Архивная публикация 2000 года: "До основанья, а затем..."
15 декабря в сюжете о борьбе за контроль над Конверсбанком была поставлена точка. 29-летний председатель правления МДМ-банка Андрей Мельниченко избавился от приставки и.о. и стал полноправным руководителем "Конверса". Однако, скорее всего, сидеть на двух стульях он долго не будет. В интервью "Профилю" Мельниченко заявил, что подготовка слияния МДМ и Конверсбанка уже началась."Профиль": Андрей, расскажите, пожалуйста, как происходило ваше назначение на должность главы Конверсбанка.
Андрей Мельниченко: Сначала о том, что такое Конверсбанк. Это типично отраслевой банк, в данном случае Минатома. Вплоть до 1998 года структура чувствовала себя прекрасно. Высокие ставки по ГКО давали тогда банкам возможность показывать хорошую прибыль. После кризиса ситуация поменялась. Ставки существенно снизились, финансовые показатели банка, соответственно, тоже. Клиенты "Конверса" стали потихоньку разбегаться по более крупным структурам. А поскольку банк претендовал на статус универсального, то с уменьшением объемом активов сделать прибыльным свой бизнес он уже не мог.
Судите сами. Содержание банка обходится примерно в $3--4 млн. в месяц. Соответственно, чтобы трудиться "в плюс", необходимо зарабатывать в год не менее $40 млн. Маржа на банковском рынке составляет 5--7% годовых. Поэтому при объеме активов, как у Конверсбанка,-- $200--250 млн., он даже потенциально не может быть прибыльным.
"П.": То есть акционеры Конверсбанка были недовольны его финансовыми показателями?
А.М.: Не совсем так. Формально Конверсбанк пока даже убытков не показывает. Просто для акционеров Конверсбанка вложения в этот бизнес стали значительно менее доходными, чем если бы они все свои средства просто разместили на депозите в каком-нибудь банке.
"П.": Кто выступил инициатором вашего прихода в Конверсбанк?
А.М.: Переговоры начались по нашей инициативе в январе--феврале нынешнего года. С Минатомом мы работали к тому времени уже год, нас там неплохо знали. Мы стали объяснять, что в нынешнем виде существование отраслевого банка бессмысленно. А это значит, банк надо либо ликвидировать, либо объединять с другим.
"П.": Следует ли понимать ваши слова как знак того, что решение о слиянии МДМ и Конверсбанка уже принято?
А.М.: Нет, пока такое решение не принято. Я и другие акционеры МДМ-банка считаем, что оно целесообразно. Сейчас слово за владельцами Конверсбанка. Часть из них поддерживают мою точку зрения, часть еще не определились.
"П.": Если все-таки решение об объединении двух банков будет принято, в какой пропорции будут разделены акции новой структуры?
А.М.: Не так давно председатель совета директоров МДМ-банка Александр Мамут и председатель наблюдательного совета Конверсбанка Геннадий Хандорин подписали совместное задание аудиторам обоих банков провести оценку финансового состояния этих структур на 1 октября 2000 года. Кроме того, мы пригласили оценочную компанию American Upraisal, которая, по данным аудиторов, сможет определить стоимость акций обоих банков. Результаты мы планируем получить к 1 февраля 2001 года. Что же касается моего мнения, то я думаю, что в новом банке примерно 80% акций должно принадлежать акционерам МДМ и 20% -- владельцам Конверсбанка.
"П.": Сразу после назначения и.о. председателя правления Конверсбанка вы заявили о намерении консолидировать финансовые потоки атомной отрасли. С тех пор прошло полтора месяца. Что-нибудь уже сделано?
А.М.: Давайте сначала ответим на такой вопрос: почему крупнейшие предприятия атомной отрасли, являясь акционерами Конверсбанка, тем не менее не доверяли ему свои средства? Ответ прост. Другие банки могли предложить более качественный сервис, нежели свой, родной. Мы эту проблему решаем. В весьма сжатые сроки сервис Конверсбанка будет не хуже, чем у конкурентов.
