Мы слышим только его голос, для которого любая стена не преграда. Низкий, глубокий, с нотками сигарного дыма и протяжными интонациями массачусетского диалекта. У него удивительное звучание, и Кеннет Файнберг играет голосом, как музыкант, виртуозно владеющий своим инструментом: то драматически понижает, почти переходя на шепот, то вдруг снова демонстрирует его мощь, как артист, стоящий на сцене театра.

В молодости ныне 68-летний Файнберг хотел стать актером, но отец-еврей, оптовый торговец покрышками в Броктоне, что близ Бостона, считал хлеб артиста слишком уж ненадежным. Он уговорил сына выучиться на юриста. Файнберг получил место прокурора в Нью-Йорке, позднее возглавил аппарат сенатора Теда Кеннеди в Вашингтоне. Сегодня он использует актерское дарование совсем на другой сцене: Файнберг – один из самых знаменитых адвокатов в стране.

Файнберг оставляет журналистов на несколько минут, чтобы надиктовать секретарше письмо. Его новый клиент, автоконцерн General Motors, утопает в трясине скандала: за несколько лет он поставил миллионы автомобилей с дефектным замком зажигания. Из-за отказа электроники в авариях погибли как минимум 13 человек.

Давление на General Motors нарастает, ведется расследование, глава правления Мэри Барра была вынуждена оправдываться перед американским Конгрессом и комитетом Сената. В начале апреля GM решил прибегнуть к услугам Файнберга. Адвокату поручили сделать то, что он так хорошо умеет: создать фонд компенсационных выплат пострадавшим – в неограниченном размере. Ни у кого нет в этом такого опыта, как у него.

Через 11 дней после событий 11 сентября 2001 года в США был принят необычный закон: конгрессмены ограничили максимальные суммы и усложнили подачу исков – главным образом, чтобы оградить американские авиакомпании от многолетних гражданских процессов, грозящих им разорением. Взамен Конгресс создал фонд, из которого предполагалось выплачивать компенсации всем пострадавшим, добровольно отказавшимся от судебных претензий. Файнберг стал уполномоченным по выплатам. Он, с учетом специфики дела отказался от гонорара и выразил готовность лично встретиться со всеми пострадавшими. И это предопределило успех его миссии.

- Тогда, в 2001 году, вы понимали, что за ношу взваливаете на себя?

- Нет, к такой буре эмоций я не был готов. Я даже не предполагал, насколько сильной окажется реакция людей. Я видел ярость, враждебность, разочарование, страх – всю палитру негатива.

- Помните, как прошла тогда первая беседа?

- В мой нью-йоркский офис пришла молодая женщина (Файнберг, актер в душе, передает сценку в ролях): «М-р Файнберг, мне 24 года, мой муж был пожарником, он погиб в ВТЦ. У меня двое детей, младшему четыре, старшему шесть. По вашим расчетам мне причитается около 2,5 млн долларов, не облагаемых налогом. Мне эти деньги нужны в течение 30 дней».

- Что вы отвечали?

- «Я сделаю, что могу, но нам нужно все решить с министерством финансов, уладить бюрократические формальности, вам должны будут выписать чек. А почему непременно в ближайшие 30 дней?» «Почему? Я отвечу. У меня рак в последней стадии. Врачи дают мне десять недель. Мой муж должен был растить наших детей. Теперь они станут сиротами». Мы ускорили выплату, а через восемь недель ее не стало. Вот такое ужасное начало. Потом было еще 950 таких бесед.

- Дальше - хуже?

- А разве может быть еще хуже? Никто не приходил ко мне, чтобы говорить о деньгах. Люди приходили, чтобы поделиться воспоминаниями о своих близких. «М-р Файнберг, я потерял в ВТЦ жену. Мы были женаты 25 лет. Я хочу показать вам видеозапись нашей свадьбы. Вы увидите: это было ангельское создание».

- И что, вы посмотрели видеозапись?

- Да, разумеется. Ведь в этом цель такого общения. «М-р Файнберг, я потерял свою жену в ВТЦ. Она мне позвонила, когда оказалась в ловушке на 103-м этаже северной башни. Я хочу, чтобы вы послушали ее сообщение, оставленное мне на голосовую почту, она прощалась со мной, она кричала, - там, на 103-м этаже». Я сказал: «наверное, не стоит включать мне эту пленку, это только создаст тяжелый эмоциональный фон». Он перебил меня: «Я хочу, чтобы вы услышали, что сотворили эти убийцы. Вот, послушайте!» Было тяжело. Но я дослушал до конца.

