Архивная публикация 2007 года: "Френкельштейн"

По мнению некоторых финансистов, экспертов и банкиров, обвинение бывшего руководителя ВИП-Банка в убийстве Андрея Козлова выглядит неубедительным. «Профиль» попытался разобраться в этом вопросе. Тем более что многие улики — как раз однозначно против него.Неожиданно прогремела информация, что убийство первого зампреда Центробанка Андрея Козлова раскрыто. Заявление озвучил лично генпрокурор Юрий Чайка. Однако остается ряд нестыковок.

Нестыковка первая. По мнению следствия, Алексей Френкель и подотчетные ему структуры отмывали деньги. Отмывание — это легализация финансовых средств, полученных незаконным путем. Возможно, среди клиентов финансовой структуры были представители и криминалитета. Вопрос: зачем серьезно занимающемуся отмывочным бизнесом банкиру заказывать убийство одного из главных финансовых чиновников страны хозяйке ресторана Лиане Аскеровой? Потому что та хвасталась ему связями в преступном мире? Неубедительно. Затем, практически все финучреждения, занимающиеся такого рода бизнесом, имеют серые службы безопасности. Часто в них работают бывшие спецслужбисты вроде Пичугина из ЮКОСа. Сотрудники таких служб контактируют только со своим командиром, получают зарплату в конверте и часто даже не знают, на кого работают. Было бы логичнее поручить организацию убийства Козлова такой структуре. Тогда проследить цепочку от посредника к заказчику практически невозможно.

Нестыковка вторая. Следствие считает, что исполнители заказа долго следили за передвижениями Козлова на подержанных «Жигулях». Теперь представим это в жизни: серьезная иномарка с флагом и мигалкой перемещается по Москве, а у нее «на хвосте» висят старенькие «Жигули»? Для серьезной «опеки» нужно не меньше трех авто. И еще: злополучный футбольный матч впервые проходил на стадионе в Сокольниках, а значит, убийцы (не обязательно «стрелки») должны были знать об этом заранее, чтобы осмотреть территорию и просчитать пути отхода. Да и фейерверк в близлежащей промзоне, отвлекший в момент убийства внимание охраны, начался слишком вовремя. Возможно, исполнителей было больше, чем задержанных. Однако о задержании подельников из группы обеспечения ничего не слышно. Может, «стрелки» о ней ничего и не знали? Тогда их просто использовали втемную. Подобная схема удобна еще и тем, что позволяет пустить следствие по ложному следу. А это уже напоминает работу серьезных спецов.

Нестыковка третья. Цепочка посредников между исполнителями убийства и заказчиком выглядит неполной. Сами киллеры указывают на то, что в Москве с ними контактировал какой-то мужчина, который обещал заплатить, а также обеспечил их оружием. Однако вычислить и задержать его оперативникам так и не удалось. Кроме того, характерно, что Алексей Френкель, узнав о показаниях Аскеровой, потребовал очной ставки. Это косвенно указывает на то, что непосредственного контакта с Аскеровой, при котором он передавал деньги или лично заказывал Козлова, не было. То есть Козлова ей заказал кто-то третий, действовавший от имени Френкеля. Достаточно было обронить при Аскеровой название банка, фамилию заказчика или лишь название улицы и слово «банк», чтобы та показала на Френкеля, а следствие раскрутило удобную версию и нашло нужные доказательства.

Потому что ВИП — банда

На суде могут всплыть пробелы и в доказательной базе обвинения. Прямым подтверждением заказа на убийство могут быть всего три вещи: аудиозапись переговоров исполнителей (посредников) с заказчиком, деньги (видео- или аудиозапись их передачи) и собственноручно написанная записка с приказом убить. Чтобы подобные откровения стали доказательством в уголовном деле, нужно провести фоноскопическую или почерковедческую экспертизу. Которая подтвердит: именно этот человек говорил/писал эти слова. Как стало известно «Профилю», образцы голосов или почерка задержанных в экспертно-криминалистический центр МВД пока не поступали. То есть, вероятно, прокуратура действительно опирается лишь на показания Аскеровой, которые можно получить самыми разными способами и от которых той ничего не стоит отказаться на суде.