Клиенты привыкли работать с определенными людьми? Мы их возьмем к себе. К примеру, Андрей Соколов ведал в Альфа-банке взаимоотношениями с Минатомом. Сейчас он мой первый заместитель в Конверсбанке. Посмотрите на людей, которые ведут атомный бизнес в других банках. Многие из них скоро будут работать у нас. Поэтому задайтесь вопросом: кто останется у наших конкурентов с Минатомом? Ведь в конечном счете отношения "банк -- клиент" -- это всегда отношения между конкретными людьми.
"П.": А как же административный ресурс, о котором вы упомянули в ноябре, говоря о консолидации финансовых потоков атомщиков?
А.М.: Эта фраза была вырвана из контекста, а ее все "раскатали". На самом деле это глупость.
"П.": Если объединение МДМ и Конверсбанка состоится, насколько оно усилит конкурентные преимущества МДМ-банка?
А.М.: На 20%, не более. При этом в нынешней ситуации Конверсбанк не является инвестиционно привлекательным объектом ни для его акционеров, ни для МДМ-банка.
"П.": Чем вызвана столь пессимистичная оценка?
А.М.: А вы посмотрите на то состояние, в котором сегодня находится банковский бизнес в России. В секторе, ориентированном на частных вкладчиков и мелкие компании, всецело господствует Сбербанк. Огромная филиальная сеть, государственная гарантия по вкладам, невозможность построения четкого финансового учета, а значит, появление лишних средств от операций с государственными ценными бумагами, что дает возможность не особенно заботиться о прибыльности розничного бизнеса,-- все это делает сегодня конкуренцию со Сбербанком в нижней ценовой нише невозможной. В верхней ценовой нише мы сталкиваемся с серьезной конкуренцией со стороны того же Сбербанка и западных банков.
"П.": А как же другие госбанки, например Внешторгбанк?
А.М.: Честно говоря, мне пока не очень понятно место ВТБ на рынке. Я думаю, что он сейчас находится в том же положении, что и крупнейшие российские частные банки. В сектор, в котором мы работаем, то есть в крупный бизнес, активно вторгаются западные банки. Если два года назад они знали только "Газпром" и "ЛУКойл", то сегодня они обслуживают уже как минимум два десятка крупнейших российских компаний. Через год они будут работать уже с парой сотен компаний. ВТБ предстоит конкурировать с западными банками, но я не вижу у него конкурентных преимуществ в этой борьбе. У него что, кадровый состав сильнее, банковские технологии современнее или развитая филиальная сеть?
"П.": А как же покупка Внешторгбанком МОСТа?
А.М.: Она позволила ВТБ дополнительно обзавестись 30 филиалами. Но я не вижу в этом особого конкурентного преимущества по сравнению с 30 тысячами отделений Сбербанка. ВТБ, как и частные банки, в сложившихся условиях будет выдавливаться в средний бизнес. Но со временем в эту нишу вторгнутся и Сбербанк, и западники. И чем более будет стабильна ситуация в стране, тем быстрее этот процесс будет происходить.
"П.": И что в итоге?
А.М.: Результат более или менее ясен. Если так пойдет и далее, то на рынке будут работать один огромный государственный банк и масса банков с западным участием.
"П.": Что будет с крупнейшими российскими частными банками?
А.М.: Ниша, в которой мы конкурируем, будет неуклонно сужаться. Что делают рыбки в аквариуме, когда корма потихоньку становится все меньше и меньше? Они кушают друг друга. Такой же процесс мы будем наблюдать и у нас. Банки будут поглощать друг друга или объединяться. Останется 2--3, от силы 4 крупных частных банка. Для мелких банков тоже места особого нет. Честно говоря, организации, имеющие объем активов меньше $100--200 млн., и банками-то назвать нельзя. У них только лицензия банковская. А бизнес -- нет. Потому что, имея под боком такого монстра, как Сбербанк, нельзя с ним нормально конкурировать на ниве нормального банковского бизнеса.
"П.": Ну и как вам подобная перспектива?
А.М.: Разумеется, я не в восторге от нее. Причем мне понятно, что будет происходить дальше. Государственный банк обязательно обанкротится -- так было во всех странах, где государство пыталось создать свой банк. После того как монополия рухнет, на рынке образуется свободная ниша, которую займут либо иностранные, либо некоторые российские банки, которые вовремя сориентируются в обстановке.
"П.": Что вы можете предложить во избежание подобного развития событий?
