Из-за чего конфликт Афганистана и Пакистана перешел в острую форму

Эрудированные люди знают: движение «Талибан» создали ЦРУ и пакистанская разведка. Специалист по региону, услышав эту сентенцию, хотя и скажет, что на самом деле все несколько сложнее, но вынужден будет признать: логика здесь есть. Пакистанцы с талибами долгое время были союзниками и преследовали общие цели, пусть и по-разному их трактовали. Учитывая это обстоятельство, легко понять, почему многих так удивили недавние сообщения о боях на пакистано-афганской границе, авианалетах и ракетных ударах по афганской инфраструктуре. Вишенкой на торте стало водружение пакистанского флага на одном из талибских блокпостов.

У не слишком погруженного в региональную проблематику наблюдателя происходящее вызывало два вопроса: что вообще происходит и ради чего все это?

Простой ответ звучит так: начало вооруженных столкновений связано с визитом министра иностранных дел Афганистана Амира Хана Муттаки в Нью-Дели, где ему предстояло встретиться с индийскими чиновниками, отвечающими за вопросы внешней политики, обороны и безопасности. Пакистанские элиты и без того давно были раздражены талибами, а уж настолько откровенно недружественный шаг, как вояж в столицу главного врага Исламабада, они никак не могли оставить без ответа.

Высокопоставленный представитель движения «Талибан» прибыл в Индию утром 9 октября, а уже вечером поступили сообщения о взрывах в Кабуле. Талибы утверждают, что ответственность за них несут пакистанские ВВС. Исламабад официально ни подтверждать, ни отрицать свою причастность к налету не стал. Но несложно догадаться, что атака должна была намекнуть талибам: заигрывать с индийцами не стоит, у их непосредственного юго-восточного соседа есть свои представления об архитектуре региональной безопасности и имеются возможности для их продвижения.

Как бы то ни было, но после этого на границе Пакистана и Афганистана начались бои. То затихая, то возобновляясь, они продолжались до 19 октября, когда стороны заявили, что при посредничестве Катара и Турции достигли соглашения о прекращении огня. Теперь все претензии предлагается улаживать сугубо путем переговоров без применения насилия.

Насколько верна трактовка, увязывающая обострение отношений Кабула и Исламабада с визитом Муттаки в Нью-Дели? Ошибочной ее не назовешь, но она сильно упрощает проблему. Поездка афганского дипломата в Индию послужила триггером, но не причиной вооруженных столкновений. Корни афгано-пакистанского конфликта уходят гораздо глубже, а его масштаб намного шире.

В пакистанском восприятии «афганский вопрос» состоит из трех взаимосвязанных проблем: демаркации и делимитации границы, деятельности террористических организаций в пограничье и присутствия внешних игроков (читай: Индии) в Афганистане.

Дней тревожных и ночей здесь не считаны границы

«Колониальные державы чертили границы по линейке и тем самым оставили массу проблем после своего ухода». Этот тезис можно иллюстрировать многочисленными примерами, линия Дюранда – один из самых наглядных. Стремясь отдалить границу от ключевых административных и хозяйственных объектов Британской Индии, в 1893 году англичане договорились с афганцами о разделе пуштунских земель на две части: одна оставалась за эмиром в Кабуле, другая – за вице-королем в Калькутте.

Полноценной интеграции доставшейся британцам территории в колониальную систему управления субконтинентом не произошло: пуштуны сохраняли связи со своими соплеменниками вне зависимости от границ, а племенная знать не разрывала связей с Кабулом. Иными словами, линия Дюранда представляла собой не полноценную границу, а скорее «пунктирную линию», разделяющую сферы влияния крупных политиков того времени, но не дробящую единое политическое, социально-экономическое и культурное пространство.

После ухода британцев из Южной Азии встал вопрос о том, как будет прочерчена граница между Афганистаном и Пакистаном. Исламабад настаивал: проведенная колонизаторами линия Дюранда должна и впредь восприниматься в качестве границы обеими сторонами. Но в Кабуле считали иначе, там рассчитывали добиться пересмотра раздела пуштунских земель и даже выступили против вступления Пакистана в ООН, стремясь привлечь внимание мировой общественности к неурегулированному спору. Впоследствии афганские лидеры открыто симпатизировали пуштунским сепаратистам в Пакистане, рассчитывая на воплощение мечты о Пуштунистане.

Что стоит за новым оборонным соглашением Пакистана и Саудовской Аравии

Основной источник угроз пакистанцы видели в Индии. Но именно из-за этой конфронтации с восточным соседом они с повышенным вниманием относились к проблемам с Афганистаном. Постоянным чувством уязвимости объясняется вовлеченность Исламабада в гражданскую войну в Афганистане в годы размещения там ограниченного контингента советских войск: лево-националистическое правительство в Кабуле, пользующееся военной поддержкой ключевого союзника Индии, воспринималось в Пакистане как воплощение ночного кошмара.

План по решению этой проблемы казался надежным, как швейцарские часы: американцы оплатят подготовку и снабжение исламистской вооруженной оппозиции, а благодарные моджахеды после победы будут более сговорчивы в вопросе делимитации и демаркации границы. Этот расчет не оправдался ни после падения правительства Наджибуллы и прихода моджахедов к власти в 1992-м, ни после захвата талибами Кабула в 1996 и 2021 годах – националистические чувства афганцев брали верх как над религиозно-идеологическими, так и над союзническими соображениями.