Алексей Френкель родился в Москве в 1971 году. В 1992 году окончил экономический факультет МГУ. В 1992—1993 годах работал ведущим экономистом валютного отдела Русского акционерного банка. В 1993-м перешел в банк «Нефтяной», где сначала занимал должность начальника валютного отдела, а в 1994—1995 годах стал начальником управления валютно-финансовых операций, зампредправления банка. С 1995 года — предправления банка «Диамант», позднее — предправления ВИП-Банка. У банка «Нефтяной» лицензия была отозвана в 2006 году, причиной «смерти» стали легализация и отмывание средств, полученных преступным путем. У банка «Диамант» лицензия была отозвана еще в 2001 году на основании «недостаточной финансовой устойчивости». В ВИП-Банк Алексей Френкель пришел работать в 2000 году. После того как ЦБ отказался принять ВИП-Банк в систему страхования вкладов (ССВ), оставил пост предправления ВИП-Банка, перешел на формальную должность президента банка и сосредоточил усилия на судебных тяжбах, пытаясь отстоять в арбитраже право ВИП-Банка на участие в ССВ.

Возможно, поэтому следствие активно взялось за питерский филиал ВИП-Банка. На прошлой неделе в Петербурге были арестованы бывший глава местного филиала ВИП-Банка, Андрей Белов, и сотрудники службы безопасности банка Олег Тимофеев и Сергей Ищев. Им инкриминируют попытку силового воздействия на бывшего исполнительного директора петербургского филиала ВИП-Банка, Дениса Кислицына. Сам Кислицын в тот момент проходил обвиняемым по делу о хищении денег у собственного предприятия и находился под подпиской о невыезде. Даже если дополнительных доказательств по делу Френкеля собрать не получится, у судей уже должно сложиться представление о банке как о криминальной структуре. А раз банк — это банда, то и руководитель — бандит.

ВИП-справка Банк «Виза» был организован в 1991 году, в 2003-м — переименован в ВИП-Банк. Алексей Френкель пришел туда работать в 2000 году. До сих пор неизвестны имена бенефициаров банка. По словам участников рынка, миноритарными пакетами обоих банков владели топ-менеджеры, однако конечный владелец контрольного пакета был неизвестен даже высокопоставленным сотрудникам банка. «Вопрос никогда не обсуждался и не поднимался», — сообщил один из бывших сотрудников ВИП-Банка. Структура «околовиповских» активов также не ясна. Сам Френкель настаивает, что имеет отношение лишь к ВИП-Банку, однако источники на рынке утверждают, что ВИП-Банк был «фасадом» и управленческим центром банковской группы, в которую входило несколько банков, в частности банк «Европроминвест». По словам бывшего партнера Френкеля, с ВИП-Банком был также аффилирован ныне здравствующий Первый республиканский банк. Подтвердить или опровергнуть информацию о причастности ПРБ к ВИП-Банку «Профилю» не удалось. Вице-президент банка Вячеслав Бармин, который до 2003 года работал в ВИП-Банке и мог бы прояснить ситуацию, оказался недоступен для общения. Получить комментарий у других представителей ПРБ «Профилю» также не удалось. Несмотря на то, что ВИП-Банк занимал прочные позиции в рейтингах деловой активности, а по размеру собственных активов к 2006 году входил в топ-200, ЦБ отказался принять ВИП-Банк в систему страхования вкладов.

Версия «Профиля»

Основываясь на доступной информации о расследовании дела Козлова, можно предположить менее противоречивый сценарий покушения. Речь шла об устранении одного из высших чиновников, следовательно, истинный заказчик должен был понимать: без козла отпущения дело не прекратится. На эту роль вполне подошел бы обиженный Козловым банкир. Через такого знакомого, действуя от имени Френкеля, можно выйти на «стрелков» — сторонних людей, которых затем использовали втемную. Квалификация «стрелков» решающего значения не имела, поскольку их постоянно вел организатор покушения. На него же работали две бригады обеспечения (не менее 5 машин и 10—12 человек). Одна осуществляла наружное наблюдение за жертвой, вторая — за исполнителями. «Стрелкам» также поручили наблюдать за Козловым, в том числе для того, чтобы те как следует засветились.

Возможно, организатор имел в окружении Козлова информатора (который, кстати, мог об этом и не подозревать). То, что Козлов поедет на матч в Сокольники, не было большим секретом, но и на всю страну об этом не трубили. Узнав о месте проведения матча, организатор выехал на место, составил маршруты подхода-отхода, изучил систему охраны. Дальше на место были отправлены «стрелки», которым перед исполнением передали оружие. Вскоре после убийства организатор прервал все контакты с ними (вполне возможно, в связи с кончиной).

А следствие тем временем пошло по протоптанной для него дорожке. Были взяты киллеры и посредник-авторитет, дальше по цепочке дошли до Аскеровой, а та вспомнила о «случайно» оброненных посредником намеках на Френкеля. Остальное для следствия, спешащего отрапортовать о раскрытии громкого убийства, — дело техники. Но главное, что отсутствует в деле, — это ответ на вечный вопрос: «Кому выгодно?»

