Архивная публикация 2002 года: "Главное -- выдержка"
"Я подарю тебе это небо", -- сказал он ей и тут же, естественно, схлопотал по физиономии либо, в лучшем случае, был осмеян. Или: он преподнес ей на годовщину свадьбы прелестный пылесос и страшно удивился, что с тех пор с ним не разговаривают. Про зубы дареного коня все слыхали? Вот и не смотрите куда не надо, войдите в положение дарящего: что, скажите мне, может быть мучительнее обдумывания небанального презента?Подарки бывают полезные, бесполезные и вечные. С полезными все понятно: взять хотя бы тот же пылесос. Бесполезные -- это, например, бронзовая собачка борзой породы в натуральную величину, с которой вам и вашим внукам придется маяться всю оставшуюся жизнь. А вечные -- это уже не артикул, это судьба: вечным может стать буквально все, что угодно. Вот моей знакомой врачихе благодарный пациент после удачного удаления аппендицита подарил духи "Кензо". Однако чем-чем, а конфетами, бутылками и духами хорошие врачи, как правило, обеспечены до конца своих дней -- поэтому она передарила эти "Кензо" своей приятельнице. Несколько смущал чуть попорченный, с вмятинкой в виде израильской звезды уголок упаковки -- ну да ладно, в духах главное не это.
А через год совсем другие люди подарили ей тот самый флакон, опознанный по характерной сионистской вмятине. Сколько раз переходил он из рук в руки, скольких хозяев поменял -- загадка, на которую никто и никогда не сумеет найти ответа.
Хотя, конечно, кое-кто делает ближним такие подарки, что иначе как издевательством их и не назовешь. Вот скажите мне, только положа руку на сердце: что бы вы, вы лично, стали делать с бутылкой вина за полторы тысячи долларов? Березовский и Билл Гейтс могут не отвечать.
Бутылку коллекционного "Шато какой-то там Латесс дю Буа де ла Сюртийон" Ирочка с Андреем получили от Андрюшиного босса по случаю десятилетия свадьбы. Поступи подарок вовремя -- они бы прямо на десятилетии его и употребили, не полностью осознав, что именно пьют; но бутылка несколько припозднилась, годовщина была уже позади, и согласитесь -- глупо без всякого повода выпивать такую драгоценность. И они стали ждать повода.
Новый год был признан недостаточно значительным событием. Андреев день рождения? Ну может быть, если бы не возраст -- сорок лет: в народе считается, что мужское сорокалетие -- не повод для веселья, а почему -- это вы у народа спросите. Ну и так далее. Бутылка оставалась непочатой и все ждала своего часа. И попутно дурно влияла на Андрея: у него, обладателя всего одной коллекционной бутылки, появились замашки владельца целого погреба. Ирочка заметила, как он с помощью словаря и французского журнала "Друг вина" высчитывает температуру и наклон, при котором его "Шато" не прокиснет, не соприкоснется с пробкой, не взболтается и не пострадает еще от какой-нибудь напасти, которые, как выяснилось, на каждом шагу подстерегают этот деликатный продукт.
-- А не выкопать ли нам на даче погреб? -- задумался однажды Андрей. И Ирочка поняла: либо они эту бутылку выпивают, либо семейная жизнь под угрозой -- третьего не дано.
Материнское сердце -- вещун: неким телепатическим образом Валентина Сергеевна, Ирочкина матушка, постоянно проживающая вдали от дочери, а именно в Архангельской области, почуяла, что у "кровиночки" что-то не так. Надо сказать, что чуяла она нечто подобное два-три раза в год, а почуяв, немедленно мчалась в Москву -- спасать любимую дочь от пока неизвестно чего.
Валентина Сергеевна -- дама энергичная и бодрая, хоть и пенсионерка. Проработав всю жизнь по общественной линии, она и на пенсии никак не могла уняться, чем приносила окружающим невероятный ущерб. Андрюша тещу не то чтобы не любил -- просто ее неукротимая энергия его подавляла, и во время каждого ее гощения ему постоянно снились кошмары про то, что он опять маленький, сидит на уроке химии и его вызывают посчитать валентность. Поэтому, чтобы сократить мучительный период плотного общения с Валентиной Сергеевной, он попросился в командировку и отбыл, фальшиво выражая теще свое по этому поводу сожаление.