А.М.: Перво-наперво необходимо сломать Сбербанк, поделить на 6--7 частей. Это единственный способ разрушить монополию и создать конкурентный рынок банковских услуг. После этого должна быть отменена государственная гарантия по вкладам.
"П.": Но если будет так, как вы предлагаете, то существует опасность, что целый ряд регионов, где банковский бизнес сейчас убыточен, вообще останется без банков.
А.М.: Банк -- это сервис. А если сервис не востребован, значит, на этой территории надо сокращать свое присутствие.
"П.": В случае разделения Сбербанка какие стимулы к развитию получит банковская система?
А.М.: На рынке будет примерно 10--15 равных по силам игроков. Это естественным образом подстегнет конкуренцию между ними, заставит банки улучшать сервис, наращивать капитал. Все будет дальше расти само, надо дать только первоначальный импульс к развитию.
Ну и, конечно, государство должно взять на себя надзорные функции, чтобы следить за порядком на рынке. Сейчас государство самоустранилось от исполнения этой обязанности. Разумеется, оно теперь не понимает, что творится на рынке, и, как следствие, боится нас. А иначе почему были выведены бюджетные средства из коммерческих банков в казначейство? Государство этим расписалось в своей неспособности управлять системой, состоящей более чем из одного банка.
Давайте взглянем на США. Вы знаете, что там счета казначейства обслуживаются в коммерческих банках? По идее, так должно быть и у нас. Деньги государства должны возвращаться в экономику посредством кредитов, а не лежать мертвым грузом на счетах ЦБ. Казначейство должно существовать, иначе государство не сможет контролировать движение своих собственных денег, но размещаться остатки средств на счетах бюджета должны все-таки в банках.
"П.": Не считаете ли вы, что расчленение Сбербанка даст хорошую возможность зарубежным банкам завоевать российский рынок?
А.М.: Я за конкуренцию с нормальными, рыночно ориентированными структурами, а не с монополиями. Да, по крупной клиентуре западные банки будут в выигрыше. Но это нормально, потому что крупные предприятия не могут сегодня получить в российских банках адекватный сервис, прежде всего кредитные ресурсы адекватной стоимости, "длины". А ресурсов нет, потому что существует монополия, которая собрала все деньги страны у себя. При ее отсутствии можно будет нормально конкурировать с западными банками просто потому, что рынок станет шире.
"П.": Но иностранные банки во много раз крупнее российских. Как вы собираетесь конкурировать с этими монстрами?
А.М.: Они умеют считать риски. Пока в России объем рисков адекватен размеру нашей экономики. Поэтому конкурировать с нами методом предоставления огромных кредитов клиентам западные банки не будут. А значит, конкуренция с ними вполне возможна и, более того, нужна, поскольку заставит развиваться банковскую систему в целом. Хотя, конечно, через некоторое время они займут доминирующее положение в секторе крупных компаний. Но этот процесс потихоньку происходит и сейчас и будет происходить, даже если Сбербанк останется таким, какой он есть.
"П.": Вы как руководитель МДМ-банка готовы к тому, что можете с течением времени лишиться таких клиентов, как "Сибнефть", "Русский алюминий"?
А.М.: При нынешней тенденции развития банковского бизнеса такая перспектива более чем реальна. Но биться будем до последнего. К примеру, в январе мы откроем филиал в Иркутске, где находится Братский алюминиевый завод, в марте -- красноярский, чтобы иметь возможность обслуживать КрАЗ.
"П.": А вас как одного из акционеров МДМ-банка не пугает возможность потери крупных клиентов, ведь в отличие от хозяев других крупных банков, к примеру Альфа-банка или Росбанка, владельцы МДМ не имеют серьезных индустриальных активов?
А.М.: Следите за динамикой. За год мы сформировали "Группу МДМ", которая как раз и занялась управлением промышленными активами. Сейчас в нее входят три предприятия: Волжский трубный завод, Кузнецкий завод ферросплавов и Ковдорский ГОК. Пока мало, но будут и другие приобретения. Сегодня банковский бизнес непривлекателен для инвестиций. И никакой дурак в умирающую отрасль деньги не понесет. Разумеется, акционеры МДМ-банка пытаются смотреть на несколько шагов вперед и ищут инвестиционно привлекательные отрасли.