Это не решало проблему

Банковское сообщество, пережив первый шок после ареста Френкеля, заразилось сомнением. Многие из опрошенных «Профилем» партнеров и соратников Френкеля, просивших не называть их имен, уверены: убийство Козлова не могло решить проблем ВИП-Банка и аффилированных структур.

Да, поводы для нелюбви к Козлову у Френкеля были. Отказ ЦБ включить ВИП-Банк в систему страхования вкладов фактически означал медленную смерть этой кредитной организации. Даже решение арбитражного суда, в начале мая 2006 года признавшего недействительным решение ЦБ, мало чем помогло ВИП-Банку, у которого через два месяца была отозвана лицензия за нарушение законодательства о противодействии отмыванию преступных доходов. Как рассказал «Профилю» источник на рынке, практически сразу после победы в арбитраже по личному указанию Козлова в ВИП-Банк была направлена комиссия, обнаружившая, что банк с опозданием направил информацию о сомнительных операциях в Росфинмониторинг. Задержка, по словам собеседника, была технической, однако стала поводом для отзыва лицензии.

Впрочем, банк заранее подготовился к своей кончине и понес минимальные потери. По словам одного из партнеров Френкеля, ВИП-Банк был центром банковской группы, состоящей из небольших структур, в которые и перевел основные активы буквально за неделю до отзыва лицензии. Основная часть виповских активов была переведена в банк «Европроминвест», его возглавлял бывший соратник Френкеля, Григорий Альтшулер. Получается, к моменту отзыва лицензии ВИП-Банк, по сути, стал «пустышкой». Правда, лицензию у «Европроминвеста» все же отобрали, но через два месяца после убийства Козлова.

К тому же у Френкеля оставался реальный шанс оспорить законность закрытия ВИП-Банка в суде, который должен состояться в феврале. «Безусловно, ВИП-Банк, как и некоторые другие банки, где работал Френкель, занимались отмыванием денег, однако эти финансовые схемы были так просты и изящны, что ЦБ было бы трудно доказать что-либо в суде», — отметил в беседе с «Профилем» банкир, знакомый с бизнесом Френкеля. «Выиграть суд у ЦБ было для Френкеля делом чести. Он действительно верил, что можно отыграть у Центробанка мандат ССВ через судебные инстанции. Он пытался играть по их правилам, так что прибегать к убийству, когда были поданы дополнительные иски против ЦБ о признании незаконным отзыв лицензии, совсем странно», — добавляет один из бывших коллег Френкеля.

По словам других источников, Френкель не относится к типу людей, способных на безрассудное и заведомо проигрышное дело. «Алексей умен и крайне осторожен, если не сказать трусоват. Он большая умница в схемах и финансах, но на убийство высокопоставленного чиновника, с которым у него был открытый конфликт, да еще таким топорным методом не пошел бы», — уверяет бывший сокурсник опального банкира.

«Демонизированный образ Френкеля как «черного» банкира, который связан с дагестанскими банками и сосредоточил бизнес на отмывании, не соответствует действительности. Френкель не отличается от других банкиров, работающих на рынке. Он создал фактически с нуля процветающий легальный бизнес, ВИП-Банк стал значительным игроком рынка именно под его руководством», — заявил «Профилю» глава Московской международной валютной ассоциации Алексей Мамонтов. «Последний раз я общался с ним примерно за две недели до Нового года. Никакой нервозности, никаких планов уехать куда бы то ни было у Алексея не было. Он даже на праздники, в отличие от большинства банкиров, остался в России», — говорит Мамонтов. По словам Мамонтова, все больше банкиров сходятся во мнении, что заказчика убийства Козлова нужно искать вне пределов банковского сообщества, а обвинение Френкеля в убийстве — абсурд.

Искать надо глубже?

Кому была выгодна смерть Козлова? «Я предполагаю, заказчиками убийства могли стать истинные владельцы ВИП-Банка и других банков, руководимых Френкелем, — конечные бенефициары, за которыми стоят силы высокого уровня. Сам Френкель, возможно, был финансовым гением бизнеса, но к организации убийства точно отношения не имел — не тот масштаб персоны», — считает источник на рынке.

Один из приятелей Козлова, высокопоставленный чиновник, придерживается того же мнения: «Многие отмывочные банки крышуются силовиками. Именно тем, кто делал бизнес на отмывке, была выгодна смерть Козлова. Френкель — лишь винтик в большой цепи, и сам он не мог принять такого решения. То, что делал Козлов, было правильно, но уж очень напористо, чересчур болезненно для многих. Думаю, истинных заказчиков нужно искать в числе тех, кто действительно терял из-за него огромные суммы. Но увы, до этих людей не доберутся».

