Экономический рост — главный козырь нынешнего правительства — публично объявлен президентом неустойчивым. Растет инфляция. О том, что намерено предпринять правительство в этой связи, рассказывает первый заместитель министра финансов Алексей УЛЮКАЕВ.«Профиль»: Все беды, как известно, от денег. Остатки рублевых средств коммерческих банков на корсчетах в ЦБ растут как на дрожжах. Вновь пошли разговоры о возможной девальвации рубля.
Алексей Улюкаев: Проблема состоит не в том, что свободная рублевая масса может обрушиться на валютный рынок. Соотношение между свободными деньгами и валютными резервами Центробанка таково, что денежные власти с легкостью нейтрализуют любой объем свободных рублей, выброшенных на валютный рынок. Несколько десятков миллиардов рублей (на 13 июля 78,1 млрд. рублей.— «Профиль»), которые лежат на корсчетах комбанков в ЦБ, ничто по сравнению с валютными резервами, которые сегодня составляют $21,8 млрд. (то есть свыше 608 млрд руб.— Профиль).
Проблема состоит в другом — в том, что действительно растут инфляционные ожидания и возникает общая финансовая нестабильность.
«П.»: И что в этой связи намерено предпринять правительство?
А.У.: Фундаментальное решение этой проблемы состоит в развитии рынка капитала. Например, в первом квартале этого года денежная масса у нас увеличивалась (за первый квартал — на 6,6%: с 704,7 млрд. до 751,4 млрд. рублей.— «Профиль»), а инфляция не росла. Во втором квартале рост продолжился (за апрель—май еще на 80,2 млрд. рублей — до 831,6 млрд.— «Профиль»), и инфляция растет.
То есть причина одна, а следствия — разные. Дело в том, что в первом квартале реальный сектор абсорбировал большую часть прироста денежного предложения, а во втором квартале наметилось насыщение реального сектора деньгами.
Отсюда вывод: проблема российской экономики не в отсутствии денежного предложения, а в отсутствии нормального спроса на деньги со стороны реального сектора. Отчасти этот спрос стимулируется ликвидацией неденежных форм расчетов, введением обязательной денежной формы расчета бюджетных обязательств перед топливно-энергетическим комплексом и т.д.
Но этих стимулов недостаточно. Необходимо резко упростить процедуру регистрации бизнеса, укреплять процедуру имущественной ответственности за предоставленный кредит, развивать банковскую систему, формировать дисциплину возвратности кредитных средств.
«П.»: Но все это быстро не сделаешь. А погасить инфляцию нужно уже сейчас. Равно как и долги по зарплате бюджетникам.
А.У.: Инфляция, безусловно, останется в рамках заложенной в бюджет, то есть не выше 18% за 2000 год.
Что касается роста задолженности по зарплате бюджетникам, то эта информация является недостоверной. Федеральной задолженности нет вообще, задолженность региональных бюджетов есть, но очень небольшая — она связана с тем, что прошли массовые выплаты отпускных работникам образования и т.д.
«П.»: В последнее время много ходит разговоров о предполагаемом скором снижении курса рубля. Насколько эти разговоры соответствуют действительности?
А.У.: Основной принцип работы монетарных властей — избегать резких колебаний. Бизнес может подстроиться под любую динамику: и под девальвацию, и под фиксированный курс, и под некоторое укрепление и т.д. Главное условие — это планомерность проведения кредитно-денежной политики. Поэтому можно ожидать планомерного, медленного снижения номинального курса рубля при его также незначительном реальном укреплении. То есть снижение номинального курса будет идти несколько меньшими темпами, чем темпы инфляции.
«П.»: Вы рассчитываете, что это будет способствовать росту инвестиций?
А.У.: Мы исходим из того, что через десять лет доля инвестиций в основной капитал в ВВП должна составить 25% против нынешних 15—17%. Предполагается, что при приблизительно той же, что и сейчас, норме накоплений в 27% примерно 25% будет инвестироваться в основной капитал, в то время как сейчас из этих 27% только 15—17% идут в основной капитал, а остальные 10—12% — это отток капитала.
Как мы этого собираемся достичь? Прежде всего институциональными изменениями, о которых я уже говорил. Максимальный объем этих изменений планируется провести в ближайшие полтора года. Ключевой момент — реформы налоговой системы. Бизнес должен почувствовать реальность правительственных намерений, так как уже неоднократно декларировались благие пожелания, но до реальных действий дело так и не доходило. Теперь же такие действия закрепляются законодательно.
«П.»: Вы говорите о том, что бизнес должен почувствовать твердость ваших намерений. Но откуда возникнет ощущение этой твердости, если в самом кабинете министров, как показало прохождение через Думу закона о едином социальном налоге, нет единства?
А.У.: Совершенно естественно, что у разных людей могут быть разные мнения по одному и тому же вопросу. Это относится и к членам кабинета министров. Если бы правительство безропотно соглашалось с любым предложением, это могло бы означать только одно: что им наплевать на ситуацию в стране и они относятся к своим служебным обязанностям как к трудовой повинности.
Как мне представляется, нынешний состав правительства один из самых профессиональных и сильных за всю историю российских кабинетов министров, в нем собраны творческие, думающие, хорошо знающие свое дело профессионалы.
Да, действительно, по ряду принципиальных вопросов, например по пенсионной реформе, члены правительства серьезно расходятся во мнении. Но это обусловлено, скорее, социальной значимостью вопроса, а не какими-либо идеологическими противоречиями.
«П.»: Вы, как известно, один из первых известных экономистов, кто поставил под серьезное сомнение эффективность московского экономического «чуда». Вы до сих пор не находите в политике столичных властей ничего такого, что стоило бы взять на вооружение властям федеральным? Например, то, что Москва уже несколько лет имеет бездефицитный бюджет?
А.У.: Бюджетная политика московской городской администрации не может быть применима ко всей территории России. Своеобразное устройство нашей налоговой системы позволяет общероссийским, по сути, компаниям, которые осуществляют практическую деятельность в регионах, платить налоги по месту регистрации — в Москве. В общефедеральном масштабе это сопоставимо с тем, как если бы мы привлекали для финансирования и расширения социальных программ внешние источники финансирования: кредиты МВФ, Мирового банка и т.д. Отчасти мы так и делали, что привело к неконтролируемому росту государственного внешнего долга и кризису 1998 года.
А теперь представьте, что будет с московским бюджетом, если хотя бы часть компаний перерегистрируется по месту основной производственной деятельности? Поэтому принципы и логика формирования бюджета в Москве в общефедеральном масштабе неприемлемы.
ДЕНИС СОЛОВЬЕВ