Ирочка к маме, естественно, привыкла с детства, поэтому мамину созидательную энергию она воспринимала как нечто само собой разумеющееся. Она вообще думала, что все мамы такие и ничего тут не поделаешь. И если мама хочет навести порядок в кладовке -- пусть наводит: если что, потом все можно будет переложить по-старому. Поэтому только не свойственная возрасту ловкость и подвижность уберегли Валентину Сергеевну от черепно-мозговой травмы, когда вдруг откуда-то сверху на нее стала падать та самая бесценная бутылка: Андрей перед отъездом в очередной раз установил ее новым правильным образом, в темном месте и подложил под горлышко пару книг, обеспечив таким образом наклон под углом, рекомендованным лучшими французскими виноделами.
Нет, бутылка не разбилась. Валентина Сергеевна ее поймала и пошла показать дочери.
-- Господи, как же мне эта дрянь надоела, -- пожаловалась маме Ирочка. -- Она прямо везде! Куда ни ткнешься -- а там уже эта гадость, видеть ее больше не могу.
И равнодушной рукой поставила бутылку на подоконник. На свет! На сквозняк! Без наклона! Какое кощунство...
...Накануне Андреева возвращения любящая теща решила навести в доме порядок, потому что домработница, разумеется, делала все не так, как надо. Так вот: Ирочка ушла на работу, а Валентина Сергеевна лично отправилась драить раковину и так усердствовала, что ей удалось с корнем вырвать кран. Горячая вода хлестала фонтаном, а перекрыть ее Валентина Сергеевна не умела. К счастью, он умела пользоваться телефоном и смогла призвать сантехника еще до того, как ей принялись бы звонить соседи снизу -- так что к Ирочкиному приходу все было в порядке.
Но почему же Ирочку преследовало ощущение какой-то неправильности, незавершенности?
Ах да, конечно: проклятая бутылка так и стоит на подоконнике, и если Андрей это увидит, его кондрашка хватит.
-- Мам, а где бутылка? -- Ирочка не очень удивилась, не найдя "Шато": прожив со своей мамой много лет, она привыкла в тому, что ни одна вещь утром не оказывается на том месте, куда ее положили вечером. -- Ну, помнишь, та, что тебе чуть голову не проломила?
-- А я ее сантехнику отдала, -- невинно сообщила Валентина Сергеевна. -- Ты же сама говорила: "гадость, надоела" -- вот я и отдала.
Когда не до конца одетая Ирочка добежала до подвала, где обитали сантехники, она увидела ужасающую картину: двое тружеников, макая сырые сосиски в банку с горчицей "Русская", как раз допивали из майонезных банок последние капли полуторатысячедолларового коллекционного вина.
-- Ты, доча, не переживай, -- сказали ей сантехники. -- Мы такой кислятины в жизни не пили: пришлось ее с вареньем мешать, а то в рот не возьмешь.
И пусть рыдают французские виноделы -- хотя что нам до них, наплевать и растереть. Ирочке-то что было делать?
Как это -- что? Очевидную вещь, понятную каждому старшекласснику, тихо ворующему у родителей коньячок -- до тех пор, пока чай, подливаемый вместо выпитого благородного алкоголя, не станет в бутылке доминирующим продуктом, после чего старшеклассник обязательно получит по шее.
К счастью, аккуратные сантехники не повредили саму бутылку, не потеряли пробку и даже не испортили ту штуку, которая эту пробку прикрывала. Теоретически открыть такое вино, не сорвав предохраняющую нашлепку, невозможно. Однако сантехники были практиками, теорией пренебрегали и поэтому, сами ничего такого не желая, свинтили этот колпачок без какого-либо для колпачка ущерба -- и это счастье, ибо восстановить эту штуку дамам не удалось бы ни за что на свете.