"П.": Но какова логика этих приобретений? Ведь пока предприятия никак не связаны друг с другом.
А.М.: Логика приобретений, безусловно, есть. Но учитывайте тот факт, что первые сделки прошли всего несколько месяцев назад. Думаю, что через год уже всем все будет понятно. Пока же мне не хотелось бы делать никаких заявлений на эту тему, чтобы не ставить задач нашим конкурентам.
"П.": Но приоритет в приобретении индустриальных активов будет отдан металлургии?
А.М.: Да, это будет одна из отраслей, куда акционеры МДМ-банка в сотрудничестве с другими структурами будут вкладывать свои средства.
"П.": Кто такие эти "другие структуры"? Махмудов? Дерипаска? Абрамович?
А.М.: Ни один, ни второй, ни третий не принимают участия в создании "Группы МДМ".
"П.": Раз зашла речь о партнерах и одновременно клиентах МДМ-банка -- "Сибнефти", "Русском алюминии", "Сибирском алюминии", "Уральской горно-металлургической компании", не могли бы вы рассказать о взаимоотношениях с ними? Можно ли сказать, что это уже нечто большее, чем просто сотрудничество "банк -- клиент"?
А.М.: Для начала скажу, что ни перечисленные вами компании, ни их акционеры, ни аффилированные с ними лица не владеют акциями МДМ-банка. Совместного бизнеса у нас с ними тоже нет. Но, безусловно, крупнейшим клиентам мы уделяем очень много внимания и стараемся им во всем помогать, быть полезными друг другу. Мы понимаем их интересы и их стратегию. Они, в свою очередь, понимают наши интересы и стратегию. Векторы развития банка и его крупнейших клиентов не пересекаются, так что здесь нет конфликта интересов.
"П.": Насколько серьезно вы можете влиять на принятие решений в этих четырех компаниях? Или, может быть, наоборот, к голосу руководства крупнейших клиентов банка в МДМ прислушиваются, когда принимают стратегические решения?
А.М.: Что такое банк? Это организация, зарабатывающая десятки миллионов долларов в год. Что такое нефтяная или металлургическая компания? Это организация, зарабатывающая сотни миллионов долларов в год. Поэтому влиять на их политику мы не можем. Влиять могут только они. Но здесь возникает вопрос: интересно ли им управлять бизнесом, который меньше профильного на порядок? Это все равно что попытаться влиять на политику соседнего табачного киоска. Поэтому ответ очевиден. Да, наши клиенты могут влиять на политику банка, но не делают этого, потому что это им неинтересно.
"П.": МДМ-банк активно кредитует "Русский алюминий". Между тем консолидация активов этой компании далека от завершения. Более того, в промышленных кругах ходят слухи о появлении разногласий между Абрамовичем и Дерипаской. Не боитесь ли вы, что, если слияние все же не состоится, кредиты возвращены не будут?
А.М.: С обеими группами акционеров "Русского алюминия" мы прекрасно работаем уже несколько лет. Поэтому за возврат кредитов я не опасаюсь. Вот вам конкретный пример. Летом задолженность "Русского алюминия" перед МДМ-банком составляла $450 млн. Сейчас эта цифра снизилась в три раза, и не было ни одного случая срыва или просрочки платежей.
"П.": Вы общаетесь с Романом Абрамовичем. Как бы вы могли охарактеризовать его человеческие качества?
А.М.: Очень умный, порядочный человек.
"П.": Как вы оцениваете его решение баллотироваться сначала с Думу, а затем на пост губернатора Чукотки?
А.М.: С уважением.
"П.": Что вы можете сказать о походе бизнесменов во власть, ведь следом за Абрамовичем объявил о своих губернаторский планах глава "Норильского никеля" Александр Хлопонин? И думали ли вы над тем, чтобы и самому попытать счастья в политике?
А.М.: Такие бизнесмены, как Абрамович и Хлопонин, достигли значительных успехов в бизнесе. Поэтому вполне допускаю, что у них могли появиться другие интересы. Мне же подобную ситуацию примерять на себя пока рановато. Надо, наверное, сначала вырасти раз в десять в бизнесе, чтобы затем прийти к подобной необходимости.