- Вы проводили такие беседы один?

- К нам присоединялся кто-то из коллег, но не все выдерживали.

- А вы? Как вам удавалось это вынести?

- Иногда приходилось прерывать беседу, чтобы выйти на улицу, купить мороженое, посмотреть, как дети играют на детской площадке, сходить в оперу. Я тогда дважды летал в Байройт, прослушал все вагнеровское «Кольцо нибелунгов». Это высшая точка цивилизации. А с другой стороны вы день изо дня сталкиваетесь с теми ужасами, на который тоже способны люди.

- Случалось, что вы плакали?

- В присутствии пострадавших – ни разу. Когда оставался один, да, часто. Одна женщина пришла ко мне и сказала: «М-р Файнберг, я потеряла своего мужа, он поехал с пожарниками в ВТЦ. Позвольте мне перед беседой представить вам наших детей?» Она открывает дверь – их было одиннадцать! Они все вошли в кабинет, одетые со вкусом, пиджачки, галстуки, аккуратные прически. Я не мог поверить своим глазам: одиннадцать детей!

- У вас не было искушения передать эту нелегкую миссию кому-то еще?

- Когда просит президент США, судья, мэр Бостона или губернатор Массачусетса, вы не можете отказать. Вы бы тоже согласились. Равно как и миллионы американцев. Я профессионал, я служу своей стране, но это было очень, очень тяжело.

- У ваших собеседников случались всплески агрессии?

- Да, и еще какие.

- Но при чем здесь вы?

- Я был лицом фонда, а они злились на судьбу, которая обошлась с ними так жестоко. Почему это случилось со мной, спрашивали они. У них было полное право на такие эмоции. На их месте я бы тоже был разозлен.

Небольшое адвокатское бюро Файнберга находится всего в трех минутах от Белого Дома. На стенах его кабинета множество газетных вырезок в рамках. Один из заголовков: «Мужчина, играющий бога». Из невидимых колонок звучит тихая оперная музыка. У себя на вилле в Бетесде, зажиточном пригороде Вашингтона, Файнберг обустроил звукоизолированную комнату, где иногда включает одну из 9 000 опер своей фонотеки - на полную громкость.

- Одна женщина рассказала, что потеряла своего мужа. Дескать, он был хороший семьянин. Заботился о троих сыновьях, шестилетнего учил играть в бейсбол, четырехлетнего – читать, а двухлетнему сам читал сказки на ночь. Он готовил еду, занимался садом, вспоминала она.

А на следующий день мне позвонил один мой коллега по цеху.

- И что он хотел?

- Он сказал мне: «Я знаю, что у вас непростая работа, и я вам ее не облегчу. Эта женщина не догадывается, что у ее мужа была любовница и еще двое детей. Когда будете выписывать чек, имейте в виду: у него не трое детей, а пятеро». И что, нужно было раскрыть ей глаза? Я ничего не сказал и просто выписал два чека.

- У вас часто бывает чувство, что где-то вы допустили ошибку?

- Я каждый раз ошибаюсь. Это неизбежно. Однажды меня пригласил на беседу мужчина в годах – в Пентагон. Он мне сказал: «М-р Файнберг, я схоронил сына. Отцу негоже хоронить сына, он должен умереть первым». Я посмотрел на него и ответил: «Это ужасно, я знаю, что вы чувствуете». Какая чудовищная ошибка!

- И как он отреагировал?

- Он посмотрел на меня и сказал: «М-р Файнберг, у вас тяжелая работа. Я вам не завидую, но дам совет. Никогда не говорите таким людям, как я, будто знаете, что мы чувствуем. Вы не имеете ни малейшего представления о моих чувствах». Он сказал все это очень спокойно, без возмущения. Такую ошибку я больше уже не повторю.

- Что подтверждает вашу компетенцию для такой необычной работы?

