

События в Сирии подчеркнули преимущества статуса региональной державы

Глубокое неравенство было присуще экономике и социальной структуре Сирии с первых дней ее существования как независимого государства. В 2000-е эти проблемы заметно усилились. Либеральные реформы Башара Асада способствовали концентрации богатства в руках узкого круга элиты. При этом сельская местность, в значительной степени обеспечивавшая продовольственную безопасность страны, получила тяжелый удар – засуху 2006–2010 годов, спровоцировавшую массовую миграцию в города. Городская инфраструктура не смогла справиться с этим потоком, что вызвало рост социальной напряженности и подготовило почву для протестов, охвативших страну на фоне вспыхнувшей в 2011 году «арабской весны». Жестокое подавление демонстраций усилило общественное недовольство, подвигнув часть граждан взяться за оружие.

Сыграли роль в углублении кризиса и международные санкции. Ограничение экспорта нефти и прекращение доступа к глобальным финансовым рынкам существенно ослабили экономику Сирии. Это, в свою очередь, лишило правительство ресурсов, необходимых для обеспечения базовых социальных потребностей и финансирования армии. Сокращение доходов обострило гуманитарный кризис, делая страну всё более уязвимой для внешних игроков.

К моменту окончания «горячей» фазы боевых действий весной 2018-го Сирия окончательно превратилась в арену столкновения геополитических интересов. Турция, стремясь усилить свое влияние, поддерживала исламистские группировки на севере страны. Она создавала подконтрольные администрации, стараясь сформировать «альтернативную Сирию». Однако управлять этими регионами у Анкары получалось плохо, поскольку местная власть была слаба, а группировки постоянно конфликтовали друг с другом. Курдская автономия, поддерживаемая США, контролировала нефтяные месторождения на северо-востоке Сирии. Потеря энергетических ресурсов и районов, считавшихся «житницей страны», лишила режим Башара Асада средств для восстановления Сирии и в то же время усилила конфликт между Дамаском, курдами и Турцией.

Важную роль в сирийском кризисе сыграл Израиль, регулярно наносивший удары по объектам, связанным с Ираном и «Хезболлой». Делалось это, чтобы ограничить иранское влияние, но в результате разрушалась также военная и гражданская инфраструктура Сирии. В свою очередь, Тегеран помогал режиму Асада через свои прокси («Хезболла», группировки «Фатимиюн», «Аббасиин» и другие), поддерживая как военную, так и экономическую стабильность Сирии. Однако международное давление и израильские удары снижали эффективность этой поддержки.

Как сирийский конфликт стал для США источником головной боли, а не политических дивидендов

Важной составляющей сирийского кризиса стала эволюция вооруженных группировок. «Хайят Тахрир аш-Шам»* (ХТШ, запрещена в РФ) провела масштабную реорганизацию, создав централизованную военную структуру в Идлибе. С 2022 года ее военная академия служит платформой для подготовки командиров и интеграции различных группировок, таких как «Ахрар аш-Шам»* и «Файлак аль-Шам»*. ХТШ внедрила армейские звания, унифицированные командные структуры и механизированные подразделения, что сделало ее более организованной и эффективной. Снятие идеологических ограничений позволило привлекать светских военных специалистов, включая бывших офицеров сирийской армии. В итоге ХТШ превратилась из террористической группировки в мощную параллельную военную силу.

Усиление ХТШ стало возможным благодаря слабости международной координации. Турция, формально обязавшаяся сдерживать экстремистские силы, закрывала глаза на рост влияния ХТШ, расценивая его как рычаг давления на Дамаск. Израильские удары по объектам в Алеппо и на севере страны ослабляли сирийскую армию, способствуя росту активности ХТШ.

Способствовал раздраю в Сирии и ливанский кризис. Коллапс банковской системы Ливана и взрыв в порту Бейрута в 2020 году оборвали торговые связи Сирии с внешним миром. Потеря логистических и финансовых возможностей усилила экономические проблемы Сирии, еще больше затруднив восстановление промышленности, торговли и в конечном счете армии.

К концу ноября 2024 года ситуация в Сирии выглядела следующим образом. Север страны контролировался протурецкими группировками. Курдская автономия на востоке была экономически относительно самостоятельна, но постоянно находилась под угрозой удара со стороны Турции. Центр и юг Сирии, подконтрольные Асаду, страдали от экономического кризиса, вызванного плохим управлением, санкциями и нехваткой ресурсов.