15 декабря в сюжете о борьбе за контроль над Конверсбанком была поставлена точка. 29-летний председатель правления МДМ-банка Андрей Мельниченко избавился от приставки и.о. и стал полноправным руководителем "Конверса". Однако, скорее всего, сидеть на двух стульях он долго не будет. В интервью "Профилю" Мельниченко заявил, что подготовка слияния МДМ и Конверсбанка уже началась."Профиль": Андрей, расскажите, пожалуйста, как происходило ваше назначение на должность главы Конверсбанка.
Андрей Мельниченко: Сначала о том, что такое Конверсбанк. Это типично отраслевой банк, в данном случае Минатома. Вплоть до 1998 года структура чувствовала себя прекрасно. Высокие ставки по ГКО давали тогда банкам возможность показывать хорошую прибыль. После кризиса ситуация поменялась. Ставки существенно снизились, финансовые показатели банка, соответственно, тоже. Клиенты "Конверса" стали потихоньку разбегаться по более крупным структурам. А поскольку банк претендовал на статус универсального, то с уменьшением объемом активов сделать прибыльным свой бизнес он уже не мог.
Судите сами. Содержание банка обходится примерно в $3--4 млн. в месяц. Соответственно, чтобы трудиться "в плюс", необходимо зарабатывать в год не менее $40 млн. Маржа на банковском рынке составляет 5--7% годовых. Поэтому при объеме активов, как у Конверсбанка,-- $200--250 млн., он даже потенциально не может быть прибыльным.
"П.": То есть акционеры Конверсбанка были недовольны его финансовыми показателями?
А.М.: Не совсем так. Формально Конверсбанк пока даже убытков не показывает. Просто для акционеров Конверсбанка вложения в этот бизнес стали значительно менее доходными, чем если бы они все свои средства просто разместили на депозите в каком-нибудь банке.
"П.": Кто выступил инициатором вашего прихода в Конверсбанк?
А.М.: Переговоры начались по нашей инициативе в январе--феврале нынешнего года. С Минатомом мы работали к тому времени уже год, нас там неплохо знали. Мы стали объяснять, что в нынешнем виде существование отраслевого банка бессмысленно. А это значит, банк надо либо ликвидировать, либо объединять с другим.
"П.": Следует ли понимать ваши слова как знак того, что решение о слиянии МДМ и Конверсбанка уже принято?
А.М.: Нет, пока такое решение не принято. Я и другие акционеры МДМ-банка считаем, что оно целесообразно. Сейчас слово за владельцами Конверсбанка. Часть из них поддерживают мою точку зрения, часть еще не определились.
"П.": Если все-таки решение об объединении двух банков будет принято, в какой пропорции будут разделены акции новой структуры?
А.М.: Не так давно председатель совета директоров МДМ-банка Александр Мамут и председатель наблюдательного совета Конверсбанка Геннадий Хандорин подписали совместное задание аудиторам обоих банков провести оценку финансового состояния этих структур на 1 октября 2000 года. Кроме того, мы пригласили оценочную компанию American Upraisal, которая, по данным аудиторов, сможет определить стоимость акций обоих банков. Результаты мы планируем получить к 1 февраля 2001 года. Что же касается моего мнения, то я думаю, что в новом банке примерно 80% акций должно принадлежать акционерам МДМ и 20% -- владельцам Конверсбанка.
"П.": Сразу после назначения и.о. председателя правления Конверсбанка вы заявили о намерении консолидировать финансовые потоки атомной отрасли. С тех пор прошло полтора месяца. Что-нибудь уже сделано?
А.М.: Давайте сначала ответим на такой вопрос: почему крупнейшие предприятия атомной отрасли, являясь акционерами Конверсбанка, тем не менее не доверяли ему свои средства? Ответ прост. Другие банки могли предложить более качественный сервис, нежели свой, родной. Мы эту проблему решаем. В весьма сжатые сроки сервис Конверсбанка будет не хуже, чем у конкурентов.
