В июне 2016 года Франк-Вальтер Штайнмайер, в ту пору еще не федеральный президент, а министр иностранных дел Германии, сформулировал принцип, на котором, с немецкой точки зрения, должна выстраиваться политика НАТО в отношении России: «Столько безопасности, сколько необходимо, и столько диалога и сотрудничества, сколько возможно».

За пять лет многое изменилось. Тогда Штайнмайер говорил, что танковые парады на восточных границах не повысят безопасность альянса и что надо прекратить бряцать оружием и делать воинственные заявления, которые лишь накаляют обстановку. Теперь же бундесвер защищает «восточный фланг» НАТО в Литве, в непосредственной близости от российской границы, а глава минобороны Германии Аннегрет Крамп-Карренбауэр предлагает вести диалог с Россией, да и вообще международную военную дипломатию, «с позиции силы».

Прекрасный мир силовой политики

Но когда Крамп-Карренбауэр или, например, кандидат в канцлеры от немецких «Зеленых» Анналена Бербок сегодня говорят, что, общаясь с Москвой, надо демонстрировать силу, они на самом деле повторяют все тот же сформулированный когда-то Штайнмайером принцип. Просто этот принцип за пять лет тоже изменился и выглядит теперь вот так. Или же так, как сформулировала его канцлер Ангела Меркель на пресс-конференции по итогам прошедшего в понедельник, 14 июня, в Брюсселе саммита НАТО: «С одной стороны, устрашение и обеспечение собственной безопасности, а с другой – готовность к диалогу».

Берлин еще в 2014 году озаботился созданием новой концепции отношений с Россией. Не только для себя, но заодно и для Евросоюза с НАТО. После нескольких месяцев дискуссий немецкие эксперты и политики пришли к выводу: лучшим вариантом станет «двойная стратегия», сочетающая сдерживание с диалогом и опирающаяся на доктрину Армеля 1967 года. В свое время эта доктрина способствовала разрядке в отношениях НАТО и Восточного блока, а западным немцам такой «двойной подход» позволил заключать с СССР газовые контракты и одновременно размещать на своей территории нацеленные на Москву «першинги».

На Западе по поводу предложенной Берлином «двойной стратегии» еще несколько лет назад велись достаточно жаркие споры. В первую очередь о том, чего в ней должно быть больше – диалога или сдерживания. Но в итоге идея была принята на вооружение и в НАТО, и в Евросоюзе. А что касается соотношения двух ее ключевых элементов, то оно, как теперь уже понятно, не является константой и вполне может меняться в зависимости от общей ситуации. В доктрине Армеля главной целью была не разрядка. Сочетание диалога и сдерживания и тогда, и сейчас должно было в первую очередь сплотить альянс, разрешить его внутренние противоречия и предоставить тем странам, которые этого хотят, возможность поддерживать экономические отношения с Москвой. В разумных, конечно, пределах и не во вред общим интересам Запада.

Ту же самую «двойную стратегию» НАТО сегодня намеревается использовать и в отношениях с Пекином. Итоговая декларация брюссельского саммита определила политику Китая как «системный вызов» безопасности Североатлантического альянса. Упоминаются в документе и китайские вооруженные силы вместе с их ядерным потенциалом, как, впрочем, и военное сотрудничество Пекина с Москвой. Но при этом лидеры стран альянса заявили, что желают конструктивного диалога и взаимодействия с КНР, в частности, в сфере защиты климата.

Как конфликт Китая и Запада повлияет на отношения России и ЕС

То, что США разворачивают НАТО против Китая, стало понятно еще накануне прошлого саммита альянса, прошедшего в декабре 2019-го в Лондоне. С тех пор европейцы с таким подходом успели свыкнуться, тем более что особых усилий над собой им для этого делать не пришлось. Китай в ЕС и без американских указаний расценивали как проблему и вызов, а Соединенные Штаты привыкли считать близким и понятным союзником. Поэтому выбор стороны в конфликте Вашингтона и Пекина для Евросоюза был предопределен. К тому же и Германия, и ЕС с их глобальными амбициями и желанием занять достойное место в будущем миропорядке просто не могут позволить себе оставаться нейтральными.

Но «двойная стратегия» дает возможность получить двойную выгоду – поучаствовать в конфликте и при этом не слишком жертвовать своими интересами, в частности торгово-экономическими. Цель диалога в данном случае не в том, чтобы прекратить конфликт, а в том, чтобы выйти из него победителем с минимальными для себя потерями. И нет никаких сомнений, что «китайская» часть брюссельской декларации была сформулирована при непосредственном участии Берлина. «Я большой сторонник двухкомпонентного подхода, которого мы придерживаемся и в отношениях с Россией», – заявила Меркель по окончании саммита.

Сейчас в германо-китайских отношениях больше диалога, но контуры сдерживания просматриваются уже вполне явно. В прошлом году Берлин принял свою собственную индо-тихоокеанскую стратегию, строит планы военного присутствия в регионе и активно развивает оборонное сотрудничество с местными союзниками. Только в течение последних двух недель Крамп-Карренбауэр на пару с главой немецкого МИД Хайко Маасом провела второй раунд консультаций с австралийскими коллегами в формате «2+2», а также посетила Сеул для переговоров с южнокорейским министром обороны Со Уком, заехав заодно на американскую военную базу на Гуаме.

Геополитика выбора, а не необходимости

И дальше, по всей видимости, эта часть «двойной стратегии» будет становиться все более явной, так же, как это в свое время было в отношениях с Россией. «Мы воспринимаем КНР тройственно – как партнера, конкурента и системного соперника. К сожалению, мы видим, что из-за поведения Китая на первый план выходит соперничество. И мы должны ответить на это», – констатировал Хайко Маас в интервью Saarbrücker Zeitung, опубликованном на следующий день после встречи лидеров стран НАТО.

Каким в итоге окажется на китайском направлении соотношение двух компонентов – диалога и сдерживания, – будет зависеть от многих факторов, в том числе и от климатической политики. Диалог с Китаем по климату не случайно был особо отмечен в декларации брюссельского саммита. Для Берлина и Брюсселя сейчас крайне важно уговорить Пекин ускорить декарбонизацию: от этого напрямую зависят европейские планы перехода на возобновляемую энергетику. Если уговорить в ближайшие пару лет не удастся, то ЕС будет вынужден начать против Китая собственную войну. Полем этой войны станет торговля, а оружием – углеродный налог, но ее последствия вряд ли ограничатся одной лишь сферой экономических отношений.