Руководитель Проекта национального развития Андрей Черепанов, бывший глава департамента иностранных операций ЦБ, предположил: искать заказчиков нужно среди коллег Козлова. «Если у следствия в качестве доказательств есть только показания этой Аскеровой, то возникает ощущение, что Френкеля просто «назначили» виновным. Но даже если это был действительно он, то совершил он это не в качестве акта мести (зная рассудочность Френкеля, в это трудно поверить), а с некими гарантиями, что проблемы с расследованием будут решены. Кто мог дать такие гарантии? Те, кто имеет отношение к следствию, или люди из ЦБ», — отметил в беседе с «Профилем» Андрей Черепанов. «Возможно, сам Козлов в какой-то момент понял, что за систему борьбы с отмыванием он создал, увидел ее непрозрачность и коррупционность. Возможно, планировал как-то ее реформировать, что могло вызвать недовольство его окружения».

По мнению Анатолия Аксакова, депутата Госдумы и президента Ассоциации региональных банков России, обсуждать виновность или невиновность Френкеля несколько некорректно. «Я не сомневаюсь в компетентности наших правоохранительных органов, — сказал Аксаков «Профилю». — Но виновность может установить суд, а до того момента не стоит забывать о презумпции невиновности».

Все может быть проще...

Впрочем, все выдвинутые схемы и предположения могут предположениями и остаться, а дело Френкеля окажется много проще. То есть подтвердится, что именно он — убийца. Такой вот «банкир-ботаник». Хитрый, расчетливый, трусливый, но у которого просто сдали нервы, и, превратив Козлова в исчадие ада, он выместил на нем всю свою ненависть, озверев от своих бенефициаров, с одной стороны, чиновников ЦБ — с другой, судей — с третьей. И забыв о последствиях и осторожности. А «нарочито топорно подготовленное покушение» таковым и было на самом деле.

