Архивная публикация 2005 года: "Чай с Нечаевым"
Президент Российской финансовой корпорации, экс-министр экономики России Андрей Нечаев предлагал будущей жене выгуливать крокодила на веревочке у нее под окнами. — А вы пишете у себя в журнале комментарии типа: «Заливисто хохочет, обнажая белые зубы»?.. Я их обожаю. (Заливисто хохочет, обнажая белые зубы.)
— Так и напишем, хотя подобные ремарки чаще встречаются в пьесах. Любите театр?
— Я — профессиональная актриса. После школы поступила в ГИТИС на актерский факультет, окончила его, а потом долго играла в театре Марка Розовского.
— Кстати, почему вас в светской хронике называют разными фамилиями: Розовская, Нечаева, Сергиенко?
— Розовская — фамилия, доставшаяся в наследство от первого брака, с Марком Розовским. Нечаева, соответственно, по второму мужу. А по паспорту я Светлана Сергиенко — по отцу, кинорежиссеру-документалисту, Роллану Петровичу Сергиенко. Недавно мы с Андреем ходили на бал, где мне подарили часы. Когда объявили: «Светлана Нечаева», я вообще не прореагировала, пока меня не толкнули в бок.
— С Андреем Нечаевым вы познакомились, еще будучи женой Марка Розовского?
— Да. Андрей, кстати, к тому моменту уже был дважды женат. Его второй брак практически рухнул, а у нас с Марком балансировал на грани. Мы еще на что-то надеялись, но тщетно.
— Как вы познакомились с Андреем Алексеевичем?
— Это случилось 31 декабря, за 10 минут до наступления Нового, 1995 года на открытии краснодарского санатория, куда пригласили культурную и политическую элиту, в том числе и нас с Марком, и Нечаева.
— Вы сразу понравились друг другу?
— Трудно сказать. Позже Андрей вспоминал, что я с ним заигрывала, но я такого не помню. Нечаева мы с Марком сразу выделили из всей группы приглашенных. Когда Андрей где-то выступает, то завораживает весь зал. Женщины — это отдельная аудитория. Нечаев обожает, когда дамы обращают на него внимание. Это не порок, а своего рода энергетическая подпитка. Он точно так же заводится, общаясь с коллегами по работе.
— Тот Новый год сразу перевернул вашу жизнь?
— Между нами абсолютно ничего не произошло, кроме светских бесед. Мы разъехались по домам и в течение двух следующих лет виделись буквально пару раз. Через два года мы с Марком все-таки расстались. Чтобы развеяться, мы с дочкой Сашей поехали отдыхать. А когда вернулись, мне позвонил Андрей, мы встретились и поехали вместе на день рождения к моему приятелю. Народ просто ошалел, увидев меня не с Марком, а с каким-то чужим дядькой. Компания была актерская, и мы играли в шарады — у нас эта игра называется «корова». Ребята дали Нечаеву сложное задание. Думали, стушуется. Но он покорил всех своим чувством юмора.
— Ухаживал Андрей Алексеевич тоже с юмором?
— Да. Как-то предложил: «Хочешь, я куплю крокодила и буду его выгуливать у тебя под окнами? Идешь ты в булочную, а тут я с крокодилом случайно мимо прохожу…»
— Саша вас не ревновала?
— Ей было девять лет, когда мы развелись с Марком, и, конечно, она переживала. Друзей-мужчин у меня всегда было предостаточно, но я не делала «резких телодвижений». В какой-то момент Саша спросила: «А с Андреем у тебя роман? Замуж звал?» «Ну звал…» — отвечаю. «А ты что?» — спрашивает она. «Думаю. Мне же надо, чтобы не только мы, но и вы поладили между собой тоже». — «Позвони ему сейчас и скажи, что мы согласны». И мы переехали к Андрею сюда, в Новогорск.
— Наверное, после развода с Марком Розовским вам пришлось уйти из театра?
— После развода я еще несколько лет продолжала работать в театре Марка Розовского, где директором была его новая жена. Марк чувствовал себя из-за этого некомфортно, также сложившаяся ситуация не нравилась его жене и дико раздражала Нечаева. И хоть отношение ко мне коллег осталось прежним — дружественным, я все же решила уйти.