И вот Ирочка бежит в магазин, приносит оттуда обычное белое, на всякий случай -- тоже французское, но самое что ни на есть ширпотребовское; Валентина Сергеевна, некогда еженедельно выпускавшая стенгазету и лично рисовавшая в нее карикатуры на "несунов" и прогульщиков, аккуратно плакатной тушью, буква за буквой, деталь за деталью, перерисовывает на новую, недырявую пробку все, что было написано на оригинале, выковырянном сантехниками. И вот они надевают на дело рук своих тот самый колпачок, водружают бутылку туда, откуда она некогда свалилась, и начинают ждать неминуемой расплаты.
Андрюша вроде бы ничего не заметил, однако Валентина Сергеевна на всякий случай решила сократить визит и скромно убыла на родную Архангельщину. А через полтора года у Ирочки и Андрея родилась дочка. Первый, долгожданный ребенок за почти двенадцать лет брака -- ну, знаете, это ли не повод для того, чтобы наконец открыть знаменитую бутылку!
Андрей привез жену с дочкой из роддома; конечно, Валентина Сергеевна была уже здесь; зашли и друзья. Андрей торжественно извлек заветную бутылку. Ирочка обмерла. Валентина Сергеевна нервно куда-то засобиралась, но вспомнила материнский долг и не решилась бросить дочь в трудную минуту. Драгоценная влага крошечными дозами была поделена между дорогими гостями. Дорогие гости благоговейно выпили за здоровье пока еще безымянной новорожденной и... дружно зацокали языками:
-- Вот это да! Вот это вино! Вот уж вино так вино! Сразу видно -- необыкновенное вино! Ах, аромат, ах, букет, ах послевкусие...
Ирочка с Валентиной Сергеевной хихикали. Конечно, внутренне.
А на следующий день, на работе, Андрей распинался перед боссом:
-- Мы наконец выпили ваше вино. Вот это да! Вот это вино!..
Ну и так далее, см. выше.
Босс хихикал. Тоже, конечно, внутренне.
Потому что когда-то он сделал то же самое, что и Ирочка с Валентиной Сергеевной. Только вино он не пожертвовал рабочему классу, а выпил сам.
И остался в недоумении: за что такие деньги берут? Мерзкая кислятина, в рот взять невозможно. Варенья, что ли, в нее намешать...
"Я подарю тебе это небо", -- сказал он ей и тут же, естественно, схлопотал по физиономии либо, в лучшем случае, был осмеян. Или: он преподнес ей на годовщину свадьбы прелестный пылесос и страшно удивился, что с тех пор с ним не разговаривают. Про зубы дареного коня все слыхали? Вот и не смотрите куда не надо, войдите в положение дарящего: что, скажите мне, может быть мучительнее обдумывания небанального презента?Подарки бывают полезные, бесполезные и вечные. С полезными все понятно: взять хотя бы тот же пылесос. Бесполезные -- это, например, бронзовая собачка борзой породы в натуральную величину, с которой вам и вашим внукам придется маяться всю оставшуюся жизнь. А вечные -- это уже не артикул, это судьба: вечным может стать буквально все, что угодно. Вот моей знакомой врачихе благодарный пациент после удачного удаления аппендицита подарил духи "Кензо". Однако чем-чем, а конфетами, бутылками и духами хорошие врачи, как правило, обеспечены до конца своих дней -- поэтому она передарила эти "Кензо" своей приятельнице. Несколько смущал чуть попорченный, с вмятинкой в виде израильской звезды уголок упаковки -- ну да ладно, в духах главное не это.
А через год совсем другие люди подарили ей тот самый флакон, опознанный по характерной сионистской вмятине. Сколько раз переходил он из рук в руки, скольких хозяев поменял -- загадка, на которую никто и никогда не сумеет найти ответа.
Хотя, конечно, кое-кто делает ближним такие подарки, что иначе как издевательством их и не назовешь. Вот скажите мне, только положа руку на сердце: что бы вы, вы лично, стали делать с бутылкой вина за полторы тысячи долларов? Березовский и Билл Гейтс могут не отвечать.
Бутылку коллекционного "Шато какой-то там Латесс дю Буа де ла Сюртийон" Ирочка с Андреем получили от Андрюшиного босса по случаю десятилетия свадьбы. Поступи подарок вовремя -- они бы прямо на десятилетии его и употребили, не полностью осознав, что именно пьют; но бутылка несколько припозднилась, годовщина была уже позади, и согласитесь -- глупо без всякого повода выпивать такую драгоценность. И они стали ждать повода.