Клиенты привыкли работать с определенными людьми? Мы их возьмем к себе. К примеру, Андрей Соколов ведал в Альфа-банке взаимоотношениями с Минатомом. Сейчас он мой первый заместитель в Конверсбанке. Посмотрите на людей, которые ведут атомный бизнес в других банках. Многие из них скоро будут работать у нас. Поэтому задайтесь вопросом: кто останется у наших конкурентов с Минатомом? Ведь в конечном счете отношения "банк -- клиент" -- это всегда отношения между конкретными людьми.
"П.": А как же административный ресурс, о котором вы упомянули в ноябре, говоря о консолидации финансовых потоков атомщиков?
А.М.: Эта фраза была вырвана из контекста, а ее все "раскатали". На самом деле это глупость.
"П.": Если объединение МДМ и Конверсбанка состоится, насколько оно усилит конкурентные преимущества МДМ-банка?
А.М.: На 20%, не более. При этом в нынешней ситуации Конверсбанк не является инвестиционно привлекательным объектом ни для его акционеров, ни для МДМ-банка.
"П.": Чем вызвана столь пессимистичная оценка?
А.М.: А вы посмотрите на то состояние, в котором сегодня находится банковский бизнес в России. В секторе, ориентированном на частных вкладчиков и мелкие компании, всецело господствует Сбербанк. Огромная филиальная сеть, государственная гарантия по вкладам, невозможность построения четкого финансового учета, а значит, появление лишних средств от операций с государственными ценными бумагами, что дает возможность не особенно заботиться о прибыльности розничного бизнеса,-- все это делает сегодня конкуренцию со Сбербанком в нижней ценовой нише невозможной. В верхней ценовой нише мы сталкиваемся с серьезной конкуренцией со стороны того же Сбербанка и западных банков.
"П.": А как же другие госбанки, например Внешторгбанк?
А.М.: Честно говоря, мне пока не очень понятно место ВТБ на рынке. Я думаю, что он сейчас находится в том же положении, что и крупнейшие российские частные банки. В сектор, в котором мы работаем, то есть в крупный бизнес, активно вторгаются западные банки. Если два года назад они знали только "Газпром" и "ЛУКойл", то сегодня они обслуживают уже как минимум два десятка крупнейших российских компаний. Через год они будут работать уже с парой сотен компаний. ВТБ предстоит конкурировать с западными банками, но я не вижу у него конкурентных преимуществ в этой борьбе. У него что, кадровый состав сильнее, банковские технологии современнее или развитая филиальная сеть?
"П.": А как же покупка Внешторгбанком МОСТа?
А.М.: Она позволила ВТБ дополнительно обзавестись 30 филиалами. Но я не вижу в этом особого конкурентного преимущества по сравнению с 30 тысячами отделений Сбербанка. ВТБ, как и частные банки, в сложившихся условиях будет выдавливаться в средний бизнес. Но со временем в эту нишу вторгнутся и Сбербанк, и западники. И чем более будет стабильна ситуация в стране, тем быстрее этот процесс будет происходить.
"П.": И что в итоге?
А.М.: Результат более или менее ясен. Если так пойдет и далее, то на рынке будут работать один огромный государственный банк и масса банков с западным участием.
"П.": Что будет с крупнейшими российскими частными банками?
А.М.: Ниша, в которой мы конкурируем, будет неуклонно сужаться. Что делают рыбки в аквариуме, когда корма потихоньку становится все меньше и меньше? Они кушают друг друга. Такой же процесс мы будем наблюдать и у нас. Банки будут поглощать друг друга или объединяться. Останется 2--3, от силы 4 крупных частных банка. Для мелких банков тоже места особого нет. Честно говоря, организации, имеющие объем активов меньше $100--200 млн., и банками-то назвать нельзя. У них только лицензия банковская. А бизнес -- нет. Потому что, имея под боком такого монстра, как Сбербанк, нельзя с ним нормально конкурировать на ниве нормального банковского бизнеса.
"П.": Ну и как вам подобная перспектива?
А.М.: Разумеется, я не в восторге от нее. Причем мне понятно, что будет происходить дальше. Государственный банк обязательно обанкротится -- так было во всех странах, где государство пыталось создать свой банк. После того как монополия рухнет, на рынке образуется свободная ниша, которую займут либо иностранные, либо некоторые российские банки, которые вовремя сориентируются в обстановке.
"П.": Что вы можете предложить во избежание подобного развития событий?