Игорь Трунов, адвокат Френкеля:«Прокурор просто говорит, что доказательства есть, и все» С адвокатом арестованного «Профиль» пообщался до того, как прокуратура обвинила его в разглашении тайны следствия. — Какой информацией вы располагаете по следствию? — По логике, я должен был бы пообщаться со своим подзащитным и узнать, какие следственные мероприятия с ним проводились. Но до сих пор мне так и не удалось с ним пообщаться. За истекшую с момента задержания неделю я видел Френкеля только в суде. Во время заседания у меня нет возможности его проконсультировать и оказать правовую помощь. Следствие каждый раз находит новые отговорки, самое удивительное, что они кажутся вполне убедительными. К примеру, вчера (15 января) мне сказали: «Ну ты же понимаешь, он в суде, доставка занимает определенное время, его привезут в изолятор тогда, когда встречи уже будут запрещены. Там сложная процедура прохода, очередь, в общем, ты не успеваешь». Фактически и формально следствие не может мне запретить видеться с подзащитным, но реальность такова, что на мое пожелание об утренней встрече мне говорят: «Не вопрос, в 9.30 мы как раз назначили следователя, который будет проводить разбирательство по поводу телесных повреждений. Он проведет проверку, а вы встретитесь с подзащитным. Таким образом, мы одним выстрелом убьем двух зайцев». После обеда у меня раздается звонок, и мне сообщают, что на 9.30 встреча не получается. «Почему?» — «Мы его сначала на экспертизу повезем, в такое-то медицинское учреждение». — «Я адвокат, я хочу поприсутствовать». — «Эта процедура не предполагает вашего участия». При этом оказывается, что Френкель там будет занят все утро. Где он будет, мне не сообщают, ссылаясь на тайну следствия. — А у вас есть связь с адвокатами других фигурантов по этому делу? К примеру, с адвокатом Аскеровой? — Есть, но дело в том, что связываться повода нет. Адвокат Аскеровой, так же как и я, ни разу не имел возможности конфиденциально пообщаться с подзащитной. Так что нам пока не о чем разговаривать. Следствие обязано мне вручить определенный объем процессуальных документов, в которых содержатся те или иные доказательства. Это должна быть официальная информация, на каждом листе должны стоять соответствующие подписи и печати. Я должен знать фабулу обвинения, точнее, подозрений, на основании которых все говорят о Френкеле как об организаторе заказного убийства. Это противоречит презумпции невиновности, гарантирующей любому человеку, что никто не вправе называть его преступником до приговора суда. — Можно ли допустить, что без вашего ведома проводилась графологическая или фоноскопическая экспертиза? — У нас нет даже подозрений, что у следствия есть какие-то телефонные переговоры, компрометирующие моего подзащитного, не говоря уже о записках. Единственный козырь, которым они располагают, — показания Аскеровой. Именно их прокурор предъявил как главную улику против Френкеля на процессе по избранию меры пресечения. Прокурор попросил приобщить их к материалам дела и попросил нас с ними ознакомиться. Я отказался, так как на процессе по избранию меры пресечения вопрос о виновности и доказанности вины не рассматривается вообще. Показания Аскеровой говорят о том, что Френкель в чем-то виновен, но этот вопрос должен обсуждаться на другом процессе, и сами по себе эти показания ничего не доказывают. Кстати, прокурор поставил вопрос о том, что процесс должен быть закрытым в связи с тем, что среди материалов дела находятся секретные документы. Я был несказанно удивлен, потому что не могу понять, в честь чего в таком процессе могли появиться секретные документы. При этом суду предъявляется голая справка о том, что где-то что-то есть. Я видел все документы, которые мне предоставило обвинение, — где там секретность? Суд на это спрашивает: «Вы все сказали?» Отвечаю: «Да». Следует решение: закрываем процесс. — Вы говорите, что пресса стала для вас главным источником информации, поскольку ни со стороны следствия, ни со стороны подзащитного вы ничего до сих пор не получили. — Да, и в контексте того, что по нашему поводу пишет пресса, я хочу поделиться своими наблюдениями. Наша широкая борьба с отмыванием денег есть не что иное, как самопиар, направленный на Европу. В нашей стране надо бороться не с отмыванием, а с «очернением» денег. У нас деньги берут не за то, что их моют, а за то, что пачкают. — Как вы относитесь к информации о том, что на убийство Козлова было потрачено всего $10 тыс.? — При всей скудности информации я знаю, что на нынешний момент прокуратура оперирует цифрой в $300 тыс. Эта сумма была выплачена непосредственно исполнителю, то есть без «посреднических» комиссионных. Это не деревенская десятка. И у парней, таксующих по Москве на старых «Жигулях», духу не хватит выпалить такую цифру. До каждой суммы надо дорасти. Эта цифра косвенно указывает на то, что действовал профессионал, которому $300 тыс. запросить легко и просто. Но, находясь в информационном вакууме, мне только и остается, что ссылаться на косвенные доказательства. В подобных делах правда всегда лежит где-то в другом месте. Я надеюсь выяснить, что стоит за этим убийством. — Может ли быть так, что на вашего подзащитного сейчас оказывается давление? — Наибольший объем информации выжимается в начале следствия за счет психологического воздействия. Именно страх оказывает наибольшее влияние. «Смотри, какие мы всесильные, даже адвокат к тебе прорваться не может. Тебе здесь никто не поможет, тебе уже было больно, а будет еще больнее, если ты не подпишешь определенные документы, не сделаешь определенных заявлений». В камере находятся специально обученные ребята, которые говорят: «Ну, ты что делаешь-то, ты ж оставишь здесь здоровье, подпиши, на суде отречешься, мы вот уже опытные, я сидел несколько раз. Потом скажешь, что этого не было, все тебе поверят, чего ты боишься?» Не случайно следствие заявляет, что им удобнее, когда человек сидит в тюрьме. Из-за этого у нас такое огромное количество оговоров. Я знаю случай, когда человек умер в колонии, а после его смерти был найден настоящий преступник. — Вы сказали, что надеетесь выяснить, что стоит за этим убийством. — Если будет найден мотив, все станет на свои места. Именно мотив — самое слабое место в обвинении. Даже Аскерова, которая так важна сейчас для прокуратуры, по сравнению с мотивом — дело десятое. И пока у прокуратуры с мотивом ничего не получается. Дмитрий Руднев Этот разговор состоялся утром 16 января. Через два дня, 18 января, Игорь Трунов уточнил ситуацию. По его словам, встреча с Френкелем все-таки произошла, но только в первой половине четверга. Таким образом, он не видел своего подзащитного в течение 9 дней с момента задержания. Трунов сообщает, что в отношении его подзащитного проводились противоправные следственные действия, как-то: ведение допроса без протокола и без присутствия адвоката. Трунов направил в Генпрокуратуру официальное требование отстранить от работы по этому делу следователя Валерия Хомицкого. В свою очередь, ГП намерена лишить Трунова адвокатского статуса на том основании, что он разгласил тайну следствия. По словам Трунова, никаких тайн он не разглашал, так как о показаниях Аскеровой начал говорить в самом начале недели, в то время как подписка о неразглашении была взята у него в среду 17 января.

В подготовке материала принимали участие Инесса Паперная, Надежда Николаева, Александр Зарщиков