— Андрей Алексеевич общается с прежними супругами и детьми от предыдущих браков?
— Да, конечно. Мы дружим с Ксюшей, его дочкой от первого брака. Год назад я стала Ксюшиной крестной мамой. А Нечаев сейчас готовится во второй раз стать дедушкой — Ксюша скоро родит нам внучку. Как-то мы ездили отдыхать в Словению «большой итальянской семьей», как сказал Андрей. В компании были я, Саша, его первая жена Лена, их дочь Ксения и Коля, сын Лены от второго брака.
— Часто гостей приглашаете?
— У нас очень открытый дом. Нечаев обожает угощать. Ему всех нужно облюбить, обпоить, обпарить в бане — тосты на посошок растягиваются на несколько часов. Потом на дорожку надо чаю из самовара попить. Пока самовар не закипит — никто никуда не пойдет.
— А соседи у вас кто?
— После революции здесь были дачи НКВД, в том числе и дача Берии. А наш участок принадлежал когда-то пансионату «Новогорск». Здесь был сплошной лес, и улиц как таковых нет. Наши дачи стоят по кругу. На этом кругу живут сразу три бывших министра экономики: мой муж Андрей Нечаев, Яков Уринсон и Евгений Ясин. Когда мы праздновали новоселье, то Андрей в шутку предложил переименовать наш круг из «нижнего тупика», как мы его условно назвали, в «экономический тупик».
— Наверное, в домах других бывших министров нет такого количества животных, как у вас...
— Пожалуй, да. Нам только того самого крокодила не хватает. А так все есть: петух, куры, йоркширский терьер Пузлик и три кошки — Люся, Дуся, Кузя… На одну нашу кошку где-то напали собаки и перегрызли ей лапы. Она доползла почти до нашего дома и полночи орала в кустах, пока мы ее не нашли. Все думали — не выживет. Мы сделали Люсе операцию, и я ей в больнице пела песни на украинском языке. Вся больница прибегала смотреть, что за идиотка поет кошке песни, да еще и на украинском.
— Зимний сад — ваше увлечение или мужа?
— Цветы — это хобби Нечаева. Во сколько бы он ни вернулся домой, сразу идет проверить цветы, поговорить с ними. Он сам их без конца пересаживает, подкармливает и окучивает. Мы все лето питались со своих грядок свежей зеленью. В парнике растут и помидоры, и огурцы, и перец, и даже баклажаны. Если Андрей во что-то вникает, то делает это самозабвенно, во все погружается с головой. Он — перфекционист.
— С ним интересно жить?
— Одна моя подруга как-то сказала, что заумь ей надоела и лучше иметь мужа, которым можно руководить, направляя в нужное русло. Мне интереснее развиваться, подтягиваться до уровня яркой личности. Я совсем далека от экономики, но почти освоила терминологию и уже вполне в состоянии понять ход мысли и течение разговора на эту тему. Правильно заданный вопрос, бывает, наводит его на нужную мысль:
«О, и правда!»
Нечаев в душе ребенок. Я так и называю себя — матерью двоих детей: старшему, Андрею, — 52, а младшей, Саше, — 17. Старший любит перед сном поиграть в компьютерные игры — суперпасьянс или шахматы. Я зову его спать, а стандартная отговорка уже заготовлена: «Выкурю одну трубку, и до первого проигрыша». Проходит еще час. «Нечаев, трубка уже третья, спать пора!» — «Но проигрыша-то не было!»
— По выходным супруг работает?
— Раньше он не работал только в воскресенье. У меня мало побед над Нечаевым, и выходной в субботу — одна из немногих. Но в субботу, опять же, нужно написать статью в журнал, подготовиться к передаче «Денежный вопрос» на ТВЦ, которую он ведет, а еще его передача на радио…
— Чем занимается Саша?
— Она студентка первого курса Российской академии театрального искусства, напряженно учится. Все время пропадает в институте.
— Когда Саша увлеклась театром?
— В детстве. Когда ей было 11 лет, в Москве вышел мюзикл «Метро». Он совершенно потряс Сашу. Она посмотрела его множество раз и захотела петь и танцевать на сцене.