Горящая селитра и тысячи пострадавших: что случилось в Бейруте

В этих условиях для мирного решения сирийского кризиса требовались совместные международные усилия под эгидой ООН вкупе с политической волей Асада и его окружения. Однако неготовность основных игроков к диалогу и отсутствие ресурсов для восстановления сделали этот процесс невозможным. Это послужило одним из триггеров дальнейших событий.

Ситуация вокруг Сирии осенью 2024-го была отмечена глубокими переменами, позволившими врагам режима Башара Асада начать масштабное наступление. В октябре–ноябре Израиль провел «ограниченную наземную операцию» на юге Ливана, нанеся удар по политическим лидерам, полевым командирам, объектам и инфраструктуре «Хезболлы». Это серьезно обескровило одного из главных союзников Асада, обеспечившего его победы в наземных баталиях. Одновременно интенсивные точечные удары по территории Сирии выбили командование КСИР и той же «Хезболлы» по всей стране. Разрушение Израилем коммуникаций между Ливаном и Сирией при параллельном контроле ее восточных границ со стороны баз США сделало невозможным переброску подкреплений шиитской «Оси сопротивления» на помощь правительственной армии. Сама же армия при этом находилась в плачевном состоянии, поскольку правительство годами не уделяло ей должного внимания. Момент, когда перечисленные факторы сошлись вместе, настал в последние дни осени…

Падение режима Асада

27 ноября коалиция исламистских группировок, возглавляемая «Хайят Тахрир аш-Шам», при поддержке Турции начала операцию под названием «Сдерживание агрессии». Участие в широкомасштабном наступлении приняла и Сирийская национальная армия, финансируемая и вооружаемая США. С поразительной скоростью оборонительные линии правительственных войск были разрушены, ключевые города провинций Алеппо, Хама и Идлиб захвачены. Уже к 8 декабря оппозиция вошла в Дамаск, символически завершив 53-летнее правление семейства Асадов.

Крах правительства сопровождался жертвами среди гражданского населения. По данным на 3 декабря, погибли не менее 149 мирных жителей, включая 35 детей. Значительные разрушения гражданской инфраструктуры и применение запрещенного оружия усугубили гуманитарную катастрофу.

Эскалация конфликта вызвала новые волны миграции. Многим представителям религиозных меньшинств, включая христиан, алавитов и друзов, пришлось либо бежать, либо оказаться под угрозой репрессий со стороны радикалов. Курды также попали в сложное положение, поскольку Турция, воспользовавшись наступившим хаосом, стремится нанести им максимально возможный ущерб.

Региональная борьба за влияние

Падение Асада привлекло внимание многих международных игроков, каждый из которых преследует собственные интересы:

1. Анкара использовала наступление исламистов для расширения влияния на северо-западе Сирии, одновременно стремясь ослабить курдскую автономию. Турецкие войска предоставляли разведывательную и материально-техническую поддержку наступающим группировкам.
2. США сосредоточились на защите своих союзников – курдских формирований на северо-востоке Сирии. Вашингтон сохранил минимальное присутствие в регионе, ограничиваясь воздушными ударами по объектам ИГИЛ* (запрещена в РФ) и гуманитарной помощью.
3. Израиль провел масштабные операции в приграничных районах Сирии под предлогом предотвращения попадания оружия в руки исламистов и расширения буферной зоны на Голанских высотах. Эти действия сопровождались варварскими воздушными бомбардировками военных и гражданских объектов, тотально уничтожившими вооружение, принадлежащее сирийской армии.
4. Действия главных союзников Асада – России и Ирана – в последние недели были ограниченны. Москва и Тегеран сосредоточились на защите собственных баз и минимизации потерь.

Новые вызовы для региона

1. Рост влияния радикалов. Исламистские группировки, взявшие под контроль большую часть страны, создают угрозу не только для Сирии, но и для соседних государств. Сирия рискует стать очагом терроризма и источником дестабилизации всего региона.
2. Этноконфессиональные конфликты. Усиление религиозных и этнических трений может привести к длительным внутренним распрям. Курды остаются единственной силой, способной сдерживать исламистов. Но будущее курдов туманно ввиду турецкой политики, направленной на подавление их национального движения.
3. Усиливающаяся борьба за влияние. Турция, Израиль и Саудовская Аравия продолжают укреплять свои позиции, что может привести к новому витку регионального противостояния.
4. Экономическая и политическая дезинтеграция. Сирия оказалась разделена на зоны влияния без ясных перспектив восстановления. Из-за этого в обозримом будущем вероятность ее стабилизации представляется ничтожной.