А.М.: Перво-наперво необходимо сломать Сбербанк, поделить на 6--7 частей. Это единственный способ разрушить монополию и создать конкурентный рынок банковских услуг. После этого должна быть отменена государственная гарантия по вкладам.
"П.": Но если будет так, как вы предлагаете, то существует опасность, что целый ряд регионов, где банковский бизнес сейчас убыточен, вообще останется без банков.
А.М.: Банк -- это сервис. А если сервис не востребован, значит, на этой территории надо сокращать свое присутствие.
"П.": В случае разделения Сбербанка какие стимулы к развитию получит банковская система?
А.М.: На рынке будет примерно 10--15 равных по силам игроков. Это естественным образом подстегнет конкуренцию между ними, заставит банки улучшать сервис, наращивать капитал. Все будет дальше расти само, надо дать только первоначальный импульс к развитию.
Ну и, конечно, государство должно взять на себя надзорные функции, чтобы следить за порядком на рынке. Сейчас государство самоустранилось от исполнения этой обязанности. Разумеется, оно теперь не понимает, что творится на рынке, и, как следствие, боится нас. А иначе почему были выведены бюджетные средства из коммерческих банков в казначейство? Государство этим расписалось в своей неспособности управлять системой, состоящей более чем из одного банка.
Давайте взглянем на США. Вы знаете, что там счета казначейства обслуживаются в коммерческих банках? По идее, так должно быть и у нас. Деньги государства должны возвращаться в экономику посредством кредитов, а не лежать мертвым грузом на счетах ЦБ. Казначейство должно существовать, иначе государство не сможет контролировать движение своих собственных денег, но размещаться остатки средств на счетах бюджета должны все-таки в банках.
"П.": Не считаете ли вы, что расчленение Сбербанка даст хорошую возможность зарубежным банкам завоевать российский рынок?
А.М.: Я за конкуренцию с нормальными, рыночно ориентированными структурами, а не с монополиями. Да, по крупной клиентуре западные банки будут в выигрыше. Но это нормально, потому что крупные предприятия не могут сегодня получить в российских банках адекватный сервис, прежде всего кредитные ресурсы адекватной стоимости, "длины". А ресурсов нет, потому что существует монополия, которая собрала все деньги страны у себя. При ее отсутствии можно будет нормально конкурировать с западными банками просто потому, что рынок станет шире.
"П.": Но иностранные банки во много раз крупнее российских. Как вы собираетесь конкурировать с этими монстрами?
А.М.: Они умеют считать риски. Пока в России объем рисков адекватен размеру нашей экономики. Поэтому конкурировать с нами методом предоставления огромных кредитов клиентам западные банки не будут. А значит, конкуренция с ними вполне возможна и, более того, нужна, поскольку заставит развиваться банковскую систему в целом. Хотя, конечно, через некоторое время они займут доминирующее положение в секторе крупных компаний. Но этот процесс потихоньку происходит и сейчас и будет происходить, даже если Сбербанк останется таким, какой он есть.
"П.": Вы как руководитель МДМ-банка готовы к тому, что можете с течением времени лишиться таких клиентов, как "Сибнефть", "Русский алюминий"?
А.М.: При нынешней тенденции развития банковского бизнеса такая перспектива более чем реальна. Но биться будем до последнего. К примеру, в январе мы откроем филиал в Иркутске, где находится Братский алюминиевый завод, в марте -- красноярский, чтобы иметь возможность обслуживать КрАЗ.
"П.": А вас как одного из акционеров МДМ-банка не пугает возможность потери крупных клиентов, ведь в отличие от хозяев других крупных банков, к примеру Альфа-банка или Росбанка, владельцы МДМ не имеют серьезных индустриальных активов?
А.М.: Следите за динамикой. За год мы сформировали "Группу МДМ", которая как раз и занялась управлением промышленными активами. Сейчас в нее входят три предприятия: Волжский трубный завод, Кузнецкий завод ферросплавов и Ковдорский ГОК. Пока мало, но будут и другие приобретения. Сегодня банковский бизнес непривлекателен для инвестиций. И никакой дурак в умирающую отрасль деньги не понесет. Разумеется, акционеры МДМ-банка пытаются смотреть на несколько шагов вперед и ищут инвестиционно привлекательные отрасли.