В газете «Московский комсомолец» я увидела объявление о том, что в ДК ГПЗ №1 прослушивают детей в возрасте от 8 до 12 лет в мюзикл «Норд-Ост». После кастинга Сашу приняли в подготовительную группу, а потом и в труппу театра — на роль Кати Татариновой в детстве. Саша была счастлива. Но я ее сразу предупредила: «Прямо с этого дня начинай морально готовиться к тому дню, когда тебя уволят из труппы. Дети неизбежно растут». Однако до этого дело не дошло…
— 23 октября 2002 года вы были в театре вместе с дочерью?
— Да. Я только что получила права и, как начинающий автомобилист, решила заехать за Сашей. Во втором отделении спектакля дети не участвовали, но они репетировали праздничный концерт в зале на третьем этаже. Вместе с другими мамами я осталась дожидаться конца репетиции в детской гримерке. Вдруг раздался какой-то странный звук, как будто разорвало софит, потом еще один, и еще…
Мы вышли посмотреть, что происходит. До лестницы, ведущей в зал, дойти не успели — из-за угла раздалась автоматная очередь. Мы рванули обратно, ничего не понимая. Я автоматную очередь никогда в жизни не слышала, просто поняла, что стреляют из автомата. На ходу я быстро набрала 911. Мой звонок был первым. Я закричала: «Приезжайте, в театре кто-то стреляет!» Меня спросили: «Сколько их?» Этот вопрос мне показался диким. Я была в ярости: «Ну сколько сумасшедших могут бегать по театру с автоматом? Один, конечно!»
— Вы побежали обратно в гримерку?
— Да, но к детям пройти было невозможно — стреляли. Мимо нас промчался бешеный Леша Иващенко, он кричал: «Уходите, уходите!» Леша тогда многих артистов спас: они успели быстро выскочить в окна.
— А вы не успели?
— С нами в гримерке кроме шестерых взрослых были еще двое маленьких детей без мам. Мы забаррикадировались за железной дверью, так и не понимая, что же происходит. Когда артисты начали спускаться со второго этажа на связанных шторах и тканях, стало очень страшно. Казалось, сейчас раздадутся выстрелы со стороны окна. Одна из родительниц стала шепотом причитать: «Мамочка, мамочка!» «Тихо, молчи, у нас тут двое детей», — осекли ее. Потом в динамике (спектакль транслируется в гримерках, чтобы артисты не пропустили свой выход. — «Профиль») раздались выстрелы. Послышались женские голоса, потом мужские, они говорили на каком-то непонятном языке. Потом стали стучать в каждую дверь прикладами и снова стрелять. С нами был один мужчина, он умолял: «Бабы, только не орите». Мы сидели тихо. Боялись, что любой шорох нас выдаст, по телефону тоже звонить боялись.
— И детям не позвонили?
— Детям на репетицию не разрешают брать с собой телефон. Я пыталась позвонить Саше, но ее телефон звенел за перегородкой, в соседней комнате. Телефон моего племянника Арсюши, ныне покойного, который тоже играл в мюзикле, также не отвечал. Уже позже, когда все стало известно о захвате, мне позвонила его мама, Вика Заславская: «Где Арсений?» Я шепотом ответила, что не знаю.
— Вы быстро поняли, что здание захватили террористы?
— Практически до того момента, когда нас ночью вытащили спецслужбы, в голове до конца все так и не прояснилось. Я надеялась, что в зале уже нет зрителей, а все эти переговоры касаются только труппы.
— Как вас обнаружили спасатели?
— Мы выбросили в окно записку: «Помогите. В комнате шестеро взрослых и двое детей». Около половины первого ночи к окну подползли спецназовцы. Сказали, чтобы мы не рыпались, сейчас они «перекусят» окна. Мы сидели под столами не шевелясь. Детей спрятали в самый дальний угол. Когда меня вынимали, я вспомнила, что забыла в комнате шарфик. Надо бы вернуться. Что я услышала в ответ — это не для печати. Представляете, что происходило в голове? Шарфик какой-то…
— Как дальше развивались события?