- То, что я справился с ней в прошлый раз. И в позапрошлый. Твоя репутация – это всегда твой последний успех. Возможно, однажды фонд компенсационных выплат пострадавшим, который доверят мне, не обеспечит нужного результата, и тогда эту работу будет делать кто-то другой. Ни факультета, на котором обучали бы таких специалистов, ни диплома, ни какой-то другой подготовки. Я стал заниматься этим совершенно случайно.

- Как это произошло?

- В 1984 мне позвонил один нью-йоркский судья, мой хороший знакомый. Ему поручили ведение дела об „Эйджент Оранж”. (Американцы во время войны во Вьетнаме распыляли над джунглями ядовитый гербицид „Эйджент Оранж”, чтобы листва не мешала им поражать цели. У многих американских военнослужащих впоследствии развились рак и тяжелые заболевания кожи – ред.) 250 000 ветеранов Вьетнама подали иски против семи химических компаний, производивших тогда это средство. Они хотели получить компенсации за смерть, увечья и болезни.

- А зачем судья позвонил вам?

- Он попросил меня выступить в роли посредника. До этого я никогда такими вещами не занимался и в годы учебы курса медиации не проходил. Я знаю, сказал мне судья, но ты – как раз тот, кто нужен.

- Насколько различались позиции сторон при вашей первой встрече?

- Химические компании предлагали 250 000 истцам в общей сложности 25 000 долларов, вьетнамские ветераны хотели получить 1,2 млрд долларов. Я сказал: мы делаем успехи, давайте стараться на чем-то сойтись. Через восемь недель, в последнюю ночь, которая оставалась перед началом процесса, стороны договорились – на 250 млн долларов.

О досудебном урегулировании исков по делу „Эйджент Оранж” писали на первых полосах американские газеты. Файнберг в одночасье стал знаменитым. После этой истории ему приходилось отбиваться от заказчиков. В 1992 году он основал собственное адвокатское бюро, специализирующееся на крупных согласительных процедурах. Но настоящая слава пришла только после того, как он возглавил фонд выплат жертвам терактов 11 сентября 2001 года. С тех пор в США, похоже, не было ни одной катастрофы национальных масштабов, последствия которой не пытался бы смягчить Файнберг.

Он управлял фондом выплат пострадавшим от стрельбы в школе Ньютауна и от бойни в Политехническом институте в Блэксбурге, он организовывал выплаты жертвам терактов во время Бостонского марафона, а после разлива нефти в Мексиканском заливе распределил между пострадавшими 20 млрд долларов из средств концерна BP. И это лишь некоторые из его заслуг.

- Деньги могут облегчить боль утраты?

- Едва ли. Деньги могут обеспечить определенную степень стабильности и избавить от каких-то забот, но они не вернут вам близкого человека. После бостонского теракта я встречался с мужчиной, который лишился ноги. Я ему сказал: «Вы получите 1,25 млн долларов, не облагаемых налогом». Он посмотрел на меня и ответил: «Оставьте себе свои деньги и верните мне мою ногу». Я не сдавался: «К сожалению, это не в моих силах, я могу вам только выписать чек. Это немного». Он ответил: «Вы правы, немного. Мне нужна нога».

- Кто-то из пострадавших в конечном итоге действительно отказался от денег?

- В связи с событиями 11 сентября было два таких случая. Один священник не стал брать компенсацию за смерть своего брата. Он сказал: на все воля Божья, и даже если вы предложите мне два миллиона, я их не возьму. Я посоветовал ему пожертвовать эти деньги какой-нибудь католической благотворительной организации. Но он не согласился даже на это.

- А второй случай?

- 75-летняя женщина потеряла своего сына. Я пришел к ней и сказал: нужно только заполнить бумаги, и вам выплатят три миллиона долларов. Она отвечала: «Я потеряла сына, и вы предлагаете заплатить мне за это? Оставьте свои бумаги здесь». Она их так и не заполнила. Она была раздавлена горем.

- Похоже, в вашей работе приятных неожиданностей не бывает.

- Почему же. Однажды ко мне пришла женщина. Я сказал ей: «За смерть вашего мужа я выплачу вам три миллиона долларов». Она посмотрела на меня и сказала: «Это намного больше, чем он стоил при жизни. Он ни на что не годился. Я очень рада, что получу эти деньги, но они ничто по сравнению с тем, что мне приходилось терпеть, пока он был жив».