"П.": Но какова логика этих приобретений? Ведь пока предприятия никак не связаны друг с другом.
А.М.: Логика приобретений, безусловно, есть. Но учитывайте тот факт, что первые сделки прошли всего несколько месяцев назад. Думаю, что через год уже всем все будет понятно. Пока же мне не хотелось бы делать никаких заявлений на эту тему, чтобы не ставить задач нашим конкурентам.
"П.": Но приоритет в приобретении индустриальных активов будет отдан металлургии?
А.М.: Да, это будет одна из отраслей, куда акционеры МДМ-банка в сотрудничестве с другими структурами будут вкладывать свои средства.
"П.": Кто такие эти "другие структуры"? Махмудов? Дерипаска? Абрамович?
А.М.: Ни один, ни второй, ни третий не принимают участия в создании "Группы МДМ".
"П.": Раз зашла речь о партнерах и одновременно клиентах МДМ-банка -- "Сибнефти", "Русском алюминии", "Сибирском алюминии", "Уральской горно-металлургической компании", не могли бы вы рассказать о взаимоотношениях с ними? Можно ли сказать, что это уже нечто большее, чем просто сотрудничество "банк -- клиент"?
А.М.: Для начала скажу, что ни перечисленные вами компании, ни их акционеры, ни аффилированные с ними лица не владеют акциями МДМ-банка. Совместного бизнеса у нас с ними тоже нет. Но, безусловно, крупнейшим клиентам мы уделяем очень много внимания и стараемся им во всем помогать, быть полезными друг другу. Мы понимаем их интересы и их стратегию. Они, в свою очередь, понимают наши интересы и стратегию. Векторы развития банка и его крупнейших клиентов не пересекаются, так что здесь нет конфликта интересов.
"П.": Насколько серьезно вы можете влиять на принятие решений в этих четырех компаниях? Или, может быть, наоборот, к голосу руководства крупнейших клиентов банка в МДМ прислушиваются, когда принимают стратегические решения?
А.М.: Что такое банк? Это организация, зарабатывающая десятки миллионов долларов в год. Что такое нефтяная или металлургическая компания? Это организация, зарабатывающая сотни миллионов долларов в год. Поэтому влиять на их политику мы не можем. Влиять могут только они. Но здесь возникает вопрос: интересно ли им управлять бизнесом, который меньше профильного на порядок? Это все равно что попытаться влиять на политику соседнего табачного киоска. Поэтому ответ очевиден. Да, наши клиенты могут влиять на политику банка, но не делают этого, потому что это им неинтересно.
"П.": МДМ-банк активно кредитует "Русский алюминий". Между тем консолидация активов этой компании далека от завершения. Более того, в промышленных кругах ходят слухи о появлении разногласий между Абрамовичем и Дерипаской. Не боитесь ли вы, что, если слияние все же не состоится, кредиты возвращены не будут?
А.М.: С обеими группами акционеров "Русского алюминия" мы прекрасно работаем уже несколько лет. Поэтому за возврат кредитов я не опасаюсь. Вот вам конкретный пример. Летом задолженность "Русского алюминия" перед МДМ-банком составляла $450 млн. Сейчас эта цифра снизилась в три раза, и не было ни одного случая срыва или просрочки платежей.
"П.": Вы общаетесь с Романом Абрамовичем. Как бы вы могли охарактеризовать его человеческие качества?
А.М.: Очень умный, порядочный человек.
"П.": Как вы оцениваете его решение баллотироваться сначала с Думу, а затем на пост губернатора Чукотки?
А.М.: С уважением.
"П.": Что вы можете сказать о походе бизнесменов во власть, ведь следом за Абрамовичем объявил о своих губернаторский планах глава "Норильского никеля" Александр Хлопонин? И думали ли вы над тем, чтобы и самому попытать счастья в политике?
А.М.: Такие бизнесмены, как Абрамович и Хлопонин, достигли значительных успехов в бизнесе. Поэтому вполне допускаю, что у них могли появиться другие интересы. Мне же подобную ситуацию примерять на себя пока рановато. Надо, наверное, сначала вырасти раз в десять в бизнесе, чтобы затем прийти к подобной необходимости.
ДМИТРИЙ СИМАКОВ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