— Нас довели до машины, и я все время спрашивала: «Где дети?» «Да все хорошо, дети в школе!» — отвечали мне. У одного нашего мальчика дома осталась беременная мама. Он очень волновался за нее. Все пытался позвонить, но около театра был такой перегруз линий, что дозвониться было невозможно. Когда мы приехали к школе, я опять спросила про детей. «Какие? Тут только те, кого вывезли в первые пять минут. А остальные все там…» — ответили мне. Я рванула назад, но везде уже стояло оцепление.
— Муж из новостей узнал о захвате?
— Андрей уже подъезжал к дому, когда ему позвонила классный руководитель Саши. Она спросила, знает ли он, где Саша. Сразу после нее позвонила Маша, жена Егора Гайдара. Андрей ответил, что ничего не знает. Он быстро переоделся и помчался к театру. Муж приехал так быстро, что еще не успели поставить оцепление. Андрей дошел до служебного входа и остановился, лишь когда на него нацелили автомат с криком: «Лицом вниз!» Нечаев невозмутимо ответил: «Сам лицом вниз!» Видимо, тоже плохо соображал — его же могли легко убить. Потом он мне рассказывал, что был уверен: это какая-то дурь и ерунда, вот он сейчас приедет и быстро во всем разберется…
— Вы все время находились в штабе?
— Первые сутки мы провели около штаба, который находился в госпитале, где сейчас лежит отец Андрея. Это было страшное ощущение: в 300 метрах находится твой ребенок, а ты ничего не можешь для него сделать. Хорошо, что рядом был Андрей, он гасил мою истерику. 24 октября приехали домой буквально на час — переоделись и поехали обратно.
— Как вообще можно справиться с истерикой в такой ситуации?
— В первый день мы буквально 15 минут пообщались с главным психиатром Москвы. Он спросил меня: «У вас там ребенок?» «Да не один: дочь, племянник и еще девять детей-актеров». — «Не впадайте в ужас. Им сейчас надо посылать положительные импульсы и не паниковать». Я как-то сразу поверила и приняла его слова близко к сердцу.
— Вы ходили на митинг на Красной площади, на котором настояли террористы?
— Конечно, ходили. Саша позвонила в пять утра и попросила выйти на митинг, тогда их отпустят. Я помню, как смотрела по сторонам, когда мы туда ехали, и каким все казалось нереальным — люди гуляют, едят хот-доги, как будто ничего не происходит. Кто-то потом говорил, что вышли, унизительно просили… А вы бы не пошли?
— Пошла бы не раздумывая.
— Вот именно. Пришли Сашины учителя вместе с детьми, с которыми она училась. Не забывайте, террористы отпустили 12 детей, как обещали… Я потом ребятам из Сашиной школы сказала, что они должны жить с полным пониманием того, что спасли жизни 12 человек. Пусть отпустили не Сашу и не покойных Арсюшу и Кристину, их подругу, но других-то отпустили!
— Вы быстро нашли Сашу после штурма?
— Часа через полтора после штурма мы начали поиски. Объезжали подряд все больницы. Мы приехали в одну больницу, нам ответили, что в отделении есть только три мальчика, два — неопознанных. Я билась о дверь: «Дайте посмотреть на детей, может быть, я знаю их родителей, могу им сообщить». Но никто никуда не пускал. Андрей отобрал у меня телефон и сам отвечал на звонки. Когда кто-то в очередной раз позвонил, Нечаев спросил меня, во что Саша была одета. Я неуверенно ответила: «Ну, в джинсы, в майку, не знаю…» На этом наш разговор закончился. Спустя много месяцев я узнала, что тогда Андрею сообщили, что найден труп девочки, похожей на Сашу. Он прожил с этим много часов, ничего мне не говоря. Не представляю, как он выдержал. Сашу нашел в одной из больниц Леонид Рошаль. Слава богу, она была жива. Но погибли Арсюша и Кристина. Саша все время ходит к ним на Ваганьковское кладбище.
— Что в вашей жизни изменилось после «Норд-Оста»?
— Я до сих пор не могу слышать звук хлопнувшей двери. Саша, конечно, изменилась сильнее. И хотя в ее такой короткой жизни уже есть могилы близких, главное для нее все же — семья и театр.