Новый год был признан недостаточно значительным событием. Андреев день рождения? Ну может быть, если бы не возраст -- сорок лет: в народе считается, что мужское сорокалетие -- не повод для веселья, а почему -- это вы у народа спросите. Ну и так далее. Бутылка оставалась непочатой и все ждала своего часа. И попутно дурно влияла на Андрея: у него, обладателя всего одной коллекционной бутылки, появились замашки владельца целого погреба. Ирочка заметила, как он с помощью словаря и французского журнала "Друг вина" высчитывает температуру и наклон, при котором его "Шато" не прокиснет, не соприкоснется с пробкой, не взболтается и не пострадает еще от какой-нибудь напасти, которые, как выяснилось, на каждом шагу подстерегают этот деликатный продукт.
-- А не выкопать ли нам на даче погреб? -- задумался однажды Андрей. И Ирочка поняла: либо они эту бутылку выпивают, либо семейная жизнь под угрозой -- третьего не дано.
Материнское сердце -- вещун: неким телепатическим образом Валентина Сергеевна, Ирочкина матушка, постоянно проживающая вдали от дочери, а именно в Архангельской области, почуяла, что у "кровиночки" что-то не так. Надо сказать, что чуяла она нечто подобное два-три раза в год, а почуяв, немедленно мчалась в Москву -- спасать любимую дочь от пока неизвестно чего.
Валентина Сергеевна -- дама энергичная и бодрая, хоть и пенсионерка. Проработав всю жизнь по общественной линии, она и на пенсии никак не могла уняться, чем приносила окружающим невероятный ущерб. Андрюша тещу не то чтобы не любил -- просто ее неукротимая энергия его подавляла, и во время каждого ее гощения ему постоянно снились кошмары про то, что он опять маленький, сидит на уроке химии и его вызывают посчитать валентность. Поэтому, чтобы сократить мучительный период плотного общения с Валентиной Сергеевной, он попросился в командировку и отбыл, фальшиво выражая теще свое по этому поводу сожаление.
Ирочка к маме, естественно, привыкла с детства, поэтому мамину созидательную энергию она воспринимала как нечто само собой разумеющееся. Она вообще думала, что все мамы такие и ничего тут не поделаешь. И если мама хочет навести порядок в кладовке -- пусть наводит: если что, потом все можно будет переложить по-старому. Поэтому только не свойственная возрасту ловкость и подвижность уберегли Валентину Сергеевну от черепно-мозговой травмы, когда вдруг откуда-то сверху на нее стала падать та самая бесценная бутылка: Андрей перед отъездом в очередной раз установил ее новым правильным образом, в темном месте и подложил под горлышко пару книг, обеспечив таким образом наклон под углом, рекомендованным лучшими французскими виноделами.
Нет, бутылка не разбилась. Валентина Сергеевна ее поймала и пошла показать дочери.
-- Господи, как же мне эта дрянь надоела, -- пожаловалась маме Ирочка. -- Она прямо везде! Куда ни ткнешься -- а там уже эта гадость, видеть ее больше не могу.
И равнодушной рукой поставила бутылку на подоконник. На свет! На сквозняк! Без наклона! Какое кощунство...
...Накануне Андреева возвращения любящая теща решила навести в доме порядок, потому что домработница, разумеется, делала все не так, как надо. Так вот: Ирочка ушла на работу, а Валентина Сергеевна лично отправилась драить раковину и так усердствовала, что ей удалось с корнем вырвать кран. Горячая вода хлестала фонтаном, а перекрыть ее Валентина Сергеевна не умела. К счастью, он умела пользоваться телефоном и смогла призвать сантехника еще до того, как ей принялись бы звонить соседи снизу -- так что к Ирочкиному приходу все было в порядке.
Но почему же Ирочку преследовало ощущение какой-то неправильности, незавершенности?
Ах да, конечно: проклятая бутылка так и стоит на подоконнике, и если Андрей это увидит, его кондрашка хватит.