Вовлеченность Исламабада в 40-летнюю гражданскую войну в соседней стране принесла совсем иные плоды: нормализация насилия как средства решения проблем, контрабанда оружия и наркотиков, работорговля и прочие атрибуты «культуры Калашникова» распространились по обе стороны афгано-пакистанской границы и аукаются военно-гражданскому руководству Пакистана по сей день.

Опять на душу класть тяжелый камень

В известной песне поется: «Идут из Пакистана караваны, и значит есть работа для "тюльпана"». Нетрудно догадаться, что в обратную сторону караваны тоже идут и везут они не только овощи и фрукты – основные товары легального импорта Пакистана из Афганистана. Через проницаемую границу проходят бесконечные потоки оружия и террористов, готовых использовать его против пакистанских силовиков и гражданских.

Крепкие родоплеменные и клановые связи в пуштунском ареале, продолжительное поощрение радикального исламизма, низкий уровень грамотности (намного меньше 50% в пуштунских селах) и высокая доля молодого мужского населения (медианный возраст в Пакистане – 21 год) служат питательной средой для террористических организаций. А ведь есть еще и внешние факторы, способствующие радикализации.

Таким фактором стала пакистанская поддержка военной кампании США и их союзников в Афганистане. Официальный Исламабад не смог внятно объяснить пуштунскому населению, почему участвует в бомбежках единоверцев и соплеменников. Масла в огонь подливали и сами американцы: их удары по пакистанской территории оставались, по сути, безнаказанными, что заставляло живших там людей задаваться вопросом «Если власти нас не защищают, то зачем они вообще нужны?»

Что на самом деле мешает развитию отношений России и Пакистана

Радикальным выразителем этих настроений стало «Движение Талибан Пакистана» – зонтичная организация, выступающая с позиций консервативного исламизма и пуштунского национализма. Организованные талибами теракты сотрясают страну с середины нулевых – самым известным стал теракт 2014 года в Пешаваре, получивший в российской среде имя «пакистанский Беслан»: в результате нападения на школу погибли более 140 человек, в основном дети.

Бесчисленные контртеррористические операции решить проблему не помогают: практически каждую неделю пакистанские военные рапортуют о ликвидации ячейки экстремистов в ответ на очередной теракт. Но через некоторое время боевики проводят новую атаку, и последовательность событий повторяется, создавая ощущение замкнутого круга.

С точки зрения пакистанских элит, живучесть террористов объясняется просто: им помогают из-за границы. Якобы пакистанских талибов снабжает различными ресурсами индийская разведка. Железобетонных доказательств этого нет, но в общей логике геополитической конфронтации Исламабада и Нью-Дели пакистанскому руководству они и не нужны.

Вокруг тебя душманская блокада

Геополитический категориальный аппарат – еще один атрибут британского колониального наследия Южной Азии. Поскреби любого индийского или пакистанского эксперта и узнаешь, что в регионе разворачивается очередная Большая Игра.

Такой набор представлений о реальности заставляет индийские и пакистанские элиты остро реагировать на любые изменения регионального ландшафта. Еще в августе 2021-го в Нью-Дели царили апокалиптические настроения: с возвращением к власти движения «Талибан» Афганистан превращается в протекторат Пакистана, а все усилия по налаживанию связей с республиканским правительством пошли прахом.

Но постепенно ситуация менялась: сначала появились утечки о неофициальных контактах индийцев и афганцев, затем в индийское посольство вернулся технический персонал, в начале этого года представители внешнеполитических ведомств встретились в Дубае, а вот уже и глава МИД Афганистана приезжает в Нью-Дели. Теперь настал черед Исламабада выражать обеспокоенность по поводу индийской активности в Афганистане. По мере развития контактов Нью-Дели и Кабула соответствующие заявления становились все громче, а затем переросли в конкретные действия.

Огонь довершил свое дело

Осознав бесперспективность решения комплекса перечисленных проблем мирными средствами, пакистанцы перешли к более жестким мерам: в конце 2023-го правительство объявило о намерении депортировать пуштунов афганского происхождения, спасавшихся в Пакистане от гражданской войны в родной стране. На сегодняшний день выслано уже более миллиона человек.

В Исламабаде понимают, что на родине беженцев не ждут: талибы и так с трудом справляются с текущими социально-экономическими проблемами. Но помогать им, оставляя у себя миллионы нелегалов, в нынешних условиях Пакистан не намерен.

Высылка пуштунов дала не тот эффект, на который рассчитывали в Исламабаде: не «образумились», а, напротив, озлились. В итоге почти союзнические отношения Кабула и Исламабада превратились в почти враждебные: стычки на границе случались все чаще, число терактов на территории Пакистана росло, контакты между Кабулом и Нью-Дели вышли на новый уровень.

Все это навело руководство Пакистана на мысль, что раз уж Афганистан не хочет сотрудничать по вопросам безопасности, значит, можно решать эти вопросы самостоятельно, нанося удары по территории соседа. Первый такой удар был нанесен в марте 2024-го. В конце того же года стычки на границе переросли в общевойсковой бой двух армий, унесший жизни нескольких десятков человек с обеих сторон. Подобные столкновения происходили на протяжении всего текущего года.

Октябрьские бои стоит рассматривать лишь как продолжение этой тенденции. Конфликт будет обостряться до тех пор, пока руководство Пакистана не решит, что угрозы безопасности со стороны Афганистана нивелированы. Предпосылок для этого пока не наблюдается.

Автор – младший научный сотрудник Центра Индоокеанского региона ИМЭМО РАН