Президент Российской финансовой корпорации, экс-министр экономики России Андрей Нечаев предлагал будущей жене выгуливать крокодила на веревочке у нее под окнами. — А вы пишете у себя в журнале комментарии типа: «Заливисто хохочет, обнажая белые зубы»?.. Я их обожаю. (Заливисто хохочет, обнажая белые зубы.)
— Так и напишем, хотя подобные ремарки чаще встречаются в пьесах. Любите театр?
— Я — профессиональная актриса. После школы поступила в ГИТИС на актерский факультет, окончила его, а потом долго играла в театре Марка Розовского.
— Кстати, почему вас в светской хронике называют разными фамилиями: Розовская, Нечаева, Сергиенко?
— Розовская — фамилия, доставшаяся в наследство от первого брака, с Марком Розовским. Нечаева, соответственно, по второму мужу. А по паспорту я Светлана Сергиенко — по отцу, кинорежиссеру-документалисту, Роллану Петровичу Сергиенко. Недавно мы с Андреем ходили на бал, где мне подарили часы. Когда объявили: «Светлана Нечаева», я вообще не прореагировала, пока меня не толкнули в бок.
— С Андреем Нечаевым вы познакомились, еще будучи женой Марка Розовского?
— Да. Андрей, кстати, к тому моменту уже был дважды женат. Его второй брак практически рухнул, а у нас с Марком балансировал на грани. Мы еще на что-то надеялись, но тщетно.
— Как вы познакомились с Андреем Алексеевичем?
— Это случилось 31 декабря, за 10 минут до наступления Нового, 1995 года на открытии краснодарского санатория, куда пригласили культурную и политическую элиту, в том числе и нас с Марком, и Нечаева.
— Вы сразу понравились друг другу?
— Трудно сказать. Позже Андрей вспоминал, что я с ним заигрывала, но я такого не помню. Нечаева мы с Марком сразу выделили из всей группы приглашенных. Когда Андрей где-то выступает, то завораживает весь зал. Женщины — это отдельная аудитория. Нечаев обожает, когда дамы обращают на него внимание. Это не порок, а своего рода энергетическая подпитка. Он точно так же заводится, общаясь с коллегами по работе.
— Тот Новый год сразу перевернул вашу жизнь?
— Между нами абсолютно ничего не произошло, кроме светских бесед. Мы разъехались по домам и в течение двух следующих лет виделись буквально пару раз. Через два года мы с Марком все-таки расстались. Чтобы развеяться, мы с дочкой Сашей поехали отдыхать. А когда вернулись, мне позвонил Андрей, мы встретились и поехали вместе на день рождения к моему приятелю. Народ просто ошалел, увидев меня не с Марком, а с каким-то чужим дядькой. Компания была актерская, и мы играли в шарады — у нас эта игра называется «корова». Ребята дали Нечаеву сложное задание. Думали, стушуется. Но он покорил всех своим чувством юмора.
— Ухаживал Андрей Алексеевич тоже с юмором?
— Да. Как-то предложил: «Хочешь, я куплю крокодила и буду его выгуливать у тебя под окнами? Идешь ты в булочную, а тут я с крокодилом случайно мимо прохожу…»
— Саша вас не ревновала?
— Ей было девять лет, когда мы развелись с Марком, и, конечно, она переживала. Друзей-мужчин у меня всегда было предостаточно, но я не делала «резких телодвижений». В какой-то момент Саша спросила: «А с Андреем у тебя роман? Замуж звал?» «Ну звал…» — отвечаю. «А ты что?» — спрашивает она. «Думаю. Мне же надо, чтобы не только мы, но и вы поладили между собой тоже». — «Позвони ему сейчас и скажи, что мы согласны». И мы переехали к Андрею сюда, в Новогорск.
— Наверное, после развода с Марком Розовским вам пришлось уйти из театра?
— После развода я еще несколько лет продолжала работать в театре Марка Розовского, где директором была его новая жена. Марк чувствовал себя из-за этого некомфортно, также сложившаяся ситуация не нравилась его жене и дико раздражала Нечаева. И хоть отношение ко мне коллег осталось прежним — дружественным, я все же решила уйти.
— Андрей Алексеевич общается с прежними супругами и детьми от предыдущих браков?