Итоги и перспективы

Падение режима Асада не завершило конфликт, а лишь обострило кризис в Сирии и регионе. Это требует от международного сообщества активных действий для предотвращения дальнейшего распада страны и купирования угрозы терроризма. Восстановление Сирии возможно только при условии координации усилий ключевых игроков, иначе страна еще десятилетия будет находиться в кризисе.

Сирийская модель

В конце 2024 года Сирия оказалась в центре мощнейших геополитических и военных потрясений, кардинально изменивших динамику многолетнего конфликта. Падение режима Асада и блицкриг радикалов стали результатом процессов, протекавших годами, но вплеснувшихся с невиданной силой в течение нескольких недель, сметя старую систему и создавав новую реальность, полную угроз и вызовов.

Когда в конце ноября ХТШ пошла в наступление на Алеппо, мало кто ожидал столь стремительного развития событий. Захват второго по значимости города Сирии произошел практически мгновенно. Армия, ослабленная годами изоляции и внутренней деградации, оказалась не готова удерживать позиции. Деморализация солдат, устаревшие тактики и неспособность противостоять современным методам ведения войны, включая использование дронов, сделали поражение неизбежным. Город, служивший для режима Асада символом победы, пал, как и доверие населения и армии к главе государства.

Успех ХТШ подчеркнул не только военную слабость режима, но и его неспособность предложить устойчивую модель управления. Контраст между хаосом на подконтрольных правительству территориях и стремительным восстановлением базовых услуг в регионах. находившихся под властью ХТШ (поставки воды, хлеба и электричества), привел к тому, что сирийцы начали воспринимать радикалов как более стабильную силу. Этот переход создал новый нарратив: ХТШ теперь не только военная организация, но и управленческая структура, способная мобилизовать ресурсы и обеспечивать порядок.

Однако триумф радикалов обострил и без того напряженную региональную ситуацию. Турция играла двойственную роль, поддерживая прокси-группы, одновременно инвестируя в инфраструктуру и расширяя зону своего влияния на севере Сирии. Поддержка радикалов Анкарой привела к сложным отношениям с союзниками по НАТО, в частности с США, которые сосредоточились на защите курдов и контроле нефтяных месторождений. Тем не менее Вашингтон не вмешался в боевые действия между Турцией и курдами в районе Манбиджа.

Сирия à la carte

На этом фоне Россия и Иран, главные союзники Дамаска, понесли существенные потери. Москва, сосредоточенная на украинском конфликте, не смогла поддержать Асада. Несмотря на массированные авиаудары по наступающим боевикам, ее возможности на земле были крайне ограниченными. Иран, в свою очередь, столкнулся с утратой стратегических маршрутов снабжения своих прокси-групп, включая «Хезболлу», что серьезно ударило по его интересам в Сирии и Ливане. Оба государства, на протяжении многих лет инвестировавшие в поддержку сирийского режима, теперь вынуждены пересматривать свою стратегию.

Израиль укрепил свои позиции, разбомбив объекты, связанные с Ираном и сирийской армией, и расширив буферную зону в приграничных районах. Однако эта победа может оказаться пирровой. Рост влияния радикалов на границах Израиля несет долгосрочные риски, особенно если хаос в Сирии продолжит углубляться.

Экономический коллапс стал еще одним фактором, углубляющим кризис. Санкции, действие которых Конгресс США продлит перед католическим Рождеством, контроль американцев над нефтяными месторождениями Сирии и скудость ресурсов, доставшаяся в наследство «Правительству спасения»* из Идлиба, ведут прямо к новой гуманитарной катастрофе.

Эти события поднимают вопросы о будущем Сирии и всего региона. Укрепление радикалов и ослабление традиционных центров власти грозит новой волной дестабилизации. Необходим комплексный международный подход, способный предотвратить дальнейшую эскалацию конфликта, защитить гражданское население и восстановить базовые экономические структуры. Однако нынешняя расстановка сил в регионе и глобальная политическая напряженность делают этот сценарий крайне сложным для реализации.

Автор – ведущий научный сотрудник Центра ближневосточных исследований ИМЭМО РАН

____________________________________________________________

* – признаны террористическими и запрещены в РФ