-- Мам, а где бутылка? -- Ирочка не очень удивилась, не найдя "Шато": прожив со своей мамой много лет, она привыкла в тому, что ни одна вещь утром не оказывается на том месте, куда ее положили вечером. -- Ну, помнишь, та, что тебе чуть голову не проломила?
-- А я ее сантехнику отдала, -- невинно сообщила Валентина Сергеевна. -- Ты же сама говорила: "гадость, надоела" -- вот я и отдала.
Когда не до конца одетая Ирочка добежала до подвала, где обитали сантехники, она увидела ужасающую картину: двое тружеников, макая сырые сосиски в банку с горчицей "Русская", как раз допивали из майонезных банок последние капли полуторатысячедолларового коллекционного вина.
-- Ты, доча, не переживай, -- сказали ей сантехники. -- Мы такой кислятины в жизни не пили: пришлось ее с вареньем мешать, а то в рот не возьмешь.
И пусть рыдают французские виноделы -- хотя что нам до них, наплевать и растереть. Ирочке-то что было делать?
Как это -- что? Очевидную вещь, понятную каждому старшекласснику, тихо ворующему у родителей коньячок -- до тех пор, пока чай, подливаемый вместо выпитого благородного алкоголя, не станет в бутылке доминирующим продуктом, после чего старшеклассник обязательно получит по шее.
К счастью, аккуратные сантехники не повредили саму бутылку, не потеряли пробку и даже не испортили ту штуку, которая эту пробку прикрывала. Теоретически открыть такое вино, не сорвав предохраняющую нашлепку, невозможно. Однако сантехники были практиками, теорией пренебрегали и поэтому, сами ничего такого не желая, свинтили этот колпачок без какого-либо для колпачка ущерба -- и это счастье, ибо восстановить эту штуку дамам не удалось бы ни за что на свете.
И вот Ирочка бежит в магазин, приносит оттуда обычное белое, на всякий случай -- тоже французское, но самое что ни на есть ширпотребовское; Валентина Сергеевна, некогда еженедельно выпускавшая стенгазету и лично рисовавшая в нее карикатуры на "несунов" и прогульщиков, аккуратно плакатной тушью, буква за буквой, деталь за деталью, перерисовывает на новую, недырявую пробку все, что было написано на оригинале, выковырянном сантехниками. И вот они надевают на дело рук своих тот самый колпачок, водружают бутылку туда, откуда она некогда свалилась, и начинают ждать неминуемой расплаты.
Андрюша вроде бы ничего не заметил, однако Валентина Сергеевна на всякий случай решила сократить визит и скромно убыла на родную Архангельщину. А через полтора года у Ирочки и Андрея родилась дочка. Первый, долгожданный ребенок за почти двенадцать лет брака -- ну, знаете, это ли не повод для того, чтобы наконец открыть знаменитую бутылку!
Андрей привез жену с дочкой из роддома; конечно, Валентина Сергеевна была уже здесь; зашли и друзья. Андрей торжественно извлек заветную бутылку. Ирочка обмерла. Валентина Сергеевна нервно куда-то засобиралась, но вспомнила материнский долг и не решилась бросить дочь в трудную минуту. Драгоценная влага крошечными дозами была поделена между дорогими гостями. Дорогие гости благоговейно выпили за здоровье пока еще безымянной новорожденной и... дружно зацокали языками:
-- Вот это да! Вот это вино! Вот уж вино так вино! Сразу видно -- необыкновенное вино! Ах, аромат, ах, букет, ах послевкусие...
Ирочка с Валентиной Сергеевной хихикали. Конечно, внутренне.
А на следующий день, на работе, Андрей распинался перед боссом:
-- Мы наконец выпили ваше вино. Вот это да! Вот это вино!..
Ну и так далее, см. выше.
Босс хихикал. Тоже, конечно, внутренне.
Потому что когда-то он сделал то же самое, что и Ирочка с Валентиной Сергеевной. Только вино он не пожертвовал рабочему классу, а выпил сам.
И остался в недоумении: за что такие деньги берут? Мерзкая кислятина, в рот взять невозможно. Варенья, что ли, в нее намешать...
ЛЕНА ЗАЕЦ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