— Да, конечно. Мы дружим с Ксюшей, его дочкой от первого брака. Год назад я стала Ксюшиной крестной мамой. А Нечаев сейчас готовится во второй раз стать дедушкой — Ксюша скоро родит нам внучку. Как-то мы ездили отдыхать в Словению «большой итальянской семьей», как сказал Андрей. В компании были я, Саша, его первая жена Лена, их дочь Ксения и Коля, сын Лены от второго брака.
— Часто гостей приглашаете?
— У нас очень открытый дом. Нечаев обожает угощать. Ему всех нужно облюбить, обпоить, обпарить в бане — тосты на посошок растягиваются на несколько часов. Потом на дорожку надо чаю из самовара попить. Пока самовар не закипит — никто никуда не пойдет.
— А соседи у вас кто?
— После революции здесь были дачи НКВД, в том числе и дача Берии. А наш участок принадлежал когда-то пансионату «Новогорск». Здесь был сплошной лес, и улиц как таковых нет. Наши дачи стоят по кругу. На этом кругу живут сразу три бывших министра экономики: мой муж Андрей Нечаев, Яков Уринсон и Евгений Ясин. Когда мы праздновали новоселье, то Андрей в шутку предложил переименовать наш круг из «нижнего тупика», как мы его условно назвали, в «экономический тупик».
— Наверное, в домах других бывших министров нет такого количества животных, как у вас...
— Пожалуй, да. Нам только того самого крокодила не хватает. А так все есть: петух, куры, йоркширский терьер Пузлик и три кошки — Люся, Дуся, Кузя… На одну нашу кошку где-то напали собаки и перегрызли ей лапы. Она доползла почти до нашего дома и полночи орала в кустах, пока мы ее не нашли. Все думали — не выживет. Мы сделали Люсе операцию, и я ей в больнице пела песни на украинском языке. Вся больница прибегала смотреть, что за идиотка поет кошке песни, да еще и на украинском.
— Зимний сад — ваше увлечение или мужа?
— Цветы — это хобби Нечаева. Во сколько бы он ни вернулся домой, сразу идет проверить цветы, поговорить с ними. Он сам их без конца пересаживает, подкармливает и окучивает. Мы все лето питались со своих грядок свежей зеленью. В парнике растут и помидоры, и огурцы, и перец, и даже баклажаны. Если Андрей во что-то вникает, то делает это самозабвенно, во все погружается с головой. Он — перфекционист.
— С ним интересно жить?
— Одна моя подруга как-то сказала, что заумь ей надоела и лучше иметь мужа, которым можно руководить, направляя в нужное русло. Мне интереснее развиваться, подтягиваться до уровня яркой личности. Я совсем далека от экономики, но почти освоила терминологию и уже вполне в состоянии понять ход мысли и течение разговора на эту тему. Правильно заданный вопрос, бывает, наводит его на нужную мысль:
«О, и правда!»
Нечаев в душе ребенок. Я так и называю себя — матерью двоих детей: старшему, Андрею, — 52, а младшей, Саше, — 17. Старший любит перед сном поиграть в компьютерные игры — суперпасьянс или шахматы. Я зову его спать, а стандартная отговорка уже заготовлена: «Выкурю одну трубку, и до первого проигрыша». Проходит еще час. «Нечаев, трубка уже третья, спать пора!» — «Но проигрыша-то не было!»
— По выходным супруг работает?
— Раньше он не работал только в воскресенье. У меня мало побед над Нечаевым, и выходной в субботу — одна из немногих. Но в субботу, опять же, нужно написать статью в журнал, подготовиться к передаче «Денежный вопрос» на ТВЦ, которую он ведет, а еще его передача на радио…
— Чем занимается Саша?
— Она студентка первого курса Российской академии театрального искусства, напряженно учится. Все время пропадает в институте.
— Когда Саша увлеклась театром?
— В детстве. Когда ей было 11 лет, в Москве вышел мюзикл «Метро». Он совершенно потряс Сашу. Она посмотрела его множество раз и захотела петь и танцевать на сцене.
В газете «Московский комсомолец» я увидела объявление о том, что в ДК ГПЗ №1 прослушивают детей в возрасте от 8 до 12 лет в мюзикл «Норд-Ост». После кастинга Сашу приняли в подготовительную группу, а потом и в труппу театра — на роль Кати Татариновой в детстве. Саша была счастлива. Но я ее сразу предупредила: «Прямо с этого дня начинай морально готовиться к тому дню, когда тебя уволят из труппы. Дети неизбежно растут». Однако до этого дело не дошло…
— 23 октября 2002 года вы были в театре вместе с дочерью?
— Да. Я только что получила права и, как начинающий автомобилист, решила заехать за Сашей. Во втором отделении спектакля дети не участвовали, но они репетировали праздничный концерт в зале на третьем этаже. Вместе с другими мамами я осталась дожидаться конца репетиции в детской гримерке. Вдруг раздался какой-то странный звук, как будто разорвало софит, потом еще один, и еще…
Мы вышли посмотреть, что происходит. До лестницы, ведущей в зал, дойти не успели — из-за угла раздалась автоматная очередь. Мы рванули обратно, ничего не понимая. Я автоматную очередь никогда в жизни не слышала, просто поняла, что стреляют из автомата. На ходу я быстро набрала 911. Мой звонок был первым. Я закричала: «Приезжайте, в театре кто-то стреляет!» Меня спросили: «Сколько их?» Этот вопрос мне показался диким. Я была в ярости: «Ну сколько сумасшедших могут бегать по театру с автоматом? Один, конечно!»
— Вы побежали обратно в гримерку?
— Да, но к детям пройти было невозможно — стреляли. Мимо нас промчался бешеный Леша Иващенко, он кричал: «Уходите, уходите!» Леша тогда многих артистов спас: они успели быстро выскочить в окна.
— А вы не успели?
— С нами в гримерке кроме шестерых взрослых были еще двое маленьких детей без мам. Мы забаррикадировались за железной дверью, так и не понимая, что же происходит. Когда артисты начали спускаться со второго этажа на связанных шторах и тканях, стало очень страшно. Казалось, сейчас раздадутся выстрелы со стороны окна. Одна из родительниц стала шепотом причитать: «Мамочка, мамочка!» «Тихо, молчи, у нас тут двое детей», — осекли ее. Потом в динамике (спектакль транслируется в гримерках, чтобы артисты не пропустили свой выход. — «Профиль») раздались выстрелы. Послышались женские голоса, потом мужские, они говорили на каком-то непонятном языке. Потом стали стучать в каждую дверь прикладами и снова стрелять. С нами был один мужчина, он умолял: «Бабы, только не орите». Мы сидели тихо. Боялись, что любой шорох нас выдаст, по телефону тоже звонить боялись.
— И детям не позвонили?
— Детям на репетицию не разрешают брать с собой телефон. Я пыталась позвонить Саше, но ее телефон звенел за перегородкой, в соседней комнате. Телефон моего племянника Арсюши, ныне покойного, который тоже играл в мюзикле, также не отвечал. Уже позже, когда все стало известно о захвате, мне позвонила его мама, Вика Заславская: «Где Арсений?» Я шепотом ответила, что не знаю.
— Вы быстро поняли, что здание захватили террористы?
— Практически до того момента, когда нас ночью вытащили спецслужбы, в голове до конца все так и не прояснилось. Я надеялась, что в зале уже нет зрителей, а все эти переговоры касаются только труппы.
— Как вас обнаружили спасатели?
— Мы выбросили в окно записку: «Помогите. В комнате шестеро взрослых и двое детей». Около половины первого ночи к окну подползли спецназовцы. Сказали, чтобы мы не рыпались, сейчас они «перекусят» окна. Мы сидели под столами не шевелясь. Детей спрятали в самый дальний угол. Когда меня вынимали, я вспомнила, что забыла в комнате шарфик. Надо бы вернуться. Что я услышала в ответ — это не для печати. Представляете, что происходило в голове? Шарфик какой-то…
— Как дальше развивались события?
— Нас довели до машины, и я все время спрашивала: «Где дети?» «Да все хорошо, дети в школе!» — отвечали мне. У одного нашего мальчика дома осталась беременная мама. Он очень волновался за нее. Все пытался позвонить, но около театра был такой перегруз линий, что дозвониться было невозможно. Когда мы приехали к школе, я опять спросила про детей. «Какие? Тут только те, кого вывезли в первые пять минут. А остальные все там…» — ответили мне. Я рванула назад, но везде уже стояло оцепление.
— Муж из новостей узнал о захвате?
— Андрей уже подъезжал к дому, когда ему позвонила классный руководитель Саши. Она спросила, знает ли он, где Саша. Сразу после нее позвонила Маша, жена Егора Гайдара. Андрей ответил, что ничего не знает. Он быстро переоделся и помчался к театру. Муж приехал так быстро, что еще не успели поставить оцепление. Андрей дошел до служебного входа и остановился, лишь когда на него нацелили автомат с криком: «Лицом вниз!» Нечаев невозмутимо ответил: «Сам лицом вниз!» Видимо, тоже плохо соображал — его же могли легко убить. Потом он мне рассказывал, что был уверен: это какая-то дурь и ерунда, вот он сейчас приедет и быстро во всем разберется…
— Вы все время находились в штабе?
— Первые сутки мы провели около штаба, который находился в госпитале, где сейчас лежит отец Андрея. Это было страшное ощущение: в 300 метрах находится твой ребенок, а ты ничего не можешь для него сделать. Хорошо, что рядом был Андрей, он гасил мою истерику. 24 октября приехали домой буквально на час — переоделись и поехали обратно.
— Как вообще можно справиться с истерикой в такой ситуации?
— В первый день мы буквально 15 минут пообщались с главным психиатром Москвы. Он спросил меня: «У вас там ребенок?» «Да не один: дочь, племянник и еще девять детей-актеров». — «Не впадайте в ужас. Им сейчас надо посылать положительные импульсы и не паниковать». Я как-то сразу поверила и приняла его слова близко к сердцу.
— Вы ходили на митинг на Красной площади, на котором настояли террористы?
— Конечно, ходили. Саша позвонила в пять утра и попросила выйти на митинг, тогда их отпустят. Я помню, как смотрела по сторонам, когда мы туда ехали, и каким все казалось нереальным — люди гуляют, едят хот-доги, как будто ничего не происходит. Кто-то потом говорил, что вышли, унизительно просили… А вы бы не пошли?
— Пошла бы не раздумывая.
— Вот именно. Пришли Сашины учителя вместе с детьми, с которыми она училась. Не забывайте, террористы отпустили 12 детей, как обещали… Я потом ребятам из Сашиной школы сказала, что они должны жить с полным пониманием того, что спасли жизни 12 человек. Пусть отпустили не Сашу и не покойных Арсюшу и Кристину, их подругу, но других-то отпустили!
— Вы быстро нашли Сашу после штурма?
— Часа через полтора после штурма мы начали поиски. Объезжали подряд все больницы. Мы приехали в одну больницу, нам ответили, что в отделении есть только три мальчика, два — неопознанных. Я билась о дверь: «Дайте посмотреть на детей, может быть, я знаю их родителей, могу им сообщить». Но никто никуда не пускал. Андрей отобрал у меня телефон и сам отвечал на звонки. Когда кто-то в очередной раз позвонил, Нечаев спросил меня, во что Саша была одета. Я неуверенно ответила: «Ну, в джинсы, в майку, не знаю…» На этом наш разговор закончился. Спустя много месяцев я узнала, что тогда Андрею сообщили, что найден труп девочки, похожей на Сашу. Он прожил с этим много часов, ничего мне не говоря. Не представляю, как он выдержал. Сашу нашел в одной из больниц Леонид Рошаль. Слава богу, она была жива. Но погибли Арсюша и Кристина. Саша все время ходит к ним на Ваганьковское кладбище.
— Что в вашей жизни изменилось после «Норд-Оста»?
— Я до сих пор не могу слышать звук хлопнувшей двери. Саша, конечно, изменилась сильнее. И хотя в ее такой короткой жизни уже есть могилы близких, главное для нее все же — семья и театр.
Читайте на смартфоне наши Telegram-каналы: Профиль-News, и журнал Профиль. Скачивайте полностью бесплатное мобильное приложение журнала "Профиль".
